Свинцовая метель Афгана - Сергей Зверев

– Мужик со змеей опять мнется: «А три стакана можете?» «Наливай, тебе говорят!» – батя уже слегка нервничать начал. А тот продолжает, настырный: «А четыре?» Тут попугай не выдерживает и заявляет вполне авторитетно: «И четыре можем, а потом еще червяком твоим закусим!» Змея, кобра эта, как услышала, из корзинки шасть и мигом уползла. Мужик с дудкой за голову схватился! Чем на хлеб зарабатывать?! Заплакал и пошел восвояси. Вот до чего ненужное любопытство человека довело. Ты смотри, Игорек. А то, как у нас там говорили – любопытному слону хобот оторвали. Береги хобот-то.

Десантники дружно рассмеялись, и даже суровый Волк, их нынешний командир, тоже улыбнулся.

– А вы знаете, – не унимался ни капельки не смутившийся Колодеев, – как Вовке повезло на этих учениях в Индии?

– Расскажи, Володя, – начали просить Локиса товарищи.

– О чем? Вы что, мужики, Колодея не знаете? Ради красного словца не пожалеет и отца, а меня и подавно.

– Так че там было, Колодей? Вовка колоться не хочет.

– Это и понятно, дело такое. Интимное, можно сказать, – таинственно объяснил Колодеев.

– Во как! Рассказывай, раз начал.

– И в самом деле, продолжай, – присоединился к просьбам Волк, резонно полагая, что будет лучше, если ребята сбросят нервное напряжение, которое неизбежно возникает перед прыжком, даже если это сотый прыжок. Тем более что Локис особо не возражал против этого рассказа.

– Ладно, только если Вовка буянить начнет, вы уж тогда меня прикройте, – с притворным испугом попросил Колодеев. – Вы ж понимаете, я дзюдоист, а он вольник, у них в вольной борьбе все что хочешь допускается – ограничений нет. Приложит только так!

– Не трусь, прикроем. За спинами спрячем, – заверил Игнатов.

– Смотри, Генсек, на тебя вся надежда. Вовка во гневе страшен бывает.

– Ты меня еще не видел во гневе, – заметил Локис и многозначительно прищурился, но Игоря это не смутило.

– Так и быть: двум смертям не бывать, а одной не миновать. В общем, познакомился Вовка там с местной девушкой. Всем хороша девка – и поет, и танец живота танцевать умеет. Красавица, одним словом. И главное, в Вовку влюбилась как кошка. Хочу за тебя замуж, и все!

– Оно понятно, Локис – парень видный!

– Кто бы спорил! И он ведет себе тоже адекватно, тенденциозно, так сказать. Только одно его смущает. Во лбу у этой индийской девушки…

– Звезда горит?

– Если бы. Не звезда, а такое характерное для индийских девушек красное пятнышко над переносицей.

– У них так! Да! Я видел в ихнем кино. Пятно – это первое дело у них, – подтвердил Тимур Валиахметов.

– А Вовке это пятно не по нраву. Непривычно как-то. Он ей и говорит – сотри свою метку со лба.

– И стерла?

– Да нет. Не стерла. Я, говорит, с эти пятном так и родилась, от родителей оно, от предков и вовсе даже не стирается.

– И Локис ее бросил!

– Не, что вы! Он же честный человек. И как честный человек предлагает ей, давай я попробую. Если сотру – обязательно женюсь. А так не могу. Непривычно это мне.

– Ишь ты какой!

– Да он такой. Ну, вы ж понимаете, Володьке силы не занимать, даром, что ли, его Медведем кличут. Начал тереть, тер, тер и вытер!

– И что, женился?

– Нет, – отрицательно покачал головой Колодеев. – Не поверите – он автомобиль выиграл. Индийский. У них там такая лотерея проводилась.

Хохот десантников на какое-то время, казалось, заглушил, шум турбин.

– А где автомобиль-то? – икая от смеха, спросил бровастый радист Коля Игнатов.

– Так таможня не пропустила – превышение по углекислому газу.

– Я тебе, Игорек, хобот все-таки оторву, – незлобиво пообещал Локис.

– Давайте, ребятки, проверим кислородные аппараты и парашюты, – то ли приказал, то ли попросил Волк. – Минут через пятнадцать войдем в зону десантирования.

Смех сразу стих, и десантники стали осматривать свое снаряжение. Шутки кончились – началась работа.

…Группа десантировалась над горной грядой Сафедкох на исходе дня, когда большое красное солнце уже касалось нижним краем серо-коричневого хребта, похожего на изогнутую спину кошки. Из-за большой высоты разброс приземления был достаточно серьезный, и вся группа собралась вместе лишь спустя час после выброски, когда стало уже совсем темно.

– Ну что, мужики, – сказал Волк, закрывая портативный ноутбук, который включал, чтобы с его помощью наметить оптимальный маршрут движения в заданную точку. – Нам пора приниматься за дело. К марш-броскам нам не привыкать, пятнадцать километров – не расстояние. Даже по горам. К рассвету должны выйти к этому осиному гнезду – заводу по производству героина. Сами понимаете, лучше подойти до рассвета. Двинемся вон по тому хребту. Идем цепочкой. Я пойду впереди, Медведь – замыкающий. Цель определена, задача ясна. С Богом!

14

Азизулло рано пришлось взять на себя ответственность за всю свою семью. Мать умерла, когда они с Хумайрой были еще детьми. Отец, Шахрулло, не привел в дом новую жену, хотя это противоречило традициям. Как правоверный мусульманин он мог иметь четырех живых жен, но хранил верность одной, мертвой.

Правда, в Афганистане далеко не каждый мужчина может себе позволить даже вторую жену, но люди состоятельные, женившись рано, годам к тридцати пяти, как правило, заводят себе вторую, молодую, с обязательного согласия первой. А здесь и спрашивать никого не надо было. Родичи осуждали Шахрулло. Но он вторично жениться ни в какую не соглашался. Он женился в семнадцать лет на троюродной сестре, которую знал с детства и любил с детства. Это тоже противоречило традициям, потому что в Афганистане о свадьбе договариваются родители жениха и невесты, а сами молодые могут увидеть друг друга только во время своеобразной помолвки, и то лишь в зеркале. После помолвки возможна только свадьба или, если одна из сторон нарушает договоренность, – кровная вражда. И поэтому слово там держат крепко.

Первой родилась Хумайра, вслед за ней Азизулло, а во время третьих родов их мать умерла, не выжил и новорожденный мальчик.

Шахрулло был к этому времени состоятельным человеком, единственным из всего клана, сумевшим получить высшее образование в политехническом институте у себя на родине. Кроме того, он стажировался как авиадиспетчер в Соединенных Штатах. Конечно, многие афганские военные специалисты, к ним в определенной мере относились и работники гражданской авиации, заканчивали училища и академии в Советском Союзе, но были и такие, которые получали образование на Западе.

Хозяйство в доме вела пожилая тетушка Шахрулло, которая никогда не была замужем, потому что от рождения была хромой. Отец много занимался с детьми, однако сыну учеба давалась труднее, чем дочери, которая сумела неплохо выучить английский в школе и общаясь с отцом.

Работа авиадиспетчера в международном аэропорту немыслима без знания английского языка. Ведь все переговоры в радиоэфире ведутся исключительно на английском.

Когда власть в Кабуле перешла к талибам, в жизни семьи Шахрулло произошли большие перемены. Отец, мечтавший об университетском образовании для смышленой и сообразительной Хумайры, вынужден был учить ее сам, потому что школы для девочек оказались закрытыми.

Талибы, по-своему заботясь о положении женщин, запретили им работать. Казалось бы, ничего страшного в этом не было, в Афганистане и до талибов в лучшем случае работали две женщины из ста. Однако под абсолютный запрет попала, прежде всего, профессия учительницы, и немногие школы, в которых могли обучаться девочки, прекратили свое существование. Шахрулло очень переживал, что не может самостоятельно подготовить дочь к поступлению в какой-нибудь институт Пакистана или Индии.

Единственный способ дать дочери хорошее образование – эмигрировать из страны. И Шахрулло стал готовиться к побегу вместе со всей семьей. Проще всего было договориться с пилотами, которые за немалый, конечно, бакшиш могли бы организовать нелегальный перелет в соседний Иран или Пакистан. Все уже было готово, но престарелая тетушка, которой не хотелось оставлять обжитой дом в Кабуле, поделилась своими страхами с соседками, и слух о намерениях Шахрулло почти мгновенно дошел до властей.

Авиадиспетчеров катастрофически не хватало, но Шахрулло все-таки немедленно арестовали, посадили в темницу, а затем и расстреляли. Семью не тронули, но она осталась без средств к существованию, и все заботы о содержании семьи легли на плечи одиннадцатилетнего мальчика. И Азизулло худо-бедно справлялся с этим, занявшись мелкой торговлей всякой всячиной. К этому ремеслу у него оказался настоящий дар, но все же возраст не позволял ему развернуться для того, чтобы обеспечить семью так, как это делал отец. И к тому же, поскольку мальчишка не считал зазорным продавать гашиш редким, но все же встречавшимся в афганской столице наркоманам, в основном иностранцам, у него тоже начались неприятности с властями. Талибы как раз объявили войну наркотикам.