На золотом крыльце… Англия. Истории об истории - Юлия Фигулия

друг другу, что миникороль мог спокойно в это время играть в свои королевские кубики и радостно агукать.

Время шло, уже и Жанну д’Арк сожгли, и «селедочную битву» [1]выиграли, и французский престол Карлу VII уступили, а королевич все никаких присущих регалиям качеств не проявляет. Уже и ряды регентов обновились, а наш герой все ещё добр, позитивен и мил. Так, что лордам аж смотреть на него противно. Знали бы они, что это ещё цветочки…

Генрих женился. Вроде так себе новость, если бы не странные манипуляции с приданым. Тогда как все приличные монархи за супругой берут ещё и полезности всякие в виде денег или земли, наш, почему-то, наоборот, в обмен на племянницу короля Франции, она же дочь короля Сицилии, она же Маргарита Анжуйская, взял и с чего-то невестиному дяде отдал континентальную провинцию Анжу и Мэн в придачу. И ведь не скажешь, что не соображал, что делал. Потому что долго этот факт скрывал от широкой общественности, чтоб по шее королевской не получить.

Но отсутствие графств в мешке не утаишь, особенно, когда Карл VII и прочие английские земли методично под себя гребет. Вот народ и лорды, конечно, зашумели. А тут ещё и последний кусок плантагенетовой недвижимости, в виде Гаскони, французы отняли. Генрих, наконец, осознал, что продул континентальные владения. От этого он очень обиделся, лёг лицом к стене, впал в кататонический ступор и сошёл с ума. Основательно сошёл, даже не понял, что ему сына родили. Историки называют это «безумным наследием», дедушка Генриха по маминой линии тоже маленько того был. Мне же приятнее думать, что, ну просто человек расстроился.

Сумасшедший король — горе в семье, а значит, привет регенты или ещё чего похуже, типа «вас, Ланкастеров, тут не стояло». Помним же, как это бывает? Ой! И чей же это туфля? Ясно чей, Йорков, а именно товарища герцога Ричарда Йоркского, который был назначен регентом при недееспособном короле.

Вообще-то, у герцога Йоркского были веские генеалогическо-иерархические аргументы и белая роза в петлице. Однако может король и сумасшедший, зато королева рассудок имела ясный и розу алую. Потому Йорк лишился головы довольно быстро, украсив ей, в бумажной короне, крепостную стену.

В 1937-ом в России это, возможно и решило бы проблему, а в 1461-ом в Англии нет. Дворянство вспылило, наприлепляло на себя роз, в соответствии с политическим симпатиями, и занялись смертоубийствами и прочими негуманными видами деятельности. За 30 лет чуть совсем не изничтожили цвет английской аристократии.

Кстати, забегу вперёд и скажу, что победила вообще третья сторона, и правила потом 117 лет. Но наш герой окончания войны с романтичным названием не дождался. Он может и хотел, особенно, в моменты прояснения рассудка, да очередной узурпатор возражал. Поэтому заточили безобидного безумца в Тауэр, где тот мистическим образом загадочно умер. Как говорится, что в Тауэр попало, то пропало. Правда, жена его, названная позже Шекспиром Французской волчицей, ещё потрепала узурпаторские нервишки.

Несмотря на то, что Генриха VI называли безвольным, безумным и прочими гадостями, а потом и вовсе непонятно что с ним сделали, он все-таки был неплохим человеком. Именно он заложил первый камень в основание Итонского колледжа, чьё строительство, как места, где малообеспеченные слои населения смогут получать образование, тоже было его идеей. Этот «мягкотелый» король сумел не только отстоять свой проект перед парламентом, но и повысить его приоритет относительно военной кампании.

Вот так бывает, стараешься для людей, стараешься, а они тебе секир-башка, и плевать на все заслуги перед неблагодарным человечеством.

[1] Селедочная битва — сражение Столетней войны, произошедшее севернее Орлеана. Коварное нападение французов на обоз с селедкой, которую везли английским солдатам, осаждавшим Орлеан. В результате поражения, боевой дух французов упал настолько, что они даже хотели сдать город.

Глава 23

Ланкастеры. Роза Алая

Итак, становится понятно, что без знакомства с Алой и Белой розами, мы дальше будем продвигаться с трудом.

Ланкастеры, вспоминаем Джона Гонта, второстепенная ветвь дома Плантагенетов, оказались у власти, прямо скажем, узурпировав её. И хоть трон они оттяпали на голубом глазу, легкая паранойя и осадочек, что с ними же могут обойтись также, у них остались. Поэтому, нам с вами может казаться очень странным решение назначить Ричарда Йоркского регентом Генриха VI Ланкастерского в период помешательства последнего. Маргарита Анжуйская тоже сочла это заслуживающим внимания и с этого все началось.

А теперь поподробнее. Генрих VI, получивший в наследство от французского деда расстройство психики, был человеком нестабильным, однако все ещё английским и, между прочим, французским королём. Поэтому для Маргариты Анжуйской, он стал, пусть не безоблачной, зато перспективной партией. Особенно, если учесть, что в обмен на её руку и весь организм в целом, Генрих отдавал Франции пару весьма неплохих провинций на континенте. А с другой стороны, чего их самому себе не отдать?

'- Здравствуйте, Генрих Английский.

— Здравствуйте, Генрих Французский. Возьмите, вот, за красавицу такую Мэн и Анжу.

— Да, что вы, не стоит, не стоит.

— Нет, уж позвольте. Куда их вам положить?

— Ну, если вы настаиваете… пусть лежат, где лежали, я сам возьму…'

Вел такой разговор с собой Генрих VI или нет, мы не знаем, а провинции Франции ушли.

Если быть до конца честными, смысла в этой сделке не было ни грамма. Можно было найти невесту и побогаче и обошлась бы она дешевле. Но король решил, король сделал, приближенные опешили и подробности брачного договора скрыли от парламента и общественности, потому что, в отличие от короля, помрачением сознания не страдали и понимали, что общественность такую романтику не оценит. Кстати, были правы, народ узнал и фи своё высказал. Хотя, это уже ничего не меняло…

Но, я думаю, зря они так недооценили Маргариту, которая новую родину решила любить и даже смогла стать недурственной женой и соратницей супругу. В общем, начала, как говорится, за здравие. А потом она родила сына — Эдуарда Генриховича Ланкастерского, чем вызвала два драматических события. Первое — очередное внеплановое помешательство супруга. По какой-то причине, новость об отцовстве, выбила товарища короля из колеи вменяемости. А второе — материнство обострило Маргаритин инстинкт «служи и защищай», ведь теперь ей надо было не только о своей репутации как королевы думать, а ещё и сделать так, чтобы её сын унаследовал как минимум то, что ему полагается или даже больше. Именно по этой причине в один замечательный день она, наконец, обратила внимание на факт того, что регентом при Ланкастере