Тмутараканский лекарь - Алексей Роговой

в прошлый вечер, но на этот раз действия травы хватило ненадолго. И теперь половец ехал верхом с подвязанной рукой, морщась и постанывая от каждой кочки, на которую наступало копыто его коня, не забывая поминать самыми нелестными словами горе-шамана.

Матвееву вдруг в памяти всплыла страница из учебника по травматологии, на которой как раз были изображены вывихи плеча и методы его вправления. У Сергея возникла четкая уверенность, что это как раз такой случай и хорошая возможность для него испытать себя. Причем ни тени сомнения в правильности постановки диагноза у бывшего студента не было. Давно он не был настолько уверен в своих действиях. Впоследствии, анализируя эту ситуацию, он ужасался своему дерзкому поступку, ведь если бы у половца был перелом плеча, и Матвеев бы только усугубил его положение, исход был бы весьма плачевным. Однако тогда об этом он просто не думал.

Повинуясь невесть откуда взявшемуся сильному желанию помочь раненому, Сергей подошел к коню половца и произнес, нарочно коверкая половецкие слова:

— Храбрый воин, Сергий тебе помочь. Сергий учить дело лекарское у других монахов и знает, как с этой бедой справиться.

Половец смерил его презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:

— Уйди прочь, раб. Твое дело — песни петь, а меня не трогай.

Матвеев послушно ушел в сторону, а Никола укоризненно на него посмотрел и сказал вслух:

— Зачем ты собрался ему помогать, тебе же хуже будет? Или ты соскучился по половецкой плети?

— Ты же христианин и знаешь, что забота послушника и монаха помогать всем страждущим, пусть даже и нехристям.

— Верно, только половцы в помощи от раба не нуждаются, попомни мои слова. Нас лишь к грязному и тяжелому труду привлекают. Так что отдыхай, пока есть возможность, а работа тебя всегда найдет.

— Может ты и прав, брат. Сам не знаю, что на меня нашло, — задумчиво почесывая бороду, согласился Сергей.

* * *

К удивлению Матвеева и его друга, уже на следующем привале травмированный половец сам подошел к ним и сказал:

— Ты говорил, что сможешь мне помочь. Я надеюсь, что это так, и мне будет легче. Иначе хуже будет тебе. В общем, делай свое дело, монах.

Матвеев посмотрел вокруг и увидел, что несколько половцев, стоявших у своих телег, обратили на них внимание и с интересом стали наблюдать за необычным для них действием.

У Сергея внутри все похолодело, но он быстро собрался с мыслями, прочел трижды про себя Иисусову молитву и приступил к манипуляции. Для начала он снял с себя ремень, жестами показал половцу, что он должен оголиться по пояс и попросил Николу помочь. В его задачу входило фиксировать ремнем Сергея плечо больного в области подмышечной впадины. Затем Матвеев, как в учебнике травматологии, взял правую руку кочевника одной своей рукой за предплечье и потянул на себя, а второй — придерживая локоть, привел руку к груди и вытянул ее по оси. Следующим этапом он повернул плечо своего пациента и раздался щелчок. «Мы уже почти у цели», — подумал Сергей. Он задал половцу какой-то несущественный вопрос, и пока тот раздумывал с ответом, резким движением предплечья вернул сустав на место. Тот вскрикнул, и хотел было ударить своего спасителя и его помощника, но заметил, что боли и напряжения при движении руки больше не чувствует. Он ошалело глянул на свою руку, потом на Сергея и сказал:

— Пусть Тенгри-хан благословит тебя, русич! Знай, что Костук будет всегда благодарен тебе. И хоть мне нечего дать тебе взамен, знай, что в обиду понапрасну я тебя не дам!

— Я рад, что тебе стало лучше, благородный Костук. Но все равно, ты эту руку лучше пока не напрягай, а носи подвязанной, и будет тебе счастье. — Серега сам не заметил, как его попытка оставить свои познания половецкого языка в секрете, провалилась. Но радостно двигающий вернувшейся на место рукой половец на это не обратил внимания, в отличие от Николы, который от удивления даже рот открыл.

Матвеев из большого куска ткани сделал импровизированную фиксирующую повязку и на этом завершил начатое дело. Препод по травматологии по любому мог бы гордиться своим учеником и поставить «пятерку». Благо, его полезные лекции не прошли даром. Сергей наконец-то почувствовал себя в своей стихии.

Тем временем довольный Костук ушел, а немногочисленные половцы, наблюдавшие за манипуляцией, стали увлеченно обсуждать то, что только что им довелось увидеть.

— Не ожидал я такого, не ожидал, — приходя в себя, проговорил Никола. До него только стало доходить, что произошло у него на глазах. — Почему ты мне не поведал, что лекарскому делу зело обучен? И кстати, когда ты научился по-половецки так хорошо говорить? Ведь я же только начал тебя учить.

— А я слушал и запоминал, как ты и советовал. И, между прочим, многое узнал. Так что пусть тебя наградит Господь за твои труды, брат. А лекарскому делу меня прежние наставники в монастыре обучили, да просто не было повода применять эти знания, посему я ничего и не говорил.

Остаток пути прошел без приключений, если не считать того, что теперь Серегу и Николу с подачи их излеченного пациента перестали подгонять тупым концом копья, и охранники стали обходиться с ними, если не с уважением, то, по крайней мере, без прежнего презрительного отношения хозяина к рабам. А к рассвету восьмого дня Сакзева вежа подошла к основной цели своего путешествия — новому половецкому стану Шарукани.

Глава VI

Добро пожаловать в Шарукань!

Мое мнение о путешествиях кратко: не заезжай слишком далеко, а не то увидишь такое, что потом и забыть невозможно…

Даниил Хармс

Тот долгий день Сергей запомнил на всю жизнь. Их разбудили еще затемно, и вся Сакзева вежа отправилась покорять последний участок пути.

За неделю непрерывного похода ноги у Сереги гудели, и он не успевал выспаться и отдохнуть, но выбора ему не оставалось — на телеге или, тем более, верхом на коне, его бы никто не подвез, так что пришлось собраться с остатком сил, сцепить зубы и шагать дальше, сбивая холодную росу с травы. Благо, что из разговора половцев он понял, что они уже очень близки к цели.

Спустя некоторое время процессия подошла к ложбине, заполненной белым густым туманом. Он был настолько плотным, что дальше вытянутой руки практически ничего не было видно. Ненасытный туман поглотил лошадей с всадниками, телеги с вещами, как, впрочем, и весь окружающий мир. У Матвеева сложилось неприятное ощущение, что