Оружейникъ - Алексей Кулаков

– Чужой брак не принимать! Свой брак, буде такой появится, дальше не передавать! Вон специальный ящик, ложи туда и отмечай. Уразумел?! Все, работай.

Непонятные моменты в произошедшем разъяснил сосед по комнате. Проработав уже четыре месяца и довольно хорошо изучив весь фабричный уклад и правила, Ефрем со знанием дела растолковал новичку все последствия для чересчур хитрого мастерового:

– Это он так себе выработку хотел поднять, побольше задельной платы отхватить. Раз, как ты говоришь, не в первый раз в таком замечен, то могли его оштрафовать на всю зарплату – и это еще он легко бы отделался.

– Иди ты! Ежели это мягко, то как же по-плохому?

– А это если всю его бригаду, да на все месячное жалованье одним махом дернут. Вот тогда бы он поплясал! За такое и руку под пресс положить могут, и другое чего запросто. Мне говорили, было несколько таких умников, кому едва головенку не скрутили – еле-еле охрана отбила. В таких случаях только расчет брать – да ноги в руки… если успеешь. Так что пожалел его бригадир ваш, не стал мастеру сменному ничего докладывать. Иначе или уволили бы со штрафом, или полгода за спасибо трудился бы.

– А что насчет артельного котла, я что-то не понял?

– Почти все штрафы идут не в управу фабричную, а на артельное благо – премию там, подарок какой имениннику, помочь кому по болезни. Это само обчество решает, когда задельную плату дают.

– Да. Скорей бы уж!..

Еще через две недели после этого разговора Мартын стоял на крыльце фабричной управы и нежно тискал в руках десять синеньких бумажек. За всю свою жизнь было всего два или три раза, когда у него на руках было пятьдесят рублей, – а ведь не мальчик уже, четвертый десяток подходит. Да и то, после того как раздавались долги и закупался съестной припас на зиму, оставались сущие копейки. А тут – за месяц! Чувствуя, как губы разъезжаются в непроизвольной улыбке, Мартын глубоко вздохнул, ненадолго зажмурился и решил: «Тут жить можно».

– Конечно, Александр Яковлевич, эти мастеровые не имеют опыта работы именно на станкостроительном или оружейном производстве, однако приобретут необходимую сноровку достаточно быстро – ручаюсь. Насчет металлургов в литейное производство сложнее, да-с. Есть подходящие люди, но вот их способность с ходу освоить выделку стволов… Вызывает у меня некоторые сомнения. Вот ежели к ним приставить хотя бы с полдюжины специалистов с «литейки» Сестрорецкого казенного?

– Хорошая идея, Андрей Владимирович. У господина Греве есть знакомые на Тульском заводе – может, удастся переманить кого и оттуда? Я попрошу его заняться этим вопросом.

Сонин утвердительно кивнул, одновременно протягивая тонкую стопочку листов.

– По поводу Людиновского паровозостроительного: вот отчет Геннадия Арчибальдовича. От себя же могу добавить только одно: вложений завод потребует крайне небольших, остальное – обычные организационные вопросы.

– Кхе.

Сидевший до этого молча Сергей Иванович Мальцев намекнул присутствующим о своем желании поучаствовать в беседе.

– Александр, мне хотелось бы сделать вам некоторое предложение. Я долго обдумывал такую возможность и признаюсь честно: следил за тем, как вы ведете дела, и, гм, был немало доволен. Да-с, доволен! Но что-то я отвлекся. Так вот, не так давно я имел беседу с казенным управляющим моими… Торгово-Промышленным товариществом, некогда принадлежавшим мне. Не буду городить пустопорожние словеса, знаю, как вы этого не любите: есть возможность выкупить товарищество из-под опеки казны. И я был бы очень рад, ежели бы вы нашли это интересным для себя.

«Конечно, забрать-то забрали, а управлять нормально не смогли – не под то у чиновников руки заточены. Да и растут не из того места, н-да. Привыкли брать, а тут треба вкладывать да работать – а женушка с детками вообще наверняка от досады все ногти сгрызла, до самых до локтей».

– Скажите, Сергей Иванович, а что входит в это самое Торгово-Промышленное?

Кавалергард в отставке несколько горделиво приосанился и с ясно видимым удовольствием начал перечислять на память, с подробными характеристиками, перечислением оборудования, а у его собеседника уже второй раз за относительно короткое время стала отвисать челюсть.

«Знал, что у деда было много заводов, – но чтобы столько? Это же натуральный промышленный район получается: три металлургических, одиннадцать машиностроительных, фарфоровый, шесть стекольных, недостроенный цементный, винокурни и пивзаводы, лесопилки, и это еще не весь список! О, еще и земля в количестве двести тысяч десятин. М-дя. Больно уж кусок велик и сладок, могу и подавиться – причем с легкостью неимоверной. Отказаться? Тут даже не журавль в небе, а целый косяк птеродактилей. Или?»

– И сколько же просит казна за все это?

Вот тут энтузиазм у Мальцева немного приугас, тяжело вздохнув, он признался:

– Шесть с половиной миллионов ассигнациями сразу и десять – равными частями в течение следующих трех лет.

Видя, что юный, но подающий очень большие надежды промышленник (а до кучи и аристократ, как, впрочем, и сам Сергей Иванович) впал в глубокую задумчивость, промышленник старый немного раскрылся:

– Признаюсь вам, не таясь: мне больно видеть, как рушится дело всей моей жизни, – а вы сможете его продолжить, я это вижу! Ежели вы беспокоитесь по поводу финансов, то у меня есть знакомые банкиры – думаю, что вполне смогу организовать вам заем на очень пристойных условиях, не больше пяти процентов годовых.

– Благодарю, это лишнее. Я постараюсь устроить все через моих германских партнеров.

«Хотя мысль насчет банкиров очень интересная. Вот ведь! Хе-хе, меня просто толкают на преступление. Чем брать кредит и платить проценты – мне проще ВЗЯТЬ и беспроцентный, и безвозвратный. Господи, ну ведь не планировал же ничего такого!»

– Так вы согласны, Александр?!

– При одном условии, Сергей Иванович: если вы хотя бы на первое время примете на себя управление моим будущим приобретением. Вы же понимаете – остальные просто не справятся с такой громадой.

Судя по довольному виду старикана, на что-то такое он и рассчитывал – моментально согласился и тут же засобирался в Санкт-Петербург – готовить документы на выкуп своих бывших владений. Проводив гостя, князь подумал, улыбнулся и достал из кармана серебряный рубль. Что-то загадал, щелчком пальцев подкинул монету и тут же припечатал ее к полированной поверхности стола. Затем медленно отвел руку в сторону и улыбнулся.

– Париж, значит?

Глава 4

Готовиться в большое турне по чужедальним краям князь Агренев начал весьма своеобразно: два дня подряд он запирался в своем кабинете и переводил бумагу на разного рода рисунки-схемы, заполненные совершенно непонятными сокращениями и фразами. Одни листки почти сразу комкались и летели в ненасытный зев камина, другие отправлялись туда же с некоторой задержкой. Но были и такие, что бережно укладывались в запирающийся ящик письменного стола для последующей доработки и шлифовки деталей. На третий день, когда у Александра только-только стало вырисовываться что-то более-менее жизнеспособное, ему пришлось прерваться: из Петербурга пожаловал стряпчий, сияющий как новенький золотой империал. Нарушая уже устоявшуюся традицию, он выложил на стол перед своим клиентом всего одну папку (и та была до неприличия тонкой) и заговорил: