Повседневная жизнь советских писателей от оттепели до перестройки - Александр Анатольевич Васькин

и не совпадающее с официальным.

У некоторых советских людей с хорошей памятью, прочитавших эту газету с соответствующими публикациями, могло сложиться впечатление, что началась вторая серия 37-го года. Судите сами: 26 января 1937 года та же «Литературная газета» вышла с передовой статьей «Нет пощады изменникам!», требующей расстрела участников «параллельного троцкистского центра». Меня в этом газетном номере особенно поразило то, что рядом с передовицей на первой же полосе напечатана статья «Неизвестные материалы о Пушкине». Иными словами, столетие гибели Александра Сергеевича Пушкина и процесс над врагами народа подаются как равнозначные информационные поводы, приучая читателей к обыденности происходящего. А еще к какой-то особой извращенной логике: вот убитый Пушкин, а вот убийцы…

Открываем газету 1937 года, читаем дальше: Николай Тихонов («Ослепленные злобой»), Константин Федин («Агенты международной контрреволюции»), Юрий Олеша («Фашисты перед судом народа»), Всеволод Вишневский («К стенке!»), Исаак Бабель («Ложь, предательство, смердяковщина»), Лев Славин («Выродки»), Андрей Платонов («Преодоление злодейства»), Евгений Долматовский («Мастера смерти») и т. п. Масса имен. Почти литературная энциклопедия, но не вся…

Весьма образно и по-женски затейливо озаглавила свою статью воинственная Мариэтта Шагинян – «Чудовищные ублюдки». Кстати, ее фамилии в том письме в «Правде» от 1973 года нет: то ли сама отказалась, то ли не предложили, но мужскую компанию подписантов все же следовало разбавить хотя бы одной женщиной-писателем. А вот поэт Николай Тихонов и в 1937 году, и в 1973-м не подкачал, везде отметился. Сравнивая номера «Литературной газеты» столь разных лет, нельзя не прийти к выводу, что определенная преемственность все же чувствуется. Соблюдение общей стилистики налицо.

Подписчиков «Литературной газеты» было немало, ибо, как выразился журналист Александр Борин, «газету называли тогда Всесоюзным бюро жалоб»{39}. Это было характерно для многих советских газет, превратившихся, по сути, в единственную действенную инстанцию, на которую простые граждане возлагали последнюю надежду. Вряд ли читатели французской газеты «Монд» или английской «Дейли мейл» писали в редакции письма о плохой работе химчисток и отключении горячей воды. Но в советском «обществе ремонта» это было нормальным – жаловаться в газету, которая вообще-то не имеет отношения к бытовому обслуживанию населения. Александр Борин – один из тех, кто работал в те годы в «Литературной газете», создав ей определенное реноме. Его имя стоит в ряду таких замечательных журналистов, как Юрий Щекочихин, Аркадий Ваксберг, Ольга Чайковская, Анатолий Рубинов, Евгений Богат и многих других. Заняв важную социально-бытовую нишу, советские журналисты помогали бороться со взяточниками и бюрократами, нерадивыми продавцами и спекулянтами, таксистами-невезухами и официантами-несунами, а также расхитителями социалистической собственности. Более того, иногда газетные публикации даже открывали двери тюрем, где томились невинно осужденные граждане. Своя преданная и многотысячная аудитория сформировалась и вокруг газет «Комсомольская правда» и «Известия», куда поступало не меньше жалоб от населения. Вообще в советское время было принято подписываться на одну и ту же газету много-много лет. Что-то в этом есть трогательное.

«Мы, конечно, знали, – вспоминает Денис Драгунский, – что “Литературная газета” – это трибуна интеллигенции, газета смелая, как тогда почему-то говорили – левая, и очень любили ее читать. С нетерпением ждали среды, когда она выходила»{40}. А Юрий Нагибин 27 февраля 1973 года отметил в дневнике: «Вернулся после семнадцатидневного отсутствия и будто не уезжал… На столе – несколько писем, пересланных “Литературкой” – злобных и грязных. Всё, что идет от этого органа печати, пакостно»{41}.

Словно отвечая Юрию Марковичу, через много лет Сергей Иванович Чупринин напишет: «Смешно было бы мне снимать сейчас вину и с самого себя, и со своих коллег. <…> Люди, не способные жить по лжи, в “Лит. газете”, как и вообще в печати советских лет, не задерживались. Увы, но это так. Среди нас, вне всякого сомнения, были трусы, были дураки, были раздолбаи, но подлецов при мне все-таки, кажется, не было. Что, разумеется, никого из нас не освобождает от ответственности за грязь, которой более чем с избытком хватало на литературных полосах старой “Литературной газеты”»{42}.

А что читатели? Они-то как на все это реагировали? Начитавшись всей этой «оголтелой» пропаганды (словечко той эпохи – «агрессоры оголтелые»: в пьесе Михаила Рощина «Старый Новый год» Петр Себейкин обзывает так свою жену и тещу с тестем), советские люди, по привычке, брались за перо. Сохранился очень интересный документ – «Записка редколлегии “Литературной газеты” в ЦК КПСС об откликах читателей на публикации статей о А. Солженицыне» от 4 февраля 1974 года:

«Совершенно секретно. ЦК КПСС.

Направляем для информации “Бюллетень” отдела писем “Литературной газеты” в связи с публикациями о А. И. Солженицыне. Всего на 31 января в редакцию поступило 335 писем. 155 из них приводятся в “Бюллетене”.

Первый заместитель Главного редактора “Литературной газеты”

В. Сырокомский».

Записка извещает:

«Всего на 31 января 1974 г. в редакцию поступило 335 писем читателей об А. И. Солженицыне. В подавляющем большинстве – это отклики на опубликованные в газете статьи: “Кому выгодна антисоветская шумиха” (“ЛГ” № 3 от 16 января 1974 г.), на подборки писательских выступлений – “Отпор литературному власовцу” (“ЛГ” № 4 от 23 января 1974 г. и “ЛГ” № 5 от 30 января 1974 г.). Часть писем является откликами на выступления А. Б. Чаковского по телевидению и С. В. Михалкова по радио. Всю эту почту можно разделить на три группы:

1. Письма, гневно осуждающие Солженицына, – 165.

2. Письма, авторы которых выступают в защиту Солженицына, – 104.

3. Письма, авторы которых задают различные вопросы, – 66.

Письма правке не подвергались, сделаны лишь незначительные сокращения.

В “Бюллетене” приведено 155 писем, полученных до 25 января 1974 года»{43}.

Документ в ЦК КПСС читали, о чем свидетельствует следующая отметка: «Тов. Демичев П. Н. ознакомился. 14.02.74 г.».

Цифры интересные: лишь 49 процентов читателей, приславших письма, «гневно осуждают» Солженицына, остальные – либо «за», либо «воздержались». Занятная социология. А ведь как промывали мозги людям с утра до вечера – и все равно промыли неэффективно, лишь наполовину. Вот это и странно. Ибо у нас ведь только начни «гневно осуждать» кого-либо в средствах массовой информации – и сразу посыпятся как зерно из драного мешка «письма трудящихся». Их вроде не просили, отмашку не давали, а они знай себе пишут. И остановить уже невозможно. Горьким опытом научены. Представим себя на месте товарища Демичева и ознакомимся с наиболее характерными посланиями читателей, уж очень точно передают они советскую повседневность:

«Тов. Чаковский!

Прослушал Ваше выступление сегодня, 15-го января, между двумя периодами хоккея, с осуждением Александра Солженицына. Ей-богу, смешно было слушать такого взрослого дядю со Звездой Героя на груди, произносящего какой-то детский лепет. Дали Вам Звезду Героя в обмен на Вашу совесть, если она у Вас была до этого, – так я понял Вас.

Льете Вы на человека грязь без зазрения совести. Примитивно и старо! Таким образом у нас были