Мэри Поппинс с Вишневой улицы - Памела Трэверс

Голос миссис Корри становился все тише, тише и наконец совсем смолк; и в тот же миг, не понимая, как это случилось, Джейн с Майклом очутились на улице – шли позади Мэри Поппинс, которая опять изучала свой список намеченных покупок.

Они посмотрели по сторонам, обернулись назад.

– Что это, Джейн? – удивился Майкл. – Где же лавка?

– Ее нигде нет, – сказала Джейн, ища глазами древний домишко.

И они не ошиблись. Лавки не было. Как сквозь землю провалилась.

– Как странно! – воскликнула Джейн.

– Очень! – согласился Майкл. – А пряники какие вкусные.

И они стали откусывать пряники с разных сторон, превращая их то в человечка, то в цветок, то в чайник, и совсем забыли про лавку миссис Корри. А лавка и правда была очень странная.

…Вспомнили они о ней посреди ночи, когда свет везде в доме был погашен, а им полагалось видеть уже десятый сон.

– Джейн! Джейн! – прошептал Майкл. – Слышишь, кто-то идет по лестнице, на цыпочках.

– Ш-ш-ш, – зашипела Джейн, она тоже услыхала чьито осторожные шаги.

Дверь в детскую с легким скрипом отворилась, и кто-то вошел. Это была Мэри Поппинс, в пальто и шляпке, как будто она собралась гулять.

Она ходила по комнате быстрыми неслышными шагами. Джейн с Майклом наблюдали за ней, не шевелясь и смежив веки до щелочек. Первым делом Мэри Поппинс подошла к комоду, открыла ящик и тут же закрыла его. Потом на цыпочках подошла к платяному шкафу, открыла дверцу, наклонилась и не то положила что-то, не то что-то взяла – они не рассмотрели. Послышался легкий стук, дверца захлопнулась, и Мэри Поппинс поспешно вышла из детской.

Майкл сел в постели.

– Что она делала? – спросил он у Джейн громким шепотом.

– Не знаю. Может, она забыла перчатки или туфли… – Джейн вдруг замолчала. – Майкл, слышишь? – прошептала она.

Он прислушался. Откуда-то снизу, скорее всего из сада, доносились чьи-то взволнованные, приглушенные голоса.

Джейн соскочила с постели и знаком позвала Майкла. Босыми ногами прошлепали они к окну и выглянули наружу.

За оградой на тротуаре маячили одна маленькая фигурка и две гигантские.

– Это миссис Корри с мисс Фанни и мисс Анни, – прошептала Джейн.

Да, это были они. Престранная компания! Миссис Корри вглядывалась сквозь калитку во двор дома N 17. У мисс Фанни на плечах балансировали две длинные-предлинные лестницы, у мисс Анни в одной руке было ведро с чем-то похожим на клей, а в другой – огромная малярная кисть.

Стоя у окна, задернутого шторой, Джейн и Майкл ясно слышали голоса ночных визитеров.

– Она запаздывает, – сердито проговорила миссис Корри.

– Может, кто-нибудь из детей заболел, – робко предположила мисс Фанни, двигая плечами, чтобы лестницы не упали, – и она не может…

– Прийти вовремя, – докончила, нервно поеживаясь, мисс Анни.

– Тихо! – приказала кипящая гневом мамаша, и Джейн с Майклом явственно услыхали, как она прошептала: «Велика жирафа, да дура», – без сомнения относя эту поговорку к дочерям.

– Тс-с, – миссис Корри прислушалась, склонив поптичьи маленькую головку.

И тотчас же входная дверь тихонько скрипнула и послышались чьи-то шаги, ступающие по гравию. Это была Мэри Поппинс с корзинкой в руке, откуда шел слабый, таинственный свет. Миссис Корри улыбнулась и помахала рукой.

– Скорее, скорее, надо спешить! – сказала она подошедшей Мэри Поппинс и, взяв ее за руку, перевела взгляд на дочерей. – Веселее смотрите, вы, двое! – И она пошла вперед, сопровождаемая мисс Фанни и мисс Анни, которые, как ни силились смотреть веселее, ничего не могли с собой поделать. Они шли сзади, тяжело ступая и сгибаясь под тяжестью своей ноши.

Джейн с Майклом не отрывали от них глаз. Вот процессия спустилась по Вишневой, свернула налево и пошла вверх по склону холма. Наконец взобрались на самый верх, на поляну, поросшую травой, где не было ни одного дома, и там остановились.

Мисс Анни опустила ведро с клеем на землю, а мисс Фанни сбросила с плеч обе лестницы и поставила их так, чтобы получилась высокая, до самого неба, буква Л. И вместе с сестрой стала ее держать.

– Что они собираются делать? – изумленно воскликнул Майкл. Но Джейн ничего не ответила – еще минута, и он сам все увидит.

Как только лестницы были прочно установлены – один конец на земле, другой на небе, – миссис Корри, зажав под мышкой кисть, подхватила одной рукой юбки, другой взяла ведро и полезла по лестнице вверх, осторожно нащупывая ногами перекладины. Мэри Поппинс со своей корзинкой полезла по другой лестнице.

И тут началось нечто невероятное. Добравшись до верхней перекладины, миссис Корри окунула кисть в ведро и стала мазать клеем небо. А Мэри Поппинс взяла из корзины что-то блестящее и стала пришлепывать к намазанному клеем небу. Когда она убрала руку, они увидели, что она приклеила к небу золотую звездочку с пряника. И та сразу неистово засверкала, озаряя вокруг себя небо мерцающим золотистым светом.

– Это наши, – чуть не заплакал Майкл. – Наши звездочки с пряников. Она думала, что мы спим, тихонько вошла и взяла их.

А Джейн ничего не сказала. Она не отрываясь смотрела, как миссис Корри мажет кистью небо, а Мэри Поппинс приклеивает к нему звезды. Когда места на небе не хватало, мисс Фанни и мисс Анни двигали лестницы дальше.

Наконец работа была окончена. Мэри Поппинс перевернула корзинку и потрясла – корзинка была пуста. Тогда обе дамы спустились вниз, и процессия двинулась в обратный путь, мисс Фанни тащила на плечах лестницы, а мисс Анни позвякивала пустым ведром. На углу остановились, перекинулись о чем-то несколькими словами, Мэри Поппинс пожала всем руки и заспешила по Вишневой домой. А миссис Корри, пританцовывая в своих мягких сапожках, изящно подхватив юбки, исчезла в противоположном направлении вместе с громко топавшими дочками-великаншами.

Скрипнула садовая калитка. Зашуршал гравий под ногами. Отворилась входная дверь и тихонько закрылась. Джейн и Майкл услышали тихие шаги Мэри Поппинс по лестнице; она прокралась на цыпочках мимо детской, вошла в комнату, где спали близнецы, разделась и легла спать.

Как только звук ее шагов смолк, Джейн с Майклом переглянулись, не сказав ни слова, подошли к комоду и заглянули в левый верхний ящик – в нем ничего, кроме стопки носовых платков, не было.

– Я тебе говорил, – сказал Майкл.

Открыли платяной шкаф, заглянули в коробку, она тоже была пустая.

– Как это? Почему? – говорил Майкл, сидя на краешке постели и глядя несчастными глазами на Джейн.

А Джейн опять ничего не сказала. Она сидела рядом, обхватив руками коленки, и думала, думала. Но вот она откинула назад волосы и встала.

– Знаешь, что я хочу знать? – взглянула она на Майкла. – Звезды сделаны из золотой бумаги или золотая бумага из звезд?

Майкл не ответил. Да Джейн и не ожидала ответа. Она понимала, объяснить это может только кто-нибудь гораздо мудрее Майкла.

Глава 9. История Джона и Барбары

Джейн и Майкл ушли на день рождения. Они оделись во все самое нарядное. И Эллен, увидев их, воскликнула, что они «красавчики, прямо с витрины».

Весь день в доме было так тихо, точно дом о чем-то задумался или, может, задремал.

Внизу на кухне миссис Брилл, водрузив на нос очки, читала газеты, Робертсон Эй сидел в саду на скамейке и усердно предавался лени. Миссис Банкс устроилась на софе в гостиной, подложив под ноги подушечку.

В комнате наверху Мэри Поппинс просушивала на каминной решетке одежду детей, а солнечные лучи лились в окно, расцвечивая стены, и плясали в кроватях, где лежали близнецы.

– Пожалуйста, сдвиньтесь немного. Вы светите мне в глаза, – сказал Джон громко.

– Прости, но это невозможно, – ответил один луч. – Нам ведь надо обежать всю комнату. Так заведено испокон веков. Мы движемся весь день с востока на запад, и эта комната как раз у нас на пути. Советую тебе зажмуриться, и я как бы исчезну.

Золотистый столп лучей наискось падал в комнату. Он двигался довольно быстро, вняв, без сомнения, просьбе Джона.

– Какие вы нежные и теплые. Я так вас люблю, – сказала Барбара, стараясь поймать в кулачок хотя бы один луч.

– Милая девочка, – ответили лучи и стали гладить ее щечки. – Тебе нравится, как мы ласкаем тебя? – видно, им приятно, когда их любят.

– Очень! – вздохнула с наслаждением Барбара.

– Слова! Слова! Слова! Я нигде не слышал столько слов, как в доме N 17 по Вишневой улице. В этой комнате всегда кто-то болтает, – проверещал в окне чей-то голос. Джон с Барбарой повернули головы. Это был Скворец, живший на верху дымоходной трубы.

– Нет, как вам это нравится! – быстро обернулась Мэри Поппинс. – Посмотрел бы на себя. День-деньской прыгаешь по крышам и проводам. И без умолку трещишь, чирикаешь, орешь. Ты своим гамом мертвого разбудишь! Воробьи и те тише себя ведут.

Скворец склонил голову набок и глянул на нее одним глазом сверху оконной рамы.