Сердце воина - Карин Монк

– Это покои Маккендрика, – спокойно начала она. – Едва ли…

– Он останется здесь. – Элпин вырос как из-под земли и стоял теперь в дверях с выражением неколебимой решимости.

– Что ж… – Она бросила на Макфейна неодобрительный взгляд, означавший, что он не имеет права на эту роскошь, и молча удалилась.

– Ты уж прости парня, – примирительно молвил Энгус. – Он боготворил Маккендрика.

Малькольм кивнул. Дугалд указал на дряхлого старика в широком ярко-синем одеянии с золотой оторочкой, который опирался на посох.

– Это Элпин, наш провидец.

Малькольм недоверчиво приподнял брови. Что плетет своим соплеменникам этот седой как лунь плут, как заставляет их верить в свою чушь?

– Макфейн не верит провидцам, – проговорил Элпин. – Но верите ли вы в судьбу, милорд?

Черные живые глаза старика резко контрастировали с его морщинистым мертвенно-бледным лицом и свидетельствовали об остром уме.

– Кое с чем мы действительно не в силах совладать, – ответил Малькольм. – Если ты называешь это судьбой, пусть будет по-твоему.

– А иные события происходят по нашей воле, не так ли, Макфейн? – продолжил Элпин. – Те, над которыми мы имеем власть?

– Конечно. Будущее человека во многом зависит от его поступков.

Элпин прищурился.

– Порой человек совершает поступки, приковывающие его к прошлому. – Он развел руками и резко изменил тему разговора: – Нравится ли тебе твоя комната, Макфейн? Поместится ли за этим столом такой крупный мужчина, как ты?

Малькольм бросил равнодушный взгляд на стол.

– По-моему, места здесь более чем дос…

Он осекся и нахмурился, ибо только сейчас заметил на столе скульптуру – женскую головку, искусно вытесанную из серого камня. Нежными чертами она походила на ребенка, однако Малькольм знал, что это не ребенок. У девушки из камня были огромные глаза, высокие скулы, маленький прямой нос. Губы казались мягкими, слегка выпяченный подбородок придавал лицу не то воинственное, не то игривое выражение. Видимо, девушка с трудом сохраняла неподвижность, позируя ваятелю. К изумлению Малькольма, это лицо внушило ему такую симпатию, словно девушка была его давней знакомой. Между тем он никогда с ней не встречался. На плечи девушки ниспадали волнистые волосы. Малькольму вдруг захотелось узнать, какого они цвета и какие на ощупь. Ему хотелось бы запустить в них пальцы… Жаль, что это всего лишь камень.

– Кто это такая? – глухо спросил он.

– Ариэлла, – тихо отозвался Элпин, – дочь Маккендрика.

– Лэрд заказал эту скульптуру год с лишним назад, – подхватил Гордон. – Он ценил ее больше всех других. Я думал, что ее унесли грабители… – Гордон с укором посмотрел на Малькольма.

Ариэлла, девушка, которую предлагали ему в невесты… Она ждала, что Малькольм придет на помощь клану Маккендриков во главе сильной армии, и надеялась благодаря ему избежать страшной участи. Долго ли она ждала его появления, прежде чем предать себя огню? Пять минут? Десять? Долго ли стояла у окна, с отчаянием вглядываясь в горизонт: не видно ли спешащего ей на выручку Черного Волка? Час? Нет, гораздо меньше часа. Малькольма охватило уныние. Предводитель негодяев убил отца Ариэллы и угрожал убивать одного за другим ее соплеменников, пока она не покорится ему. Женщина, изваянная в камне, не дала ему и часа на осуществление угрозы. Она распорядилась своей судьбой быстро, молясь, чтобы ее смерть спасла хотя бы одну жизнь.

До этого момента Малькольм считал, что никогда уже не почувствует угрызений совести. Он так долго страдал, так долго мучился чувством вины, что в конце концов стал считать себя неуязвимым. Однако при взгляде на красавицу, сгоревшую заживо ради спасения соплеменников, Малькольм ощутил такой острый укол совести, что лишился дара речи. Хуже всего было сознавать, что ему все равно не удалось бы предотвратить случившееся. Если бы он еще до налета принял предложение Маккендриков, клан поднял бы его на смех и отверг, как это произошло сегодня.

Маккендрики наблюдали за ним, пытаясь угадать, о чем он думает. Судя по всему, они утратили иллюзии, связанные с ним. Эти люди ждали могучего воина с многочисленным войском, а увидели жалкую развалину. Малькольм понимал, что не сможет превратить этих мягкотелых акробатов и поэтов в армию. Другое дело – улучшить обороноспособность их крепости. Тогда она не будет столь легкой добычей. Он должен расплатиться с Маккендриком и его дочерью хотя бы таким способом.

– Идемте! – решился Малькольм и, хромая, пошел из комнаты, стараясь не обращать внимания на усиливающуюся боль в спине. – Мне надо осмотреть стену с внешней стороны.

Чадящие факелы освещали собравшихся на торжественную трапезу. Этим вечером в главном зале замка собрался весь клан. К праздничному столу подали все, что предназначалось для войска Черного Волка. Мужчины надели свои лучшие рубахи и накидки, женщины – самые нарядные платья. Несмотря на испытанное разочарование, веселье не смолкало. У них давно не было повода для праздника, и люди спешили воспользоваться малейшим предлогом.

На галерее собрались волынщики и арфисты, в зале показывали свое мастерство жонглеры, акробаты и танцовщики. Макфейн, как почетный гость, восседал за столом лэрда. Рядом с ним расположились Гэвин, члены совета, Ниэлл, Элпин и Роб, что несказанно возмутило Ариэллу. К тому же Малькольма поместили в спальне отца. В этот вечер она не желала сидеть рядом с Макфейном и просила дать ей место подальше от него. Однако Элпин категорически отказал девушке.

– Ты что, вообще никогда не моешься? – спросил у нее Малькольм, усаживаясь.

– Не нравится, так не сиди со мной, – бросила она.

Энгус, Дугалд и Гордон настороженно поглядывали на Ариэллу. Они никогда не слышали от нее резкостей.

– Роб отвык мыться, – спокойно пояснил Элпин. – Мы надеемся, что со временем у него это пройдет.

Ариэлла обиженно уставилась в свою тарелку. Если бы не Макфейн, она бы не показывалась в таком виде. Однако стоит ей умыться, и он догадается, что она женщина. Макфейн же не должен знать, что дочь Маккендрика жива. Ариэлла убеждала себя, что безразлична к своей внешности, но при этом стыдилась неопрятности – ведь рядом с ней сидели члены клана, которые привели себя в порядок по случаю праздника.

Макфейн захватил с собой бумагу, перо и чернила и на протяжении трапезы, забыв об учтивости и ни на кого не глядя, что-то писал. Энгуса, Дуталда и Гордона оскорбляло такое поведение, неподобающее почетному гостю. Они несколько раз пытались вовлечь его в беседу, однако ответом им всякий раз было недовольное ворчание. В конце концов они оставили свои попытки. Зато Гэвин выбивался из сил, развлекая соседей рассказами о приключениях, пережитых им вместе с Макфейном. Один рассказ был невероятнее другого, и Ариэлла опасалась, что все они вымышлены с начала до конца. Малькольм, иногда поднимая глаза, хмурился, но Гэвин разглагольствовал, словно не замечая неудовольствия друга.