Братки – не значит братья - Владимир Колычев

– Бывает…

– И скажи, где там невинные люди?

– А что, директора завода надо исполнить? Ты же говорил, что бандита…

– Может, и директора придется. Когда-нибудь. И ты должен быть к этому готов… Представляешь, это такая величина, простые люди перед ним на цырлах, а ты его одним выстрелом… Ты не убийца, ты вершитель судеб!

– Ну, я не знаю…

– Так я тебя и не тороплю с ответом. Более того, еще не факт, что ты будешь работать с нами дальше. У нас и без тебя специалистов хватает. Парень ты нормальный, но тут все зависит от того, как старший скажет…

Саня сомневался в том, что профессия киллера – правильный для него выбор. Но тут вдруг оказалось, что ему еще может не достаться такая работа. Кто-то будет получать по двадцать, пятьдесят и даже сто тысяч за убийство каких-то уродов, а он станет коровам хвосты за копейки крутить… И так его заело, что сомнения вдруг разом отпали. А действительно, что он умеет делать в этой жизни, кроме как убивать?

* * *

Они появились неожиданно. Под видом обычных граждан, поджидающих троллейбус. Один зашел справа, другой слева – а третий предъявил удостоверение сотрудника милиции. Саня и опомниться не успел, как его скрутили и заковали в наручники. А тут и темно-серая «девятка» к остановке подкатила. Его сунули на заднее сиденье, один опер сел справа, другой – слева, как будто в клещи зажали.

– Ну что, Муравьев, колоться будем? – спросил сидевший на переднем сиденье широкоскулый мент, назвавший себя капитаном Витальевым.

Он сидел вполоборота к Сане и, вытянув руку, нервно постукивал по пластику передней панели.

– Колоться?.. Но я не наркоман, чтобы колоться!

Саня понимал, за что его взяли. И страшно ему было. Ведь за убийство можно получить двадцать лет заключения, а это, считай, пожизненный ад. Но при этом он не позволял страху взять верх над разумом. Нельзя отключать голову – соображать надо, анализировать, делать правильные выводы.

– Остряк! – глянув на своего коллегу, хмыкнул Витальев.

– Но я правда не наркоман!

– Ты убийца, Муравьев. Ты человека убил!

– Какого человека? О чем вы?

– Ты комедию не ломай, не надо. Тебя видели, когда ты выходил из дома…

– Ну, выходил я из своего дома, и что?

– Да нет, не из своего дома ты выходил. Ты выходил из дома, откуда застрелили гражданина Михеева. Знаешь такого?

– Понятия не имею.

– А кто ногу тебе прострелил?

– Кто мне ногу прострелил?

– Михей это сделал. Или уже забыл?

– Ну, я говорил, что Михей. Но мне никто не верил. Значит, Михей здесь ни при чем…

– А брата твоего кто убил?

– А что, против Михея дело завели? А я и не знал! – с сарказмом проговорил Саня.

– Клоун бы из тебя неплохой вышел. Жаль, что в цирковое училище ты уже не поступишь. Век тебе воли не видать. Потому что ты Михея убил, а это пожизненный срок…

– Не убивал я его.

– И снайпером ты в Чечне не служил?

– Так то ж Чечня… Вы же не будете меня за Чечню наказывать? Или приказ такой поступил, чтобы за Чечню сажать? Мы же там мирных граждан убивали, да?

– Хватит ломать комедию, Муравьев. Ситуация очень серьезная. Тебя видели, когда ты покидал место преступления, – это раз. На гильзе нашли отпечатки твоих пальцев… Тебя, наверное, не учили, что нельзя заряжать винтовку без перчаток?

Саня задумался. Вообще-то, на нем были перчатки, когда он вставлял патроны в обойму. Но может, он еще до этого коснулся патрона голыми пальцами?.. Увы, но слова капитана очень похожи на правду. Если на гильзе остался отпечаток его пальца, то шансов выкрутиться у него нет.

– Короче, попал ты, парень, конкретно. Как кур в ощип… Что будем делать?

Витальев нарочно выдержал паузу, и Саня на нее повелся.

– А что надо делать?

– Хороший вопрос. И на него есть хороший ответ. Ты признаешься в содеянном, мы оформляем тебе явку с повинной, отправляем тебя в нормальную камеру, и ты спокойно дожидаешься суда. А суд учтет все – и твое чистосердечное раскаяние, и то, что Михеев убил твоего брата и надругался над его женой. Ну, и в тебя стрелял… Думаю, получишь лет пять, не больше…

– А если нет?

– Если нет, мы отправляем тебя в камеру, где сидят дружки Михея. Они дружно тебя опускают и загоняют под нары, как последнего петуха. Пока они будут насиловать тебя, как последнюю шлюху, мы будем спокойно дожидаться суда. Улики у нас железобетонные, вина твоя очевидна, так что двадцать лет строгача тебе гарантированы. Конечно, тебя могут отправить на особый режим. Но для петуха это, скорее, поблажка, чем наказание. Там одиночная камера, загинать некому. А на строгаче тебя будут иметь каждый день. Пока не сдохнешь. Так что на особый режим не рассчитывай. Если ты не хочешь помогать нам, мы не станем помогать тебе… Ну так что, колоться будем?

– Я должен сказать, что убил Михеева?

– Да.

– Но я не могу врать. Если бы я его на самом деле убивал.

– А ты не убивал?

– Нет.

Опер, сидящий справа, вдруг больно ударил Саню под ребро.

– Рома, этот урод ничего не скажет, – обращаясь к Витальеву, сказал он.

– И что ты предлагаешь?

– Палку мы уже срубили. Давай еще и денег срубим.

– Не понял.

– А чего тут понимать? Улики у нас есть, дело, считай, раскрыто. А Боцман конкретное предложение сделал. Если мы находим убийцу и отдаем его ему, он платит нам деньги. Тридцать штук на дороге не валяются. Если на четверых, по семь с половиной косарей выходит.

– Точно! Я хату себе купить смогу! – обрадовался Витальев.

– Ну, так что, я звоню Боцману?

– Давай.

Опер достал из кармана сотовый телефон, набрал номер.

– Игорь Евгеньевич?.. – елейным голосом спросил он. – Здравствуйте, это старший лейтенант Синицын вас беспокоит… Я насчет человека, который Михея завалил… Да, он у нас… Нет, тридцать тысяч мало. Нас четверо, а тридцать на четверых плохо делится. Давайте сорок… Договорились!.. – просиял опер. – Только одно условие: труп закапывать не надо. Мы его найти должны. Чтобы потом дело закрыть, в связи со смертью обвиняемого… Ну, можно только голову…

Саня понял, о каком трупе идет речь, и ему стало не по себе. Это его тело должно быть оставлено ментам, чтобы можно было закрыть уголовное дело по убийству Михеева. Боцман предлагает только голову, и опер с ним соглашается. Кошмар какой-то!..

– Тогда договорились… Куда труп подвезти?.. Ну, в смысле пока еще не труп… Хорошо. Доставку гарантируем. До связи!

Синицын сунул трубку в карман и обратился к своему шефу:

– Боцман ждет. За сорок штук договорился.

– Деньги – это хорошо, – покачал головой Витальев. – Но истина дороже… Муравьев, ты хоть понял, в каком ты дерьме?

Саня все понимал. Ему бы слезу пустить, покаяться, вымолить пощаду, но подлость ментов разозлила его так, что даже мученическая смерть стала не страшна.

– И что я должен делать? – сквозь зубы спросил он.

– Во всем признаться.

– Кому? Вам? Ментам позорным?! Думаешь, я пощады просить буду? Да вы хуже чеченов! А я перед чеченами пощады просить не собирался! Пусть лучше на части порежут, чем такое, понял? Менты позорные! Ублюдки подколодные!

– Что, не будешь признаваться?

– Да пошел ты в жопу, мусор!

– Леня, сделай ему журавлика.

Опер Синицын извернулся, рукой схватил Саню за шею и стал душить, пережимая не столько трахею, сколько сонную артерию. Дышать он кое-как мог, но сознание потерял.

Очнулся Саня в той же машине. Только глаза и уши крепко сжимала непроницаемая повязка – он ничего не мог видеть и плохо слышал.

Его куда-то привезли, выгрузили из машины, переместили в закрытое помещение. Судя по тому, что ступеньки вели вниз, это был подвал.

Какое-то время парень просто лежал на полу, потом его посадили на стул, примотали к спинке скотчем. Но глаза развязывать не спешили. Саня слышал голоса людей, звон металла. А когда с него сняли повязку, увидел совершенно лысого человека в белом халате. Уродливая форма черепа, полное отсутствие бровей, вместо губ – тонкая щелочка под крупным рыхлым носом. И все-таки его можно было принять за врача, если бы не мощные руки, из-за которых он был похож на мясника. Только на столике перед ним лежал не топор, а более тонкий, но не менее опасный инструмент – скальпель, иглы, щипцы, зубило и молоток, всё сплошь из нержавейки. И Саня догадался, что все это для него значит.

Мясник стоял боком к нему, не обращая на парня внимания. Он спокойно перебирал свой инструмент, звон которого вгонял Саню в ступор. Игла могла войти в живот, щипцами можно было вырвать ногти, скальпель легко перерезает горло, зубило запросто пробивает черепную кость…

Со скрипом открылась входная дверь, и в помещение зашли два крепких парня – один белобрысый, в кожаной жилетке, другой брюнет, в джинсовой куртке. Внешне они значительно отличались друг от друга, но взгляды одинаково холодные и бездушные.

– Ты Михея убил? – бесцветным голосом спросил белобрысый.