Собрание сочинений: В 6 т. Том 2. Суперсыщик Калле Блумквист - Астрид Линдгрен

— Я прошмыгну к ним и разведаю что смогу, — предложил Андерс. — А ты снова залезай на свой клен и следи за Алыми на случай, если им взбредет в голову вернуться сюда. Защищай штаб-квартиру до последнего воина! Но если тебя схватят, сожги сначала все секретные бумаги.

Калле, вероятно, счел, что будет довольно трудно выполнить этот приказ полностью, но возражать не стал. Великолепный наблюдательный пост — этот клен! Сидишь там удобно-преудобно на развилке дерева, совершенно скрытый листвой, и перед тобой открывается вид на часть сада пекаря и на улицу на всем ее протяжении вплоть до угла, где она соединяется со Стургатан. Калле чувствовал, что битвы, в которых он участвовал, по-настоящему его взбодрили, но вместе с тем его чуточку терзали угрызения совести! Он знал, что пренебрег своим долгом перед обществом. Не вмешайся тут война Роз, он бы уже рано утром стоял на страже у гостиницы, выслеживая тех двоих, что прибыли сюда вечером. Кто знает, может, это приблизило бы его хотя бы на шаг к разрешению загадки.

Внизу по дорожкам сада метался взад-вперед дядя Эйнар. Он не видел наблюдателя на дереве, так что Калле мог тихо и спокойно следить за ним. Каждое движение дяди Эйнара выдавало нетерпение и недовольство. На лице его было такое выражение тревоги и отвращения ко всему на свете, что Калле стало почти жаль его.

«Во всяком случае, надо бы побольше с ним играть», — подумал Калле, почувствовавший внезапное участие к дяде Эйнару.

За изгородью раскинулась совершенно пустынная улица. Калле посмотрел вниз на виллу почтмейстера, откуда следовало ожидать нападения. Но никто из Алых не показывался. Калле бросил взгляд в другую сторону, на Стургатан. Там кто-то шел. Это были… — нет не может быть… нет… — да, в самом деле, это были… Ну да, они, те самые типы, как их там звать… а, Крук и Редиг! Калле мгновенно напрягся, словно стальная пружина. Они подходили все ближе и ближе. Только проходя мимо калитки в сад пекаря… они вдруг увидели дядю Эйнара. А он увидел их.

«До чего же мерзко смотреть на это, — думал Калле. — Смотреть, как все краски вмиг исчезли с лица дяди Эйнара. Даже если бы он умер, он и то не мог бы стать бледнее! Да и крысенок, вдруг увидевший, что попал в крысоловку, не испугался бы так смертельно, как дядя Эйнар, стоящий у калитки!»

Один из мужчин вдруг заговорил. Этот был тот невысокий, бледнолицый — а, Редиг! Его голос звучал неописуемо мягко и нежно.

— Смотри! — сказал он. — А вот и Эйнар! Наш дорогой старина Эйнар!

9

Калле почувствовал, что у него по спине побежали мурашки. Это произошло в ту самую минуту, когда он услыхал голос Редига, такой нежный и ласковый, но вместе с тем таивший опасные и отталкивающие нотки.

— Похоже, ты вовсе не рад нам, старый друг? — замурлыкал нежный голос.

Дядя Эйнар схватился дрожащими руками за калитку.

— Ну да, — сказал он, — ну да, естественно, я рад… Но вы явились так неожиданно…

— Не так уж неожиданно. — Бледнолицый улыбнулся. — Ну да, когда ты смылся, ты забыл оставить нам свой адрес. Разумеется, по рассеянности! К счастью, ты прислал письмо Лоле с довольно-таки отчетливым почтовым штемпелем на конверте. А Лола — девушка понятливая. Если поговорить с ней по душам, то она не из тех, кто станет что-либо утаивать…

Дядя Эйнар тяжело дышал. Перегнувшись через калитку к Бледнолицему, он спросил:

— Что ты сделал с Лолой, ах ты…

— Спокойствие, спокойствие! — Нежный голос прервал дядю Эйнара. — Не горячись! Во время отпуска необходимо спокойствие, отдых и отключение от всех забот. Потому что, насколько я понимаю, ты, как видно, устроил себе небольшие каникулы.

— Да, в общем, да… — ответил дядя Эйнар. — Я приехал сюда, чтобы немного отдохнуть.

— Понятно! В последнее время тебе пришлось так тяжело работать, не правда ли?

Все это время разговор вел Бледнолицый. Тот, кого Калле назвал Мордоворотом, стоял молча и улыбался. Но улыбка эта, как понимал Калле, была далеко не дружественной.

«Встреть я его на пустынной улице, я бы насмерть перепугался, — подумал Калле. — А впрочем, еще вопрос: не страшнее ли встретить Бледнолицего — Ивара Редига?»

— А ты, собственно говоря, чего явился сюда, Артур? — спросил дядя Эйнар.

«Артур! Вот тебе и раз — ведь его зовут Ивар? Хотя у всех этих негодяев и бандитов всегда целая куча разных имен…»

— Ты сам чертовски хорошо знаешь, зачем я явился, — ответил Бледнолицый. Голос его стал немного тверже. — Поедем с нами на машине, немного прокатимся, а заодно обсудим наши дела.

— Нечего мне с вами обсуждать! — горячо возразил дядя Эйнар.

Бледнолицый приблизился к нему.

— Только без этого… — мягко сказал он.

Что он держит в руке? Калле пришлось наклониться, чтобы получше разглядеть.

«Нет, ну и дела!» — прошептал Калле.

На этот раз стоять под дуплом пистолета настал черед дяди Эйнара. Ну и странные же привычки у некоторых! Запросто расхаживают с пистолетами среди бела дня!

Прежде чем Бледнолицый продолжил свою речь, рука его ласково погладила блестящую сталь.

— А если хорошенько подумать? Может, все-таки поедешь с нами?

— Нет! — воскликнул дядя Эйнар. — Нет! Мне не о чем с вами разговаривать. Убирайтесь, иначе…

— Иначе ты вызовешь полицию, да?

Оба гостя, стоявшие у калитки, расхохотались.

— О нет, милый Эйнар, на это ты, верно, не пойдешь! Ты ведь примерно так же, как и мы, не хочешь вмешивать в эти дела полицию!

Бледнолицый снова расхохотался — странным, отвратительным смехом.

— Подумать только, как это тебе удалось все так здорово обтяпать, Эйнар! Должен признать — идея что надо! Небольшой отпуск здесь, в этом маленьком городке, глубочайшее инкогнито, пока не улягутся все страсти… Это куда умнее, чем попытка тут же смыться за границу. Башковитый ты мальчик!

С минуту помолчав, он продолжил:

— Но ты, однако, малость переиграл. — На этот раз голос его был уже отнюдь не нежным. — Никогда не следует обманывать своих компаньонов. Многие, кто пытался это сделать, еще в молодые годы покончили счеты с жизнью. Не дело это, чтобы трое кашу заварили, а слопал один!

Бледнолицый, перегнувшись через калитку, рассматривал дядю Эйнара с таким выражением ненависти на лице, что Калле, сидевший на макушке дерева, даже вспотел от страха.

Знаешь, чего мне больше всего хочется? — сказал Бледнолицый. — У меня желание всадить тебе пулю в лоб. Прямо здесь, не сходя с места, долговязый ты, трусливый верзила!

Казалось, дядя Эйнар снова начинает обретать самообладание.

— А что толку? — сказал он. — Тебе что — тик уж хочется обратно в тюрягу? Подстрелишь меня — и через пять минут полицейская ищейка уже тут как тут. Чего ты этим добьешься? Неужели ты думаешь, что я таскаю эту дребедень с собой? Нет уж! Лучше спрячь свою игрушку, — он указал на револьвер, — и поговорим разумно. Будете вести себя порядочно, я, может, и захочу поделиться с вами.

— Твоему благородству просто нет границ, — с явной издевкой произнес Бледнолицый. — Так ты, может, захочешь поделиться?.. Жаль, что эта блестящая идея пришла тебе в голову чуть поздновато. Чертовски поздно! Видишь ли, Эйнар, теперь не хотим делиться с тобой мы. Даем тебе время на размышление — не будем мелочиться — ну, скажем, пять минут, а потом ты выкладываешь нам весь хлам. Надеюсь, ради твоего же собственного блага. Ты меня понял?

— А если я этого не сделаю? Я не таскаю с собой побрякушки, и если ты меня тюкнешь, то никто не поможет наложить на них лапу.

— Эйнар, дружище, уж не думаешь ли ты, что я только вчера родился? Есть средство заставить говорить людей, которые не желают образумиться, средство отличное. Я ведь знаю, что ты задумал. Знаю абсолютно точно, вижу насквозь твою прогнившую черепушку. Думаешь, тебе удастся надуть нас еще раз?! Думаешь, сможешь отвлечь нас своей болтовней о дележке, а потом тихонечко удрать отсюда и отряхнуть прах отечества с ног прежде, чем мы успеем тебе помешать. Скажу одно! Мы тебе помешаем, да так, что ты этого вовек не забудешь! Мы остаемся здесь, в городе! И будем частенько попадаться тебе на дороге. Стоит тебе выйти за калитку сада, как твои старые дорогие друзья уж тут как тут! И когда-нибудь нам, верно, представится случай поговорить с тобой без помех; как по-твоему?

«„Он улыбнулся зловещей улыбкой“, — так, кажется, пишут в книгах», — подумал Калле, разглядывая физиономию Бледнолицего. Занятый своими мыслями, Калле наклонился вперед, чтобы лучше видеть, и… в тот же миг обломил веточку клена. Раздался хруст… Дядя Эйнар быстро оглянулся: что случилось, откуда этот хруст? Калле похолодел от страха.

«Только бы они меня не увидели! Только бы не увидели!.. Если увидят — все кончено! Они от меня избавятся».