Любовь как война - Ольга Володарская

Или просто не хочется верить?

В общем, терзалась Лада страшно. Антон заметил, что с ней что-то не так. Начал задавать вопросы. Да как-то уж очень настойчиво… Что настораживало!

И она решила устроить проверку. Приехала к Антону раньше обычного. Налила себе ванну, забралась в нее и стала ждать…

Антон явился спустя десять минут – Лада услышала, как хлопнула дверь. Сердце тут же бешено заколотилось. А до этого ей казалось, что волнения практически нет.

В ванной играла музыка, и Антон сразу направился туда. Через щель, специально оставленную Ладой, он увидел ее в клубах пены. Остановился. Стал наблюдать. У Лады волосы на макушке дыбом встали от страха. Но она делала вид, что спокойна и расслаблена и не знает о присутствии Антона. Пусть возбудится! Ведь если Лиля права, сейчас кровь в его жилах только начинает бурлить, а для того, чтобы воспылать страстью, нужно некоторое время…

Долго она не выдержала. Повернулась к двери, изобразив удивление, и воскликнула:

– О, ты уже дома… А я и не слышала, как ты вошел.

Далее все стало развиваться в точности так, как описала Лиля. Когда Антон начал пошлепывать ее мочалкой по спине, с каждым разом увеличивая силу удара, Лада решила: пора прекращать этот эксперимент. Она выяснила все, что хотела. Вот только когда она попыталась отстраниться, Антон ей не позволил. Он с силой вцепился ей в плечо и нагнул ее, чтобы подставить под удары ягодицы.

– Антон, мне плохо! – выкрикнула Лада.

– Тебе хорошо, – рычал он, охаживая ее попу.

– Я, кажется, отравилась. Желудок режет. Меня сейчас вырвет…

И ведь вырвало. От отвращения!

Возбуждение Антона тут же улеглось. Он был очень брезглив!

Выйдя из ванной, Лада быстро оделась и уехала домой. Антон ее отпустил. Побоялся, видимо, что она ему квартиру своими рвотными массами загадит.

Сев в машину, Лада открыла бардачок и достала из него скомканную бумажку с телефоном Лили. И через полчаса была у ее дома.

– Я верю тебе! Антон извращенец и, возможно, убийца, – сказала она. – Я видела его глаза в тот момент, когда просила меня отпустить, а он делал мне еще больнее… – Она передернулась, вспомнив это. – Мне одно не понятно – почему он не вступит в какой-нибудь клуб любителей БДСМ? Ведь есть девушки, любящие боль… Зачем рисковать свободой ради сиюминутного удовольствия? Его подозревают в изнасиловании, а он готовит к экзекуции очередную жертву. Меня то есть.

– Сексуальные маньяки рано или поздно перестают себя контролировать. Забывают об осторожности. Теряют бдительность. А все потому, что жажда власти и наслаждения не утихает, только разгорается.

– Мы должны остановить его, пока эта жажда не завладела Антоном окончательно.

– Но как?

– Элементарно. Мы пойдем в полицию и дадим против него показания.

– Но у нас нет доказательств. Воспаленные полосы на заднице таковыми не являются.

– Если Антона хотят засадить, а полицейские, я уверена, жаждут этого, то они что-нибудь придумают.

– Пожалуй, ты права. Во всяком случае, мы сможем выступить на суде как свидетели обвинения.

На следующий день они поехали в следственный отдел. Нашли того, кто вел дело Антона, и все ему рассказали.

– Девочки, где вы были раньше! – всплеснул руками следователь. – Мы ж теперь с вашей помощью этого гада на пять лет железно засадим. Только не передумайте давать показания, прошу!

– А с чего бы нам?..

– Две свидетельницы уже соскочили. Одной он заплатил, как мы поняли, вторую запугал.

– Нас он не купит, – качнула головой Лада.

– И не запугает, – добавила Лиля.

Антон пытался сделать и то, и другое. Но попытку сделал всего одну, потому что времени у него было мало, суд состоялся через неделю. Когда Лада давала показания, Антон, по словам очевидцев, ранее равнодушно выслушивающий свидетелей обвинения, стал заметно злиться. Пока не кинулся к решетке с криком:

– Тебе-то, сука, я что плохого сделал? Товарищ судья, она все врет. Я не только ее не насиловал, у нас даже секса не было!

– Могу описать анатомические особенности организма обвиняемого, – проговорила Лада, открыто глядя в глаза судьи.

– Да тебе о них эта сучка Лилька рассказала. Вы спелись с ней!

Адвокат шикал на него, но все было бесполезно. Антон вышел из себя.

Дали ему пять лет. Как потом сказал следователь, адвокат сработал отлично и, если бы Антон не вышел из себя и не устроил скандал, мог бы отделаться двумя. Когда после оглашения приговора его уводили, Антон обернулся и, глянув Ладе прямо в глаза, прошептал:

– Ты ответишь за это, сука!

С тех пор прошло четыре года и два месяца…

Глава 9

Ольга Алексеевна закрыла дверь Сашиной спальни и на цыпочках прошла в кухню. Сейчас главное не потревожить сон сына, и тогда у нее будет несколько часов покоя.

Включив торшер, она подошла к шкафчику, стоявшему в углу, старому-престарому, купленному сразу после свадьбы. Пластик дверок уже потрескался, а переводные картинки, коими сыновья обклеили их, потускнели и местами ободрались. Эту рухлядь давно пора было выкинуть, впрочем, как и большинство вещей в кухне, но Ольга ничего в ней не трогала. Разве что табуретки периодически меняла на новые да занавески. В остальном кухня оставалась такой же, как при муже и младшем сыне, которых не было уже почти два десятка лет…

Вспомнив о них, Ольга тяжело вздохнула и открыла двери шкафа. На верхней полке стояли коробки с крупами и бутылочки с соусами и эссенциями. Она взяла ту, на которой было написано «Кислота уксусная. 70 %». Открыв крышку, Оля наполнила небольшой стакан, которым обычно отрезала тесто для пельменей, бесцветной жидкостью и…

Одним махом ее выпила.

В горле загорелось, в желудке тоже. Оля, чтобы не закашляться, закрыла рот ладонью.

Через пару секунд ее отпустило, и она смогла выдохнуть.

В бутылке из-под уксусной кислоты была обычная водка. Ольга переливала ее, чтобы Саша не нашел. Раньше в доме алкоголь стоял на видном месте. Слепневы им не злоупотребляли. Но, почувствовав первые признаки простуды, Ларион мог выпить стопку. А Ольга для крепкого сна добавляла в чай ложку бальзама. Если кто-то из мальчишек являлся домой в мокрой обуви и с ледяными ногами, Оля делала им водочные компрессы. Она нагревала алкоголь в маленьком тазике, опускала в него марлю, давала пропитаться и обматывала ею ступни сыновей. Младший терпеть не мог водочный запах и просил поставить ему горчичники, а вот Саша его обожал. Иной раз просил открыть бутылку и дать ему понюхать. Оля не отказывала сыну, но всегда следила за тем, чтобы он не глотнул. Но однажды – Саша тогда был уже взрослым – недосмотрела. Он выпил залпом двести граммов, все, что было в бутылке. Ему, естественно, стало плохо, его рвало не переставая. А голова болела так, что он кричал: мама, помоги, она сейчас лопнет!

После этого Саша стал испытывать отвращение к некогда любимому запаху. А при виде водочной бутылки впадал в истерику. И Ольга стала переливать алкоголь в те емкости, к которым сын не притронется. Уксуса он боялся, так как в детстве обжегся им.

Ольга Алексеевна налила себе еще немного водки, на пару пальцев, и разбавила ее соком. Она не любила спиртного. Не понимала, как некоторые могут находить его приятным на вкус, смаковать виски, вино, пиво. Она относилась к спиртному как к лекарству. Водка не только тело согреть может, но и душу. Только употреблять ее часто не стоит, чтобы в зависимость не впасть. Она позволяла себе выпивать два-три раза в году. Когда совсем делалось невмоготу.

Сделав несколько глотков «отвертки», она включила телевизор, предварительно убрав звук. Экран ожил не сразу, лишь через минуту, и Оля увидела черно-белое изображение. Телевизор в их кухне был таким же старым, как и шкафчик. Назывался «Рекорд». Они с мужем купили его с рук и думали, что тот долго не проработает. Но «ящик» поражал долголетием. Правда, показывал всего три канала.

Ольга Алексеевна вновь поднялась, открыла холодильник. После водки ей ужасно хотелось есть. Она взяла с полки «Краковскую» и вгрызлась в нее, точно оголодавший отец Федор, герой романа «Двенадцать стульев», укравший у Кисы и Оси колбасу. Поев и допив коктейль, Ольга почувствовала себя лучше. Сейчас бы еще сигаретку, было бы вообще здорово. Но дома она никогда не курила. Да и вне его редко. Хотя бывало. Если бы кто-то из учеников и коллег Ольги Алексеевны узнал о том, что она, пусть и крайне редко, пропускает рюмочку и выкуривает сигарету, были бы невероятно удивлены. А если б прослышали еще про один ее грех, самый главный, просто не поверили бы.

…Из спальни Саши донесся скрип. Это скрипел диван, на котором сын спал. Ворочается, значит. Неужели желудок начал беспокоить после молока? Так рано? Нет, небеса, только не сейчас, пожалуйста. Хотя бы еще один час безмятежности…

Скрип стих. Ольга Алексеевна облегченно выдохнула. Если бы Саша проснулся, он бы тут же подал голос.