Пожиратели гашиша - Юрий Гаврюченков

— Прокатили меня с хатой, сволочи, — сообщил он, вешая на плечики куртку. — Не знаю, че и делать.

— Можешь пока у меня пожить, — радушно предложил я, отлично понимая его положение. Прописки заключенного лишают быстро. «Не пройдет и полгода», как пел Владимир Семенович Высоцкий. А жил в своей однокомнатной наш экс-афганец один. К сожалению, в те времена, когда его осуждал советский суд, о приватизации не знал даже Чубайс, так что прав на жилплощадь у Славы не осталось никаких.

Все это было мне на руку. Если испанцы действительно хотят предложить что-то дельное, Слава не откажется от возможности заработать и, таким образом, проблема с квартирой будет для него быстро решена. Купит себе новую. Ну а если нас (меня) решили замочить, то жить здесь тем более не стоит, пускай он вместо меня тут на правах арендатора обитает. Главное, чтобы он завтра со мной поехал, а там уж решим.

Чтобы не вводить друга в заблуждение, я решил посвятить его во все нюансы истории продажи раритетов. Одна голова хорошо, а две — лучше.

Я пригласил приободрившегося кента на кухню и выложил все до мельчайших деталей.

— Что, духов метелить? — обрадовался Слава, когда я закончил повествование. Его ненависть к чуркам, импортированная из Афганистана, была общеизвестна еще по зоне, где он успел как следует обжить ШИЗО.

— А с чего ты взял? — поинтересовался я.

— А как же еще можно дело исправить? — пожал плечами Слава.

Что ж, возможно, спонтанное решение и является самым верным. В области интуитивных озарений Слава был большим спецом.

— Волына[Пистолет (жарг.). — Прим. автора.] у тебя осталась? деловито осведомился Слава.

— Осталась. Думаешь, потребуется?

— Береженого Бог бережет, — рассудительно заметил кореш. — А еще ствол есть?

— Только гранаты.

— Тоже дело. Возьмем по одной. У тебя какие?

Гранат у меня было пять штук. Я купил их по случаю за сто баков. Парнишка, продавший мне ТТ, захотел спихнуть весь товар оптом, и я взял в расчете, что когда-нибудь да пригодится. Так оно и получилось. Когда я выложил на стол содержимое «арсенального» тайника, на губах Славы заиграла довольная ухмылка. Меня это обнадежило. Улыбается, значит, есть чему.

— Граната «эргэо» — заебенит хоть кого! — с воодушевлением, словно старому знакомому, произнес Слава, обращаясь к гранате. — Где ты таких надыбал?

— А что? Продавец отрекомендовал свой товар как последнюю систему с инерционным взрывателем. На военной кафедре в ЛГУ были попроще, добрые старые «эргэдэ» и «эф-один», хотя граната — она и в Африке граната. Чем они тебе не нравятся?

— Ты хоть знаешь, как с ними обращаться?

— Вынимаешь предохранительную чеку и кидаешь. Что не так?

— Нет, все путем, — успокоил Слава. Видимо, мои познания в военном деле вызывали у него большие сомнения. — Это ручная граната оборонительная. У нее в запале шарики, которые при ударе толкают боек, так что взрывается она сразу при столкновении с целью. Если падает в снег или еще во что мягкое замедлитель горит три секунды как у обычного запала «узээргээл». Ну а если руку в кармане держишь — та же фигня. А осколки у нее солидные — это та же лимонка, только запал другой. Где это ты так прибарахлился?

— Места знать надо, — сказал я. — Ну так как?

— Потянет. Я еще финку возьму.

«Финка» представляла собой отточенный морской кортик, который я еще пацаном выменял на раскопанный в Мясном Бору ППШ. Рукоятка и гарда у кортика, когда он попал ко мне, почему-то отсутствовали, но качество клинка из легированной стали было выше всяких похвал. Ручку я потом сделал наборную, и пика получилась хоть куда.

Резала она по причине узкого лезвия не ахти, зато втыкалась великолепно.

Слава приобщил «перо» к своему снаряжению, и я убрал невостребованную часть арсенала обратно в тайник. Незачем без дела на виду валяться. Все, что не может быть в данный момент использовано, должно быть убрано — этот священный принцип, усвоенный мною с детства, здорово выручил меня на следствии.

К назначенному времени мы в полной готовности ожидали гостей. Звонок в дверь раздался ровно в десять утра, тютелька в тютельку, — испанцы были пунктуальны.

— Кто там? — на всякий случай спросил я.

— Хе-наро Гар-сия, — четко и громко ответил невидимый собеседник.

Вновь сожалея, что я не удосужился обзавестись глазком, я сделал знак Славе приготовиться и отворил. В коридоре стоял знакомый амбал, однажды возивший меня в офис. Он был один.

— Вы готовы? — спросил он.

— Да, — сказал я. — Слава, пошли.

Внизу нас ожидал белый «фиат-темпра». — Куда едем? — поинтересовался я, устраиваясь на переднем сиденье.

— В госпиталь, — ответил Хенаро, усаживаясь за руль.

Русским языком он владел даже лучше Эррары.

Чувствовалась профессиональная подготовка. Интерсно, они всех членов Ордена так натаскивают?

Вот вам и «пятая колонна в действии». Кстати, как там наши доблестные чекисты, не дремлют ли? Я оглянулся. Чекисты, похоже, дремали. Хенаро заметил мои потуги и произнес:

— Ищете слежку? Ее нет. Я специально проверял.

«Если только „топтуны“ дали себя заметить», — подумал я.

Кружа и петляя по улицам, «фиат» выбрался к зданию Военно-медицинской академии. Лучшее место, чтобы приставить наблюдение, сотрудникам 7-го управления контрразведки трудно было найти. Впрочем, кое-что меня порадовало. Госпиталь ВМА — место достаточно цивилизованное, правилок в нем устраивать не будут, посему беспокоиться особенно нечего.

Мы прошли в отделение хирургии, и сопровождающий постучался в палату. Оттуда ответили что-то по-испански. Хенаро открыл дверь, пропустил нас, а сам остался снаружи, очевидно, охранять.

— Здравствуйте, госопода.

Палата, в которой мы оказались, была рассчитана на четырех человек, но все койки пустовали, хотя и были разобраны, — их обитателей куда-то временно удалили. Куда-куда вас удалили? Кстати, «куда» (cojudo) в переводе с испанского означает «дурак». В этих пределах я язык знал. Удалили ли вас, господин дурак? А если нет, то сейчас удалят — и не одного меня, а обоих: точно в лоб мне смотрел блестящий массивный пистолет с таким же массивным глушителем. «Дезерт игл» израильского производства, хорошо знакомый по многочисленным штатовским боевикам. Куда-куда? Вот туда… Ствол качнулся, указывая направление.

— Спокойно, пожалуйста. Поднимите руки. Это мера предосторожности. Оружие у вас есть?

Я кивнул. Уж чего-чего, а этого добра у нас с собой было навалом. Во рту пересохло.

Только сейчас я заметил, что с другой стороны «Пустынного орла» прицепился маленький смуглый человечек в сапогах на высоком каблуке. Кажется, типа «казак», если я еще что-то помню из ранней мажорной молодости. Есть такие сапожки, испанцы их очень любят.

Я подчинился — без особого, впрочем, восторга.

Кто сказал, что в советском человеке заложена страсть к подчинению? На собственном опыте я это утверждение опровергаю.

— Это мера предосторожности, — повторил человечек.

Слава за моей спиной шумно выдохнул. Я медленно повернул голову, посмотреть, чем там занимается моя надежная охрана, и увидел, что за, дверью притулился еще один амиго с «микроузи», который обшаривал карманы моего компаньона.

Теплая компания, нечего сказать.

— Садитесь сюда, пожалуйста. — Человечек опустил пушку.

Слава, которого уже обшмонали, плюхнулся на койку. Настала моя очередь. Амиго извлек из кармана гранату, которой бы я при всем желании не успел воспользоваться, и отошел в свой угол.

— Меня зовут Хорхе Эррара. — Маленький человечек улыбнулся. Подождите, приор сейчас появится. Кто из вас госоподин Потехин?

— Очевидно, я, — сказал я.

— Очень приятно, вчера вы разговаривали со мной.

Я кивнул, хотя приятно мне не было.

Дверь отворилась, и Хенаро Гарсия вкатил на кресле забинтованного Мегиддельяра. Хорошо шеф устроился, даже кресло ему сюда привезли, не говоря уж о посещении в неурочный час. Даже общую палату откупил, чтобы с охраной не расставаться.

Выглядел он жалковато: сломанная рука в гипсе, шина на голени, обожженное лицо, правая сторона которого залеплена марлей и покрыта коллодием.

Досталось.

— Рад вас видеть, уважаемый Илья Игоревич, — произнес испанец тоном, допускающим самые различные трактовки. Например, глаза б мои тебя не видели, cojudo.

— Я тоже… сеньор.

— Прошу извинить за встречу, но обстоятельства вынуждают принимать подобные способы обезопасения.

Я не возражал. Сам же и заварил эту кашу.

— С вами…

— Это мой друг, — кивнул я на Славу. — Он на днях откинулся… освободился из мест лишения свободы, ему можно доверять. Он согласен работать за деньги.

С минуту Франциско Мигель де Мегиддельяр осмысливал полученную информацию. Видимо, она его удовлетворила, поскольку он изрек: