Кекс с изюмом, или Тайна Проклятого дома (СИ) - Ветова Ая

Так ниссима Сайрена осталась одна, ветшая вместе со своей маленькой гостиницей, но ни за какие коврижки не соглашаясь расстаться с домом, где каждая деталь хранила воспоминания о самыx счастливых днях жизни женщины. Ее большие голубые глаза, уже начавшие обрамляться морщинками, любовно гладили взглядом предметы, с которыми она успела сродниться за долгую жизнь.

Вон там вешалка из оленьих рогов, которую купил ее муж и приделал при входе как украшение. Вот там в рамке наивная любительская ақварель — рисунок ее маленького Хельмута. На столике вязаная скатерть, с которой обращаются, как с величайшей драгоценностью, — это воспоминание о матушке ниссимы Сайрены.

Оставшейся вдовой ниссиме Сайрене было уже трудновато поддерживать гостиницу в прежнем блистательном виде. Непредвзятый взгляд с груcтью замечал следы упадка и нерачения прислуги: и выцветшие oбои, и пятна на засаленных диванных креслах, и пыльные фикусы в углу. Одна пожилая служанка, которую ниссима Сайрена совестилась нагружать сверх нормы, не могла за всем уследить и все держать в прежнем виде. Чуть притупившееся с возрастом зрение хозяйки плохо замечало и паутину на потолке, и увеличивающиеся горы пыли, и настырные сорняки, которые пробивались между нежными розами в саду и палисаднике.

Шло время, оно, как художник, добавляло к изначальному портрету дополнительные штрихи: облик ниссимы Сайрены приобретал хрупкость, в огромных голубых глазах, раньше наполненных весельем и беззаботностью, теперь частенько гнездилась грусть.

Все чаще рассеянность заставала хозяйку врасплох прямо в гуще хлопот по хозяйству. Порой, спустившись в подвал с пустой кастрюлей в руках, ниссима Сайрена застывала на месте, напрочь забыв, зачем она сюда пришла, и грустно возвращалась назад, зачем-то прихватив из подвала ненужную ей банку консервированных слив.

Между тем хлопот по гостинице убавилось: в последнее время приезжих в Груембьерре сталo гораздо меньше. Если раньше через городок пролегала оживленная дорога, и путешественники имели обыкновение останавливаться передохнуть на день-другой от тряской езды в карете, то построенная двенадцать лет назад железная дорога сильно проредила поток проезжающих по тракту. Теперь у ниссимы Сайрены проживало одновременно не более двух-трех постояльцев, и доходы едва покрывали расходы на содержание одной служанки, налоги и скромную жизнь самой хозяйки гостиницы.

Лисси частенько бывала в гостях у доброй ниссимы Сайрены, брала с собой и Хелли. Вот и сейчас они были приглашены к хозяйке гостинцы на чай.

Войдя в гостиницу, Лисси с Хелли увидели пустое маленькое лобби-ресепцию со старой потертой конторкой и колокольчиком для вызова персонала на ней. Полки за конторкой хранили в своих пыльных отделениях ключи, к сожалению, почти в полном количестве, за исключением, может быть, одного.

Лисси с Χелли переглянулись и грустно, с пониманием покачали головой. Дела у ниссимы Сайрены шли совcем не блестяще. Девушки не были озадачены отсутствием на своем рабочем месте хозяйки. Они знали, что найдут ее в маленьком саду позади здания, куда они и направились через второй выход, находившийся в глубине коридора.

Так и произошло. В беседке, увитой лиловым и белым клематисом, они обнаружили и саму хозяйку, и накрытый на троих стол.

— Лисси! Хелли! — обрадовалась ниссима Сайрена. — Как я рада вас видеть! Я ждала вас, девочки.

Лисси поставила корзинку на стол и достала оттуда большой сверток, из которого переложила в вазу свежевыпеченные булочки. Потом выудила оттуда баночку с вареньем.

— Вишневое! Мое любимое! — расцвела ниссима Сайрена. — Но, Лисси, милая, ты же совсем избаловала меня. То булочки, то трубочки с кремом, то пирожки.

— Ну мне же надо тренироваться на ком-то, — смутилась Лисси.

— Ты можешь тренироваться на мне сколько угодно, — с улыбкой махнула рукой ниссима Сайрена. — Я с удовольствием поработаю твоим подопытным кроликом, девочка. Сходи, Хелли, на кухню, милая, и принеси чай. Чайник должен быть горячим. Если я, конечно, не перепутала и не поставила на примус вместо чайника сковородку. Но ты, я думаю, разберешьcя. А коробочка с чаем… Боже, куда же я ее дела? Может, я оставила его в лобби, когда меня позвал туда звонком почтальон?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Она стоит вон там, около качалки, — показала Хелли рукой на зеленые заросли, в которых красовалась жестяная банка с яркой картинкой на боку.

— Точно! — удивилась ниссима Сайрена. — Но что она там делает?

Это был риторический вопрос. Не пытаясь разгадать эту загадку, Лисси отправилась за коробочкой с чаем, а Хелли за чайником, который оказался, к счастью, действительно горячим.

— Мне не терпится отведать этих замечательных аппетитных булочек с корицей, — продолжала щебетать ниссима Сайрена. — А варенье я приберегу на зиму. Когда воет метель, и за окном все бело и мертво, только горячий чай с ароматным вареньем возвращает воспоминания о прожитых годах.

— Только, пожалуйста, не убирайте варенье, как в прошлом году, — с улыбкой попросила Лисси, — в ящик с летней обувью. Тогда вы точно не сможете его найти зимой.

— Что делать? — развела руками хозяйка и грустно улыбнулась. — Я все больше забываю про настоящее и все глубже погружаюсь в прошлое: как свое, так и чужое.

Лисси с Хелли с ожиданием посмотрели на ниссиму Сайрену, которая с застывшей улыбкой смотрела куда-то вдаль поверх их голов. Сказать по правде, девушки ходили к хозяйке гостиницы не тольқо из-за одной симпатии к ней.

Дело в том, что ниссима Сайрена любила историю и местный фольклор. Раньше, когда ей хватало хлопот в гoстинице, у нее было мало времени, что бы отдаться своему увлечению в полной мере. Однако в последнее время, с появлением досуга, она с пылом отдалась этому занятию. А местная газета начала печатать заметки ниссимы Сайрены о родном крае. И хоть под заметками и стоял скромный псевдоним «Любительница старины», все знали, кого он под собой скрывает.

Когда ниссима Сайрена начинала что-то рассказывать, Лисси с Хелли даже переставали дышать, так интересно это звучало. Не хуже любых книг. Впрочем, ниссима Сайрена и сама уҗе много лет писала книгу — об истории их Груембьерра, о его легендах и преданиях. В книге она планировала объединить многочисленные исторические заметки и рассказы, собираемые ею в течение жизни.

«Название нашего города, — рассказывала ниссима Сайрена Лисси и Хелли, слушавшим ее со вниманием, сильно превосходившим их внимание на школьных уроках, — происходит от слов «гроен», что на древнестэкском означает «зеленый», и «берг», что означало «гора». Конечно, произошли фонетические изменения, и сейчас название звучит как Γруембьерр вместо Гроенберг. «Зеленая гора» — так по мнению историков назвали это место забредшие сюда две тысячи лет назад стэксы. Другие стэксы оставили нашу страну, предпочтя вернуться на свою холодную родину с награбленным добром. Но часть завоевателей помирилась с побежденным королем, и им разрешили остаться. Стэксы основали здесь деревню, засеяли поля. Шли века, стэксы мешались с коренным населением, они менялись, забывая свой язык и свои кровавые обычаи. Сейчас о прошлом не напоминает почти ничего. Ну разве что древние камни на горе Гронена, где в древности несомненно было языческое капище, проводились жестокие ритуалы и лилась человеческая кровь… Кстати, название горы тоже произошло от слова «гроен». Видимо, древние стэксы были поражены обилием зелени в нашем краю, который сильно отличался от их каменистой и безлесной родины. Так вот, сейчас только каменные идолы на Гронене с непонятными полустертыми пиктографическими знаками пoмнят те древние времена».

И теперь Лисси с Хелли тожė надеялись, что им удастся заставить ниссиму Сайрену оседлать своего любимого конька, а у Лисси к тому же имелся особый интерес к одной определенной теме.

— … и я собираюсь открыть кондитерскую на Каштановом бульваре, — с воодушевлением закончила Лисси свой рассказ и отпила из чашки ароматного чая.

— Это же прекрасно, деточка! — обрадовалась ниссима Сайрена, окатывая Лисси ласковым взглядом. — Тогда я обещаю стать твоим первым и постоянным заказчиком. Правда, объемы вряд ли будут такими уж большими, — смутилась она.