Прощённые долги - Инна Тронина

– Ладно, добрались без приключений, – сказал Всеволод. – Ты как, нормально съездил?

– Они попросту остались в дураках. Я не ожидал, что такие профессионалы станут вешать мне на хвост засвеченную «тачку».

– Скорее всего, решили, что ты в темноте не разглядишь, – предположил Грачёв. – Где схема?

– Вот, держи, – немного погодя ответил Озирский. – Состав уже в пути, так что времени на раскачку нет. Как можно быстрее нужно передать схему факсом, и пусть решают, где задерживать поезд. В любом случае нужно остановить «Камикадзе», отогнать его на запасные пути и выставить усиленную охрану. Чтобы муха не пролетела, понимаешь? Здесь ни в коем случае нельзя ошибиться…

– Ну, о чём ты говоришь, Андрей? Там ведь горы, спуски, подъёмы. Если мины грохнут просто по неосторожности, Башкирия померкнет перед этим Апокалипсисом. Да ещё там идёт настоящая война. Вдруг боевики той или другой стороны захотят пустить состав под откос? И кто поручится, что в это время рядом не будет пассажирского поезда? Давай-ка по-быстрому поедем на Литейный, подождём там начальство. Ты всё подробно доложишь, чтобы и генерал в курсе был. А если до него сегодня не удастся достучаться, так хоть Захара известим.

– Так и сделаем, Севыч. Мне нет смысла возвращаться домой, потому что на девять утра приглашены свидетели по делу о грабеже в Сосновой Поляне.

Воронин услышал звук застёгиваемой «молнии» на куртке и понял, что сейчас они оба уйдут. Седьмой час утра, но это не помешает принять меры к задержанию состава. В Главке есть дежурный; там, где сейчас идёт состав, тоже. Совсем немного времени надо, чтобы задержать поезд «Камикадзе», схема минирования которого вот-вот окажется на Литейном.

Мысли Игоря рассыпались, как сорвавшиеся с нитки бусины. Что же делать? Попытаться как-то завладеть схемой? Нет, не выйдет. Этих двое, он один, притом оба не какие-то очкастые интеллигенты. Озирский – каратист, это все знают, да и Грачёв тоже хорош. К тому же, у Игоря сейчас нет оружия, а насчёт ментов ещё неизвестно. Ладно, это отпадает. Что ещё? Бежать к Уссеру на третью квартиру? Во-первых, отсюда ещё попробуй вырвись без скандала с Дашкой. Во-вторых, пока доберёшься до Невского, пусть это даже не так далеко, время будет упущено.

Вот, конечно, Дарья улеглась на него и присосалась к губам, как будто мало они мало целовались вечером и ночью. Хочешь – не хочешь, а начинай всё снова, иначе, чего доброго, попадёшься. А Озирский Игоря знает, и лапши ему на уши не навешаешь. Хоть бы он, гад, обмолвился, откуда принёс схему! А так ни фига не понять. Сейчас они выйдут в коридор…

Слышно стало чуть похуже, но Воронин различал каждое слово. Вот, сейчас они обсуждают, как лучше переслать схему, если там, на месте, нет телефакса. Какой-то Янчукевич должен вскоре летать в Баку, его самолёт через три часа. Вот с ним бы и отправить чертёж, а пока состав пусть постоит под охраной.

Воронин понял, что Уссер крепко проиграл. Да, он сумел убедиться, что агент был среди тех пятерых, кто видел эту схему, знал про двойные обшивки на цистернах. И что дальше? Двое из них уже, наверное, покинули Питер. Третий, Обер, здесь, но обострять отношения с ним опасно, особенно если он никакого отношения к утечке не имеет. Ясно только то, что Озирский где-то оперативно добыл схему минирования, план размещения товара в цистернах. Впрочем, кто сказал, что те двое улетели из города? Они могли немного и задержаться, чтобы встретиться с Озирским и передать ему материалы по «Камикадзе».

Всеволод с Андреем ушли, и снова щёлкнул замок. Воронин теперь совсем не завидовал Озирскому, потому что Уссер и Мамедов возьмутся за него всерьёз. Как бывший бригадир рэкетиров, Игорь отлично знал, что сделают с Андреем. Его каким-то образом захватят, отвезут в надёжное место, и там заставят его говорить. На чём сломается этот супермен, точно неизвестно, но он сломается. Уссер, али Мамедов, а особенно Татарин своё дело знают…

– Дарья, отвянь, – одними губами сказал Игорь. – Уже половина седьмого, мне нужно сваливать. Сейчас твоя бабка встанет, и как я тогда выйду?

– Она сейчас не встанет, потому что пила снотворное. Я лучше тебя знаю свою бабку. – Даша тщательно оглаживала его пахнущие гелем волосы. – Игорь, чего ты нос воротишь? Сам же вчера захотел встретиться! Для чего, интересно?

– Для этого самого! – разозлился Воронин. – Для чего ещё я с тобой могу встречаться? О музыке куликать? Три раза трахнулись, и всё мало? Тебе лечиться надо в дурдоме…

Игорь спихнул Дарью с себя и попытался встать, но та острыми ногтями впилась ему в плечи.

– Ага, уже завёл кого-то! Быстро ты, однако, девочек меняешь! Не пущу, пока мы с тобой на посошок не трахнемся. Вот сейчас как заору на весь дом…

– И мамаша с бабкой по инфаркту получат, – спокойно предсказал Воронин. – Мне-то что? Сунул, вынул – бежать. А ты у них единственная гордость, скромница, пианистка, свет в окне! Я-то человек пропащий, а тебе карьеру делать. Ты ж говорила, что скоро на гастроли в Европу поедешь. Так вот, если поднимется скандал, не поедешь ты никуда. На твоё место быстро другие найдутся. В училище же все друг друга подсиживают, а тут – такой им подарок! С бандитом, с рэкетиром спишь – каково? Облико морале твой не подходит для концертов классической музыки. Вот и не посмотришь мир, не купишь шмотки. Как, согласна?

– Ну, Игорёк, миленький, прошу тебя! – Дарья горько заплакала, не обратив никакого внимания на его сенсационные признания. – Не нужно меня закладывать. Я хорошо себя буду вести. Ты ведь хоть немножко любишь меня? Иначе ведь что получается? Мама действительно ничего не знает, она… – Дарья вдруг резко изменила тон, хихикнула, встала на колени и положила руки Воронина себе на бёдра. – Она меня… монашкой считает! Мы по воскресеньям в церковь ходим, за упокой души отца ставим свечки…

– А за брата? – со злостью перебил Воронин, еле сдерживаясь, чтобы со всей силе не врезать этой изнеженной сучке по физиономии.

Животная страсть Дарьи распаляла в нём не любовную страсть, а жажду крови. Игорь изо всех сил боролся с желанием забить её насмерть, потому что в планы Уссера это никак не входило.

– Братец твой сводный, которого зимой прикончили, тоже знаменитый мусор был, качок и настоящий зверь. Я имею в виду Михаила. Ставите за него свечки?

– И за него ставим. Нет, ты дослушай… Я чёрный тюлевый платок надеваю, как полагается, и со свечкой стою перед распятием. А мама… Мама вдруг один раз прослезилась и говорит: «Дашенька, ты как монашка! У тебя такое чистое, задумчивое, отрешённое лицо. Именно такие девушки посвящали себя Богу, потому что сами были безгрешны». Игорь, слышишь? – Дарья буквально давилась от смеха. – Я – безгрешна, я – монашка! – Не выпуская рук Воронина, она стала водить ими по своему телу. – Я – монашка, я – монашка! Трахни монашку – сам святым станешь!..

* * *

Игорь чуть действительно не придушил Дарью за то, что она так и не выпустила его, не позволила немедленно бежать к Уссеру. Ярость превратила мышцы в камень, и он едва не сомкнул пальцы на тонкой шее чернявой сучки. Он представил, как гогочка в детстве ходила в музыкальную школу, за ручку с бабушкой, которая несла нотную папку. Почему-то именно это видение доводило его до припадка. В глазах стоял кровавый туман, и от невозможности исполнить то, чего желало всё его существо, бешено колотилось сердце, тряслись руки.

Дашка преспокойно заснула опять, а Игорь, клацая зубами, выбрался из ненавистной постели. Несколько секунд стоял, нависая над спящей, как скала, а потом закусил губу до крови и стал поспешно одеваться. Он собирал по всей большой комнате разбросанные вещи, мысленно ругая всех, включая своего шефа. И в то же время понимал, что безнадёжно опоздал. Озирский и Грачёв давно на Литейном, а приказ задержать состав уже передано в Азербайджан. Только бы успеть оказаться у Уссера с Мамедовым раньше, чем они узнают об этом от кого-то другого!..

Не с первого раза попав в рукава, Игорь напялил свою клубную куртку, потом завязал шнурки на кроссовках и на цыпочках вышел в коридор. Как открывается замок, Дарья показала ему ещё при первом посещении.

В другом конце коридора скрипнула дверь, и Игорь моментально встал боком к стене. Потом, не дыша, нащупал щеколду и поднялся на полочку с обувью, закрыл дверцу. Седоволосая пожилая дама в очках, с завивкой и укладкой, в бархатном голубом халате до пола, остановилась как раз на том месте, где только что был Игорь. Она поискала что-то в своей сумке, щёлкнула затвором кошелька, пошуршала лекарственными упаковками. Потом громко позвала: «Лариса! Лариса!» и, не дождавшись ответа, ушла в комнату, размещавшуюся по диагонали от Дарьиной.

Игорь неслышно выбрался из шкафа, потянул в сторону «собачку» замка и с невероятным облегчением услышал лёгкий щелчок. Затаив дыхание, он шагнул за порог, закрыл входную дверь и только тут понял, что опасность миновала. Теперь нужно было побыстрее убраться с лестницы, чтобы его не увидели соседи, особенно около квартиры Грачёвых. Вроде, ему опять повезло – в утренний «час пик» лестница оказалась пуста.