Стихотворения. Проза - Мацуо Басё

Сора

Начинается церемония «открытия святынь» двух храмов,220 о которой слухи давно уже волновали мое воображение. В Зале Сутр сохранились статуи трех военачальников,221 а в Зале Света находятся усыпальницы трех поколений222 и три образа будд.223 Семь сокровищ224 давно уже были бы разбросаны, драгоценные дверцы выломаны порывами ветра, позолоченные столбы сгнили бы от инея и снега, и в конце концов все развалилось бы и исчезло в буйных травах, когда б не окружили Залу со всех четырех сторон новыми стенами, и не покрыли бы все это черепичной крышей, дабы сберечь от ветра и дождя,225 так что стал он напоминанием об ушедших тысячелетиях.

Даже летние ливниЕго пощадили, не потускнелСияющий храм.

Устремляя мысленный взор свой далеко вперед к владениям рода Намбу,226 заночевали в селении Ивадэ. Отсюда мы собираемся идти к Огуросаки и Мидзу-но одзима, и далее — от горячих источников Наруго к заставе Ситомаэ, затем перейдем в провинцию Дэва. По этой дороге путники ходят редко, поэтому стражу мы показались подозрительными, но в конце концов нам удалось благополучно миновать заставу. Поднявшись на высокую гору, обнаружили, что день преклонился к вечеру, и, приметив неподалеку домик сторожа, попросились к нему на ночлег. В течение трех дней лил дождь и бушевал ветер, поэтому вынуждены были оставаться в этих никчемных горах.

Блохи и вши.Лошадь мочится прямоУ изголовья.

Хозяин сказал нам, что отсюда в Дэва надо идти через высокие горы, где легко сбиться с пути, поэтому лучше всего нанять проводника. «Ну что ж, раз так», — согласились мы и попросили подыскать нам кого-нибудь, в результате доблестный молодец с мечом на боку и с дубовым посохом в руке повел нас через горы. Мы шли за ним, одолеваемые тревожными мыслями: «Ну, уж сегодня-то непременно попадем в беду». Хозяин оказался совершенно прав: в высоких горах, густо поросших лесом, не было слышно даже птичьих голосов, внизу под деревьями царила кромешная тьма, ветер взметывал клубы пыли и песка до самых туч, мы пробирались сквозь заросли мелкого бамбука, переправлялись через ручьи, карабкались по скалам, покрывались холодным потом, и в конце концов вышли к Могами-но се. По словам нашего проводника, на этой дороге можно ждать любых неприятностей. «Большая удача, — радовался он, прощаясь с нами, — что мне удалось провести вас так, что с вами ничего не случилось». Его слова заставили нас содрогнуться, хотя все уже было позади.

В Обанадзава мы навестили человека, которого зовут Сэйфу. Он богат, но устремления у него вовсе не вульгарные. Сэйфу часто бывает в столице, и чувства странника хорошо ему знакомы, поэтому он задержал нас на несколько дней, делая все, чтобы мы забыли о тяготах долгого пути.

Окутан прохладой.Как будто в своей постелиРазнежился.

Ползи же ко мне!Где-то в саду под сторожкойСтонет жаба.227

Кисточку для бровейВспомнил невольно, увидевЦветок сафлора.228

Хозяин шелкопрядовКак будто явился к намИз давних столетий.

Сора

На земле Ямагата есть горный монастырь, который называется Риссякудзи. Он основан великим учителем Дзикаку,229 здесь царит дух особой чистоты и покоя. Многие говорили нам, что на него нужно взглянуть хотя бы одним глазком, потому мы и решили пойти туда, невзирая на то что пришлось вернуться на семь ри назад от Обанадзава. Солнце стояло еще довольно высоко. Договорившись о ночлеге в монашеской келье у подножья, поднялись к горной обители. Повсюду нагроможденье скал и утесов, на них стареют сосны и кипарисы, земля и древние камни лоснятся от мха, храмы на вершине закрыты, ни единый звук не нарушает тишины. Мы огибали обрывы, карабкались по камням, и когда взорам нашим открылась наконец священная обитель, душа исполнилась чистоты и покоя от этой красоты и умиротворяющей тишины.

Тишина.Насквозь пронизаны скалыЗвоном цикад.

Собираясь далее плыть по реке Могами, мы пережидали непогоду в местечке под названием Оисида. Здесь когда-то были брошены в землю семена древнего искусства хайкай, и люди стремятся душой к давним, незабываемым временам его расцвета, а потому, желая смягчить сердца, привыкшие петь под свист простой дудки, пытаются нащупать правильный путь, но блуждают, не зная, какую дорогу из двух предпочесть — новую или старую,230 человека же, который мог бы их направить, нет, — вот и пришлось нам оставить здесь один свиток нанизанных строф. Таким образом наше изящное искусство достигло и этой отдаленной земли.

Река Могами берет начало в Митиноку, верхнее же ее течение в Ямагата. Есть на ней чрезвычайно опасные места, такие, к примеру, как Готэн или Хаябуса. Она протекает к северу от горы Итадзикияма и впадает в море Саката. Справа и слева нависают над рекой горы, вниз по теченью среди буйной зелени плывут лодки. Некоторые из них гружены рисом, наверное, именно их и называют «рисовые лодки» — инабунэ. Водопад Белая нить — Сираито — падает с высокой вершины, возникая то там, то здесь средь зеленой листвы, а на берегу стоит Обитель Бессмертных — Сэнниндо.231 По многоводной и бурливой реке плыть на лодке опасно.

Летние ливниВобрав, мчит свои водыРека Могами.

На третий день шестого месяца поднялись на гору Хагуро. Сначала мы наведались к человеку по имени Дзуси Сакити, потом были приняты святейшим Эгаку, предстателем здешней обители. Он окружил нас трогательными заботами, поместив в уединенном храме Минамидани.

На четвертый день в келье святейшего Эгаку занимались нанизыванием строф.

Благодать!Торный снег напоен ароматомЮжной долины.

На пятый день посетили святилище Временного обличья.232 Не знаю, при каком именно правлении жил его основатель, великий учйтель Нодзе. В Установлениях годов Энги233 говорится о святилище Усюсатояма. Возможно, при переписке знак «куро» — «черный» был заменен двумя похожими на него знаками — «сато» — «селение» и «яма» — «гора». Или же, наоборот, в названии Усюкурояма пропустили второй знак «сю», и стали читать все слово как Хагуро.234 Что касается названия Дэва — Торчащие перья, то в «Описаниях земель», кажется, говорится о том, что оно дано этой провинции потому, что ее жители должны были платить дань птичьими перьями. Обитель на горе Хагуро, вместе с двумя другими — на горе Гассан и горе Юдоно, входит в состав так называемого Трехгорья провинции Дэва и подчиняется Восточному монастырю Эйдзан, который находится в Эдо. Чистым и ярким светом сияет здесь луна созерцания Небесной опоры,235 высоко поднят светильник Полноты-Мгновенности-Свободы,236 монашеским кельям нет числа, с усердием превеликим свершаются обряды, божественной милостью осененные приделы повергают людей в благоговейный трепет. Бесконечно благоденствие священной обители, истинно, благословенной можно ее назвать.

На восьмой день поднялись на гору Гассан. В оплечьях из священных волокон, в веревочных наголовнях, ведомые человеком, которого называют здесь горным носильщиком, мы около восьми ри брели по крутым тропам сквозь тучи и туманы, вдыхая горный воздух, ступая по льду и снегу, в конце концов нам стало казаться, что мы вот-вот перейдем через облачную заставу и выйдем на дорогу небесных светил, когда же, с трудом переводя дух, закоченевшие от холода, мы добрались до вершины, солнце зашло и на небо выплыла луна. Устроив себе ложе из мелкого бамбука-аса, а в изголовье положив тростник-сино, улеглись и принялись ждать рассвета. Когда вышло солнце и рассеялись тучи, начали спускаться вниз к Юдоно.

Неподалеку от ущелья находится кузница. Кузнецы этих земель, избрав божественную воду для очистительных омовений, издавна ковали здесь мечи, позже они стали высекать на них слово «гассан», и под этим именем мечи стали известны всему миру. Уж не закаливали ли их в знаменитом Драконьем Ключе237? Душа устремляется к тем временам, когда жили Гань Цзян и Мое,238 и начинаешь понимать, на что способен человек, достигший подлинного мастерства на своем поприще. Когда, присев на камень, мы наслаждались непродолжительным отдыхом, то заметили, что на вишне, которая и была-то всего в три сяку высотой, наполовину раскрылись бутоны. Как трогательно, что эта поздняя вишня, занесенная снегом, не забыла о весне. Будто повеяло ароматом сливы, расцветшей в жаркий день.239 К тому же вспомнилась мне исполненная удивительной прелести песня настоятеля Гёсона,240 и душа исполнилась еще большего умиления. Правила здешней обители запрещают рассказывать другим о местных приметах. Поэтому больше я не стану ничего описывать и откладываю кисть. Вернувшись в келью, мы по просьбе почтенного настоятеля начертали на узких бумажных полосках-тандзаку строфы о своем паломничестве на Три горы.