Верная - Юлия Резник

довольно-таки удобный подголовник рабочего кресла.

«Что, и ребёнок есть?»

Усмехаюсь невесело и потерянно, тру пекущие всё сильней глаза.

Глава 8

Серго

Когда я выхожу из офиса, дождь льёт стеной. Иван, видно насмотревшись каких-то фильмов про крутых бодигардов, распахивает над моей головой зонт, но первый же порыв ветра выворачивает спицы наружу.

– Бросай ты эту хрень. Я быстрей добегу, – перекрикиваю шум грозы и дорожного трафика. Иван не то чтобы охотно кивает и отстаёт в попытке спасти свой зонтик. Я же стремительно пересекаю парковку и ныряю в салон авто, где снимаю осточертевший за день галстук, мокрый, напитавшийся влагой пиджак и откидываюсь гудящей головой на подголовник. Только здесь, в монотонном стуке дождя по крыше, в одиночестве салона, пахнущего разогретой кожей и дорогой полиролью, позволяю себе выпустить на волю мысли о Воскресенской. Какого чёрта – о ней? Какого-то чёрта. Не знаю…

– …Вот как? Значит, ты замужем?

Даже задав свой вопрос, я почему-то оказался совершенно не готовым к ответу:

– Нет. Сейчас я в разводе.

– Что, и ребёнок есть?

– Угу. У меня дочь. Хорошая девочка, души в ней не чаю.

Надеюсь, мне удалось скрыть свой шок. Хотя без промахов всё ж не обходится. На кой-то чёрт я прямо дал понять Жене, что не следил за её судьбой, не смотря на то, что у меня была такая возможность, и она прекрасно об этом знает. Почему так? Кто бы мне ответил. Но вообще, если пораскинуть мозгами, вывод напрашивается один: я намеренно избавился от людей, которые теоретически могли бы повлиять на моё душевное равновесие. Чтобы выжить, мне нужно было оставаться максимально собранным и отстранённым. А для этого следовало избавиться от всего, что делало меня уязвимым. Например, от мысли, что где-то там меня любят и ждут. Что где-то там есть та, кто не предаст. Ну и от всего остального сентиментального дерьма вроде этого.

Нарушая окутавшую меня тишину, Иван открывает дверь. Тянет сквозняком. Будто опасаясь, что тот внесёт ещё больший хаос в мои и без того хаотично мечущиеся мысли, я машинально вскидываюсь.

– Ну и погодка, Сергей Зурабович. Давно у нас такого ливня не было. Как бы не пришлось плыть.

– Люблю грозу, – отвечаю, плохо скрывая раздражение, и достаю из кармана телефон, ещё до конца не понимая, на кой чёрт это делаю.

– Да. Громыхает – будь здоров.

Мазнув фарами по кирпичному боку офиса, машина выезжает со стоянки и плавно вливается в дорожную тянучку. Я делаю глубокий вдох и, открыв «Сафари», вбиваю: «Евгения Воскресенская». У неё не так уж много фото в сети. И большая часть из тех, что есть, – как раз фото с Женькиной свадьбы, опубликованные не где-нибудь, а в одном из самых рейтинговых и пафосных глянцев. Наверное, такого рода публикации – обычная практика у детишек топ-чиновников. Это же круто – впарить свои фото в журнальчик. Но тут я готов поверить, что издание само напросилось. Фотографии и впрямь потрясающие. Женька, может, и худая, как доска, но дизайнерские платья на ней сидят так, что любая модель обзавидуется. На первых двух фото она одна. В подвенечном платье с длинным шлейфом. И менее вычурным нарядом, в который, если верить прессе, Воскресенская переоделась ближе к банкету. А еще на одном фото она с… женихом. Тоже Сергеем, мать его. Ну кто бы мог подумать? Разве это не прекрасно? Кстати, на постановочных фото «тоже Сергей» выглядит гораздо более мужественным, чем в реальности. Они красивая стильная пара. У них счастливые лица… Точнее, у «тоже Сергея». Сама же Воскресенская даже со свадебных фото смотрит так, как будто прямёхонько в мозг заглядывает. Её огромные глаза в макияже кажутся ещё больше. Ещё отстранённее. Довольная же рожа жениха как будто кричит: «Видите? Ви-ди-те? Я получил то, что никто другой бы не смог. Она моя!».

Обломись, мальчик. В конце концов, вы расстались.

В попытке выяснить, на сколько этих двух хватило, натыкаюсь на дату свадьбы. Евгения вышла замуж спустя два месяца после моего ареста. И это в свою очередь означает, что некоторое время я наяривал чью-то невесту. М-да…

Зло отбрасываю телефон. Гляжу в окно, за которым в каплях дождя проносится город, но не проходит и минуты, как я снова сгребаю айфон и принимаюсь за более детальные поиски. Оказывается, Воскресенская с Дорошевым дружили ещё со школы. И всё это время не распространялись о своих отношениях лишь потому, что «об этом и так все знали».

Допустим, не все. Я вот не знал, что моя стажерка с кем-то там встречалась. Для меня это, мать его, и сейчас сюрприз. Одно непонятно – какого лешего мне не всё равно. Не думаю, что наличие у неё жениха заставило бы меня отказаться от своего плана. Хотя бы потому, что другого у меня не было. Евгения оставалась моей единственной надеждой на то, чтобы всё утрясти. Вот почему я, собственно, её и трахал.

Почему она трахалась со мной, будучи чьей-то невестой, – вопрос. Может, стоит даже поинтересоваться. У неё…

Представив, как это бы выглядело, я брезгливо морщусь. Нет уж, нахрен.

И всё же… Зачем она, будучи замужем, мне помогала? Я-то полагал, что причина на поверхности – затем же, что и другие бабы, которых одиночество лишало последних мозгов. Этим здорово научились пользоваться сидельцы по всей стране. Найдут такую в каких-нибудь «Одноклассниках», запудрят мозги, набрешут с три короба, и давай разводить «любимую» на всякие ништяки: сигареты да заварку с конфетами. Одному такая вот идиотка даже дозу как-то пыталась пронести. Там её и повязали. Сколько дали – не знаю, но сам факт мне о многом сказал.

Значит, не любовь-морковь Евгенией Александровной двигала, как я с какого-то перепугу решил. Значит, какой-то другой у неё был мотив заморачиваться. Отправлять посылки из Грузии, типа, от какой-то моей родни, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что мы с ней как-то связаны. И опять же – с адвокатом помогать, с вертухаями договариваться, чтобы мне обеспечить каки-никакие условия. Например, тот же телефон, по которому я мог говорить с мамой… И не только это, если