Коренные изменения неизбежны - Дневник 1941 года - Владимир Вернадский

Мандельштам получил срочную телеграмму, что Физический Институт послезавтра едет в Казань.

29 июля. Вторник. Боровое.

Сегодня утром мы должны наконец переехать из бивуака в постоянное помещение. С. И. Замятин сдержал свое слово. Он сам, однако, не может попасть в Алма-Ату, так как железнодорожный путь очень круговой; для авиа надо проехать по железной дороге к Балхашу, и не ясно, будет ли самолет. Война остановила ‹ввод в действие› железной дороги, которая предполагалась на 1941 год.

Получена телеграмма о выезде сюда Комарова, Баха, Обручева, Чаплыгина.

Где их поместить - неизвестно.

Это - типическая работа академического аппарата, следствие той централизации, которая требует утверждения каждой мелочи центральной властью. Она порождает фактически власть «секретарей» и аппарата, который так ярко проявляется в Академии - в 1920-1930-х годах ‹проявлялся› еще больше, чем теперь.

Третьего дня начал работать с Аней над V выпуском «Проблем биогеохимии»: «О химическом составе биосферы и о ее химическом окружении».

Сегодня нас разместили в лучшем помещении, очистив отдельный хороший дом от хроников, распределив их в другие места. На наших временных местах поместили новые группы академиков из Ленинграда и Москвы. Кто приехал - не знаю.

30 июля. Среда. Боровое.

Вчера жена Рихтера[130] красочно передала впечатление ‹от› первого налета на Москву 21/22 VII. Основное впечатление - по существу неверное изложение ‹этого› Информационным бюро. Надо в эту почти единственную реальную информацию вносить коренные поправки.

Молчание Информбюро не означает, что налетов ‹на Москву› не было. Во главе ‹информационной службы› стоят бездарные, ограниченные люди - каковы и Ярославский, и Лозовский[131] ; это сказывается и в их статьях, и в их выступлениях.

Мы знаем об окружающем только по таким фальсифицированным данным. Надо вносить поправку - из гущи жизни и ‹своего› жизненного опыта: охвата происходящего, сознательно и глубоко переживаемого с 1873 года (если не раньше) по 1941 год - больше 60-ти лет.

Ноосфера, в которой мы живем, - является основным регулятором моего понимания окружающего.

Если правительство не сделает грубой ошибки - гибель гитлеризма в ближайшее время неизбежна и быстра - ‹займет› немногие месяцы.

Основная линия верна: создание сознательное мощной военной силы, независимой от извне в своем вооружении, - примат в данном моменте этого создания в государственной жизни - правильная линия, взятая Сталиным. Настроение кругом это создает здоровое. Принципы большевизма - здоровые; трутни и полиция - язвы, которые вызывают гниение, - но здоровые основы, мне кажется, несомненно преобладают. Страна при мильонах рабов (лагеря и высылки НКВД) выдержит эту язву, так как моральное окружение противника - еще хуже.

17 августа. Воскресенье.

Приехали еще Масловы, Штерн, Ященко… Вижу мало кого, за исключением живущих в нашем доме, откуда выселились из-за скарлатины Зелинские и перешли в более удобное помещение Борисяки.

Привезенные из Москвы впечатления: непрерывное, хотя и медленное движение немцев, особенно оставление Смоленска - и, надо сказать, бездарно составленная информация ‹по› радио, письма - явно увеличили тревогу за ближайшее будущее.

А между тем я по-прежнему считаю гибель гитлеровской Германии неизбежной - и, вероятно, являюсь наибольшим оптимистом - благодаря созданию ноосферы.

Эти дни ясно стала для меня геологическая роль проникающих космических лучей и рассеянных элементов - и как источников тепла, так и химической основы планеты.

Сегодня прочел в «Акмолинской Правде» № 190 от 14 августа о всеславянском митинге в Москве 11 августа - перепечатаны официозная статья из московской «Правды» от 12 августа и речи А. Н. Толстого и других.

18 августа. Понедельник.

Идея славянского единства явилась в моей жизни одной из ведущих идей. Можно сказать, она отразилась в моей жизни от детства до старости. Корни ее лежат глубоко в жизненной идейной - сознательно волевой ‹установке›.

26 августа, утро. Вторник.

Сегодня я ярко чувствую «мировой» стихийный процесс - зарождение в буре и грозе ноосферы.

Сегодня послал А. П. Виноградову ‹письмо› о решении нашем в конце сентября, в октябре переехать в Казань. О том же ‹написал› Шмидту. Александру Павловичу ‹написал› о моей концепции элементов рассеянных и геологическом (и геохимическом) значении проникающих космических излучений.

Чем больше вдумываюсь, тем яснее для меня становится впечатление, что немцы рухнут - и великие демократические идеи избавятся от временных нарастаний, как ГПУ, фактически разлагающее партию большевиков.

Демократия - свобода мысли и свобода веры (которой лично я придаю не меньшее значение, но которая как будто сейчас - может быть, временно исторически? - теряет свою силу в духовной жизни человечества).

28 августа, днем. Четверг.

Сегодня работал хорошо с Аней. Чувствовал себя ниже среднего - сердце, а пульс хороший. Не гулял, больше лежал и диктовал.

Разговор с А. Е. Фаворским[132] . Он ‹рассказывал› о Горбунове. В 1935 году, когда я переехал в Москву, у меня было столкновение с Горбуновым: он назначил академикам ‹приемный› один день в неделю. Так как это приводило к большим неудобствам (я тогда больше входил в мелочи Лаборатории), я откровенно указал ему на возможность иной постановки ‹дела›. Он вскоре уступил и стал принимать академиков всегда вне очереди, как было при Сергее Федоровиче [133] , о чем я говорил ему. Я думал, что моя беседа этому помогла.

31 августа. Вторник.

Со вчерашнего дня ухудшение. Лежу. Принял строфант, горчичники, адонис. Я и сам чувствую ухудшение. Один раз заходила Мар. Ник. ‹Столярова›. А сюда ‹приехала› среди других врачей с отцом (из Минска) - устроилась врачом «при академиках». Привезла сюда сестру.

Читал Дарвина «Бигль» - много лет тому назад ‹прочитал› в первый раз. Здесь в библиотеке ‹есть› все новое издание Дарвина. Нахожу много интересного.

1 сентября. Понедельник.

Вчера приехали несколько человек из Ленинграда. Ехали по Савеловской дороге. Николаевская почти отрезана.

Резкое противоречие между действительностью и официальными сводками. Луга занята. Были листовки: немцы не хотят уничтожать Петербург, но Москву сожгут.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});