Приключение века - Геннадий Прашкевич

Туман...

- А говорил, к пяти вернемся...

Туман...

- Дождь будет, однако, - длинно зевнул Сказкин. - Мы тут или с голоду сдохнем, или Краббен нас победит.

Я давно ждал его слов.

Я, можно сказать, рассчитывал на слова Сказкина.

От Шикотана до Шумшу всем известно: "Серп сказал - погода изменится!" Так утверждает Сказкин.

И правда.

Как в гигантскую трубу вынесло в небо согретый солнцем туман. Призрачно высветились кошмарные обрывы, прозрачно отразились солнечные лучи от плоских вод. И откуда-то издалека, как стрекот швейной машинки, пришел, растянулся, поплыл в воздухе томительный, ни на что не похожий звук.

- Господи! - забеспокоился Сказкин. - Что это? Ее один Краббен, только летающий? Сколько живу, страхов таких не натерпелся!

Я прислушался:

- Вертолет...

Не мы одни это поняли.

Потревоженный новым звуком (может, доисторические враги вот так вот, с воздуха, когтили его и кусали?), Краббен неуклюже сполз в воду, оттолкнулся от берега и медленно, без единого всплеска, ушел в глубину черная туманность, пронизывающая светлую бездну.

- Уходит! - заорал, вскакивая, Серп Иванович.

Но я и сам это видел.

Как видел и вертолет, разматывающий винты над кальдерой.

- Гад! - выругался я. - Он что, не мог зайти со стороны пролива?

- Он не мог зайти со стороны пролива, - удовлетворенно пояснил Сказкин. - Это же МИ-1. Он как велосипед, его любым ветром сдувает.

Свесив с каменного козырька босые ноги, Сказкин с наслаждением шевелил пальцами. Он уже не боялся Краббена. Он уже ничего не боялся. Техника шла на помощь, техника подтверждала: он, Сказкин, он - человек, он - венец творения! Его, Сказкина, в беде не оставят!

- За нами!

Я был в отчаянии.

Выгнув волнами спину, отчего, казалось, он и вправду горбат, Краббен легко уходил к Камню-Льву.

Вот он прошел мимо скалы, изгаженной птицами, вот он поднял грудью мощный вал, вот он вскинул над водой плоскую свою странную голову и теперь уже навсегда, навсегда, навсегда, навсегда, навсегда, навсегда, навсегда, навсегда растворился в голубоватой дымке, стелящейся над открытым океаном.

Ревя, раскачиваясь в воздухе, подняв под собой столб пыли, над берегом завис вертолет.

Серебряный круг винта, рыжий пилот... Я ничего не слышал. Я был в отчаянии.

- Да брось, начальник! - утешал меня Сказкин. - Я тебя с тем корейцем сведу в Находке, он тебе многое порасскажет!

ТЕТРАДЬ ПЯТАЯ. ЗАПОЗДАЛЫЕ СОЖАЛЕНИЯ

"Почему это так, начальник?" Ученый совет СхКНИИ.

Яблоко Евы, яблоко Ньютона. "Как там с базисфеноидом?"

Несколько слов о глубинной бомбе. Романтики с "Цуйо-мару".

Гинзбург против Шикамы. О почте - в последний раз.

Мыс Большой Нос является северным входным мысом

залива Доброе Начало и западной оконечностью вулкана

Атсонупури. Мыс представляет собой скалистый обрывистый

утес черного цвета и является хорошим радиолокационным

ориентиром. На мысе гнездится множество птиц. Мыс

приглубый. К S и NO от мыса в 1 кбт от берега лежат

надводные и подводные скалы.

Лоция Охотского моря.

Глупо стоять перед мчащимся на тебя табуном.

Надо или уходить в сторону, или встать во главе табуна.

К сожалению, встать перед Краббеном я не мог, к сожалению, даже обнаружить Краббена мы не смогли, хотя я и заставил матерящегося рыжего пилота ("Скоро световой день кончится!") дать круг почета от Камня-Льва в сторону Атсонупури.

Пилот злился: его оторвали от дела, его загнали в дыру ради двух идиотов. "Если бы не Агафон, вы бы у меня тут посидели!"

Даже Сказкин возмутился:

- Вывел бы я тебя на пару слов!

К счастью, под нами был океан - не выйдешь. Да и знал я, чем кончаются угрозы Сказкина. На моих глазах он вывел как-то из южно-курильского кафе худенького старпома с "Дианы". Сказал: на пару слов, а в кафе не появлялся неделю.

"Потеряли! - с отчаянием думал я. - Не успели встретить, и уже потеряли! Чем доказать, что видели мы, впрямь видели пресловутого Морского Змея? Рассказами о пропавших собаках, о несчастной корове Мальцева, о корейце с Находки?.."

Ухмыльнувшись, Сказкин ткнул меня локтем.

- Слышь, начальник, почему это так? Вот придешь, к слову, к Агафону, а он рыбу чистит. И лежит среди пучеглазых окуней такая тварюшка - хвост как щипцы, голова плоская, и вся в тройной колючке, как в проволоке. Ну не бывает таких рыб, а вот лежит! "Где поймал?" - "Сама, - говорит, - залезла в сетку, здесь, у бережка!" - "Ты мне тюльку не гони, тоже - у бережка!" А он: "Точно! Про рыб никогда не врал!" И вот чувствую я - правду Агафон говорит, и вот вижу - лежит передо мной тварюшка, а ведь все равно Агафону не верю. _Т_а_к_о_е_ - и вдруг у бережка!

- Рыбка-то, правда, была?

- Да неважно, начальник. Важно другое. Ведь придешь в кафе вечером, закинешь грамм сто, и не хочешь, а брякнешь: "Эй, организмы, вчера рыбу поймал! На хвосте уши, на глазах козырьки, под животом парус!" Все повернутся, а кто-нибудь обязательно фыркнет: "Тоже мне! Мы такую под островом Мальтуса кошельком брали!" Почему это так, начальник?!

Я вздохнул.

И вдруг увидел: Сказкин устал. Под его глазами лежали тени. Что удивительно - он нервничал ничуть не меньше меня.

"Но ведь пришел! - с неожиданной нежностью подумал я. - Ведь пришел, не бросил. И меня же хочет утешить!"

Горизонт, белесый, выцветший, отсвечивал, как дюралевая плоскость. Прозрачная под вертолетом вода вдали мутнела, сгущалась, тут не то что Краббена, тут Атлантиду не заметишь со всеми ее храмами! Пилот подтвердил:

- Привиделось вам все это! Лучше поешьте. Там Агафон передал сверток.

Но он все еще был зол на нас. Добавил с усмешкой:

- А вещички ваши он уже перетащил к себе. Так, говорит, надежней. Будете получать вещички, проверьте...

- Ладно! - прикрикнул Сказкин. - Ты, рыжий, машину плавно веди. Видишь, герои кушают!

"Что ж... - сказал я себе, разжевывая тугого, присланного Агафоном жареного кальмара. - Теперь ничего не поделаешь, теперь Краббена не вернешь. Напугался он вертолета... Но в конце концов, прецедент создан. Рано или поздно Краббен объявится. Не может не объявится, если даже корейцы в Находке колют его изображения за бутылек... Объявится! Вот тогда и можно будет истолковать все эти факты..."

"И истолкуют! - заверил я себя. - Еще как истолкуют!.."

Очень живо я представил себе Ученый совет нашего института.

Я, младший научный сотрудник Тимофей Лужин, делаю сообщение.

Пропавшие собаки, несчастная корова Агафона Мальцева, разорванный сивуч, наколка на спине Серпа Ивановича...

В общем, есть о чем поговорить...

Итак, сообщение сделано. Слова произнесены. Эффект, разумеется, ошеломляющий.

Кто первый решится прервать молчание?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});