Ветер полыни - Алексей Пехов

— Почему?

— Потому что это я, милочка. Если не сделаю я — то не сделает никто. Так что придется тебе любить меня крепче, чем собственную матушку. Надеюсь, ты примешь это к сведению.

Тиф не оставалось ничего иного, как кивнуть.

— Ну, тогда это все, что я хотела сказать, моя дорогая. Я жду тебя. До встречи.

И вновь вино оказалось на полу, лужа увеличилась вдвое, но не успела Тиа прийти в себя, как ее опять настиг призыв.

— Все сговорились, что ли? — пробормотала Проклятая, резко вскакивая с кровати.

Она знала эти робкие, до невозможности неприятные касания. Они заставляли ее содрогаться от омерзения и в то же время трястись от неконтролируемой ненависти.

Митифа.

Корь.

Серая мышка.

Только ее она не любила больше Рована. Только ее она ненавидела, презирала и… терпела, хотя, на взгляд Тиф, именно эта выскочка, неумеха, тупица, трусиха и предательница заслуживала смерти, как никто другой.

Благодаря Кори жизнь Тиа ал’Ланкарра навсегда изменилась.

Если бы не она — не пришлось бы убивать Сориту.

Если бы не она, они с Ретаром никогда бы не вернулись в Альсгару, и он бы не погиб на берегу Орсы.

Жалкая, недалекая, робкая тихоня, постоянно прячущаяся за спину Тальки. Если бы не Проказа, Тиф давно бы раздавила эту вошь. Ей было непонятно, почему Целительница всегда прикрывала Митифу.

— Да пошла ты! — выдохнула Проклятая и с трудом разорвала контакт. Подобное ей удалось только потому, что Корь была самой слабой из Шести. И чтобы отвязаться от нее хватило даже тех сил, что сейчас были у Тиа.

На какое-то время ее оставили в покое, но затем все повторилось.

Призыв.

Проклятой стала любопытна подобная настойчивость. Обычно Серая мышка не решалась тревожить тех, кто игнорировал ее в первый раз. Сейчас же она пошла против собственных правил. А это могло означать, что случилось нечто действительно срочное.

Подумав, что к вечеру всей бутылке суждено разлиться по полу, Дочь Ночи плеснула третий за сегодняшний день бокал на стену и с хмурой физиономией начала ждать, когда из зеркального марева проступит изображение.

Митифа была старше Тиа на десять лет, но это никак не сказалось на ее внешности. Если бы кто-нибудь раньше увидел Тиф и Корь вместе, то посчитал бы их ровесницами. Выше среднего роста, с великолепной гривой вечно распущенных черных волос, окутывающих ее, точно плащ, она выглядела совсем девчонкой. Худощавая, гибкая, словно гимнастка-канатаходка, еще обучаясь в Радужной долине Митифа многих вводила в заблуждение о том, сколько ей лет на самом деле.

— Я… — начала, было, Корь, но, увидев, что разговаривает с мужчиной, удивленно раскрыла большие серые глаза, и ее густые соболиные брови поползли вверх, а маленький рот открылся.

«И этой дуре мы доверили взять Врата Шести Башен? — с каким-то отстраненным удивлением подумала Тиа. — Удивительно, что она с этим справилась».

Тиф понимала, что они поступили верно. Тальки на совете Шести настояла на том, чтобы именно ее бывшая ученица появилась перед воротами цитадели и поддержала бросившиеся на штурм набаторские войска. Ходящие помнили Корь хуже всех Проклятых, слишком мало та проявляла себя в Войну Некромантов. Способ ее плетений Башня почти не знала и преподавала ученикам в долине в самую последнюю очередь, да и то поверхностно. К тому же, особенностью Митифы было то, что она без труда умела блокировать попытки ощутить ее «искру», а это давало нужный им всем эффект внезапности.

Тиф сопротивлялась предложению Проказы дольше всех, обойдя в этом даже недоверчивого Лея. Она не забыла, как Митифа опростоволосилась с Матерью, и отлично помнила, как трусливая гадина ползала перед Соритой на коленях, вымаливая прощение. Но Тальки осталась непреклонна, и в итоге тихоня смогла совершить задуманное. Крепость, защищавшая перевал Самшитовых гор не ожидала нападения, а единственная Ходящая оказалась несмышленой девчонкой, с которой без труда справилась та же самая Серая мышка.

— Это я. Тиа, — сказала Проклятая, видя, что собеседница собирается разорвать плетение, удерживающее серебряное окно.

— Тиа? — удивления в серых глазках прибавилось. — Тиа?!

— Ты стала плохо слышать? — сгрубила Тиф. — Сколько раз тебе еще повторить, чтобы ты поверила, что это я. Говори, что нужно, а нет — уходи.

— Но… но как такое возможно? Что с тобой случилось?! Почему ты теперь мужчина?!

— Так нужно, — отрезала Тиф, не собираясь вдаваться в подробности. Значит, Тальки сдержала слово и не рассказала, что произошло в Песьей Травке. Тем лучше. Это не даст посеять в голове Кори соблазна избавиться под шумок от не любящей ее Дочери Ночи. Впрочем, вряд ли столь кардинальные мысли смогут прийти в очаровательную, но донельзя недалекую головку.

— Ко… конечно. Раз ты так говоришь, то… да. Тебе же лучше знать, правда? Я тебя не потревожила?

— Потревожила, — холодно отчеканила Тиа.

— Ой! Прости. Я не хотела.

Еще одна раздражающая Тиф черта — эта дура постоянно извинялась. По случаю и без случая. Это было просто невыносимо. Порой хотелось вырвать ее язык, лишь бы не слышать вечного «прости», «не хотела», «сожалею», «каюсь», «не думала». От последнего Дочь Ночи попросту начинало трясти. Ей было вообще непонятно, о чем Корь может думать, кроме своих любимых пушистых заек и сладостей.

— Ближе к делу, — поморщилась Тиа. — Я занята.

— Сожалею, что отвлекаю тебя, но я посчитала, что ты должна знать.

— Знать что?

— Я говорила с Аленари. Она отправляется в Радужную долину.

— Это мне известно.

— Я знаю, что Тальки рассказала тебе о записках Скульптора. Так вот. Где-то в Радужной долине спрятана их копия. Это было написано в тех отрывках, что я нашла в библиотеке Врат Шести Башен. Скульптор сделал два варианта. Первый лежит в Альсгаре. Второй — в школе Ходящих.

— Эти сведенья были у тебя с самого начала?

— Да, конечно. Я сразу же сказала Тальки.

Хм… Вот только та не спешила просвещать других.

— А она — Аленари?

— Да. Я так думаю, — поспешно кивнула Митифа. — Прости, не знаю точно.

Мерзкая старая паучиха!

Теперь Рован знает половину правды и лезет в Альсгару, не мешая Лею вести войну на севере, а Аленари знает другую половину и, оставив свои отборные части на попечение того же Лея, усилив его силы на порядок, стремится в Радужную долину. В итоге, никто не дерется за власть. Чахотка и Оспа считают, что как только у них в руках будет знание, они прижмут остальных к ногтю. Лей полагает, что, победив, да еще с такими силами за пазухой, он заставит всех слушаться его. Митифа вообще ничего не думает — у нее для этого нет мозгов. Тиф выброшена из игры, во всяком случае, до тех пор, пока не обретет соответствующее тело. А Тальки, оставаясь в тени и насмехаясь над ними, дергает за ниточки. Но…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});