Однажды в России - Константин Столяров

Как только капитан позвонил к Тартаковской, за дверью сразу же откликнулся грудной женский голос:

- Это ты, Кларочка?

- Отворяйте! - приказал капитан. - Милиция! Дверь беззвучно приоткрылась, и Сергей увидел рыжеволосую женщину в белом свитере и темно-серых вельветовых джинсах.

- В чем дело? - надменно спросила женщина, пятясь под напором капитана, шагнувшего ей навстречу.

- Уголовный розыск! - бросил капитан, продолжая теснить хозяйку квартиры. - Проходите, товарищи!

Сергей предупредительно пропустил вперед старушку и жестом предложил пройти Вороновскому, однако тот почему-то толкнул Сергея в спину, вошел последним и надежно запер дверь на крюк.

- Объясните, что происходит?! - испуганно вскрикнула женщина.

- Гражданка Тартаковская Мария Сигизмундовна? - грубо спросил капитан. Вот постановление следственных органов на обыск вашей квартиры по делу Рогова. Ознакомьтесь и распишитесь внизу.

- Я не имею никакого отношения к делам Михаила Исидоровича Рогова! закричала Тартаковская, оглядывая желтоватый бланк. - Это произвол!

- Думайте что хотите, но рукам воли не давайте, - угрожающе проговорил капитан, исподлобья уставившись на Тартаковскую. - Знаете, что полагается за сопротивление представителям власти, находящимся при исполнении служебных обязанностей?

Сергей внимательно следил за капитаном и вспомнил то, что рассказывал о нем Вороновский. Он действительно патологический тип и сейчас не играет, а по-настоящему живет в образе сотрудника уголовного розыска.

- Клянусь всем святым, это недоразумение! - продолжала выкрикивать Тартаковская, прижимая к груди наманикюренные пальцы. - Я никак не связана с Роговым!

- Успокойтесь, гражданочка, - мягко вмешался Вороновский. - У нас на руках постановление, санкционированное прокурором. Там черным по белому написано, что вы поддерживали тесные дружеские отношения с семейством Роговых и являетесь наиболее вероятной хранительницей ихних ценностей. Поскольку у вас в доме могут находиться предметы и документы, имеющие значение для дела Рогова, следователь, руководствуясь статьями номер 167 и 168 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, постановил обыскать вашу квартиру и произвести выемку.

- Я протестую! - Тартаковская побледнела от негодования.

- Свой протест вы можете изложить в письменном виде и приложить к протоколу обыска, но мы со своей стороны обязаны выполнить постановление, спокойно разъяснил Вороновский. - Такая уж наша служба, Мария Сигизмундовна... Попрошу предъявить паспорт.

- Еще раз повторяю, это недоразумение! - Тартаковская взяла сумочку, лежавшую на полке перед зеркалом, достала паспорт и отдала Вороновскому. Никаких вещей и документов Рогова у меня нет и не было!

- Мы это выясним, - пообещал Вороновский, передавая паспорт капитану.

Капитан раскрыл паспорт и туг же убрал его в карман. Стоявший рядом Сергей все же успел заметить, что Мария Сигизмундовна Тартаковская родилась в Одессе в 1936 году. А ведь не скажешь, что ей сорок два, решил он, поглядывая на взбудораженную хозяйку квартиры. Она, конечно, не первой свежести, но выглядит значительно моложе, лет на тридцать, от силы на тридцать пять. И вещи на ней фирменные, приятно смотреть... Если все закончится благополучно, надо бы подарить Лене такие же джинсы. То-то она обрадуется!

- Вот мой помощник - инспектор Потапов Василий Васильевич, вот понятые гражданка Жеведь Александра Алексеевна и гражданин Ильин Станислав Николаевич. А я - старший инспектор Управления уголовного розыска, капитан милиции Винокуров Павел Андреевич. - Капитан скороговоркой представил присутствующих и поводил из стороны в сторону раскрытым служебным удостоверением. - Снимайте пальто и шапки, приступаем к обыску. Разъясняю понятым их права. Вы, граждане, можете делать заявления насчет наших действий, подлежащие занесению в протокол. Гражданка Тартаковская!.. Согласно статье 170 УПК РСФСР предлагаю вам добровольно выдать властям документы и ценности, подлежащие изъятию.

- У меня не только чужих, но и своих ценностей давно нет, - со злостью ответила Тартаковская, поправляя прическу перед зеркалом. - Все подчистую выгребли!

- Значит, по-хорошему отдавать не желаете? - Капитан разделся и ладонью пригладил волосы. - Ладно, сами отыщем. Василий Васильевич, откуда начнем?

- Я так мыслю, Павел Андреевич, что способней бы начать с комнат, потом пошуровать в ихнем сортире, а уж напоследок перетряхнуть кухню, - почесывая за ухом, ответил Вороновский и обратился к хозяйке квартиры: - Мария Сигизмундовна, во время обыска безотлучно находитесь на кухне и не подходите к телефону.

- Знаю я ваши порядки! - Тартаковская презрительно усмехнулась.

- В гости никого не ожидаете? - осведомился Вороновский. - Спрашиваю потому, что любой вновь пришедший не сможет покинуть квартиру до окончания обыска, равно как не сможет сноситься с вами.

- Ко мне собиралась зайти сестра, - в раздумье ответила Тартаковская.

- Ежели ее присутствие для вас нежелательно, разрешаю позвонить ей и под любым предлогом отказать в посещении. Осведомлять ее о производстве обыска запрещаю.

- Большое удовольствие смотреть, как милиционеры роются в вещах твоих близких! - Тартаковская прошла в комнату и принялась крутить диск телефона.

Все проследовали за нею. Сергей с любопытством осмотрелся по сторонам. В комнате было просторно и уютно: гобеленовые кресла с резными подлокотниками, круглый стол с доской из черного мрамора, комбайн фирмы "Грюндиг" с выносными акустическими колонками и инкрустированная стенка. На полу лежал лимонно-желтый ворсистый ковер, а на стене между окон висел овальный портрет в золоченой раме - какой-то властный старик в мундире со звездами и голубой орденской лентой через плечо.

Тартаковская быстро заговорила в трубку:

- Кларочка? Это Мара. Что?.. Неужели... Вызвала "неотложку"? Бедный Савочка! Передай ему, чтобы он не волновался. Приступ купируют, и завтра он будет как огурчик... Нет, я не смогу приехать. Ко мне пришли гости... Ты их не знаешь... Ну, пока!

- Вот и порядочек! - весело сказал Вороновский.- Теперь, хозяюшка, пройдите на кухню... Товарищ Ильин, вы бы тоже прошли с Марией Сигизмундовной. Вдвоем как-никак повеселей.

Тартаковская с ненавистью взглянула на милиционеров, презрительно сморщила нос и выплыла из комнаты, демонстративно хлопнув дверью. Сергей направился за нею и замер на пороге кухни, пораженный представшим перед ним великолепием. Пожалуй, это была даже не кухня, а еще одна комната, отличавшаяся только наличием газовой плиты, холодильника "Розенлев" и мойки. Огромная - не меньше пятнадцати метров, - светлая, обставленная с большим вкусом: справа в одну линию с плитой и мойкой разместилась черно-красная стенка, а слева, ближе к двери, приютился мягкий диванчик. Над диванчиком висело бронзовое бра, а напротив, у холодильника, в нише стоял транзисторный телевизор "Сони". Стены и потолок удивительной кухни были оклеены расписными косынками, покрытыми бесцветным лаком.

Тартаковская подошла к красно-черному серванту, налила себе рюмку коньяка, выпила и уселась на диванчик, закутавшись в серый мохеровый плед. Сидела она с отрешенным видом, покусывая кончики пальцев ровными мелкими зубами, часто курила и не обращала внимания на Сергея, будто его не было вовсе. А Сергей сидел у окна, старался не смотреть на Тартаковскую и думал о том, долго ли продлится обыск. Он никуда не спешил, пребыванием в чужой квартире не тяготился, и завершение операции интересовало его только с точки зрения гонорара.

Сколько же отвалит ему Вороновский? Четыре тысячи, как в прошлый раз, или побольше? Правда, задача, возложенная на него сегодня, проще пареной репы. Так что может случиться, что Вороновский даст ему тысячу - и делу конец. Они с капитаном рядовые статисты, тогда как Вороновский - мозговой центр. Кроме того, Вороновский должен еще с кем-то делиться. И Тартаковскую, судя по всему, Виктор Александрович наколол не без помощи своих доброжелателей. Он все точно знал, даже то, что сегодня вечером она будет дома! Да, он человек с дьявольской предусмотрительностью и талантливый актер. А как держался! Выражение лица, словечки, жесты - все не его, не подлинное. На глазах переродился в недалекого, малообразованного милицейского служаку. А экипировка? Любо-дорого смотреть! Затрапезное, подбитое ветром пальтишко, мятый шевиотовый костюм массового пошива, красная цена которому шестьдесят семьдесят рублей, безобразный черный свитер деревенской вязки и, в довершение всего, страхолюдные офицерские полуботинки на микропорке. Это, должно быть, и есть настоящий профессионализм... Что капитан? Держиморда, подзаборная шпана, а вот Виктор Александрович - личность. Он, Сергей, не завидует чужому богатству, не звереет, подобно капитану, при виде награбленного, но нисколько не сопереживает, когда эти люди становятся клиентами Вороновского. Взять хоть ту же Марию Сигизмундовну. Муж за решеткой, а квартира как игрушка, и в серванте - марочный коньяк по шестнадцать рублей бутылка. Ее обыскивают, а она как ни в чем не бывало курит американские сигареты "Мальборо" по полсотни за блок. Чем не жизнь?