Стример - Игорь Александрович Маракин

шаг. Женщина перед Владом выложила на ленту хлеб и молоко и поставила корзинку под кассу. Продукты уехали вперёд и Влад стал выкладывать свои. Дама впереди расплатилась картой и не забирая чека, держа покупки в руках, направилась к выходу. Влад подошёл к кассирше, та механически улыбнулась и стала пробивать товары.

— Товары по акции не желаете? — спросила она.

— Я и так взял товары по акции, — смущённо сказал Влад.

— Кофе, макароны, влажные салфетки? — сказала кассирша.

— Нет, спасибо, — сказал Влад.

— С вас двести сорок рублей, оплата картой, наличными? — спросила она.

— Картой, — сказал Влад.

Этот способ оплаты он предпочитал уже довольно долгое время, пожалуй, с тех самых пор, как в магазинах в округе появились терминалы. Таскать с собой кошелёк, искать мелочь, чтобы тебе не дали сдачу кучей мелочи или наоборот, ждать, когда разменяют твою крупную купюру на другой кассе (или в другом магазине, с ним бывало и такое), неловко улыбаться, мол, само так получилось, ну кончились мелкие деньги и всё тут, Влад всё это терпеть не мог. И когда появился шанс перейти на безналичный расчёт, он так и сделал. Оплата прошла, из кассы вылез чек, который кассирша передала ему и он, засунув лампочки в карман и держа в руках всё остальное, направился к выходу. Двери распахнулись, выпуская его на промозглую улицу. Влад обратил внимание, что погода в общем была та же, как когда он заходил в магазин, но ласковое тепло магазина и яркий свет так резко контрастировали с вечерней и влажной улицей, что создавалось неподдельное ощущение депрессии, хотелось вернуться в магазин и остаться жить там, ведь там так приятно и по-домашнему. Влад решительно отринул эти мысли, и шагнул в уличную тьму по направлению к переходу. Маркетологи, чтоб их, подумал он. На этот раз светофор встретил его красным сигналом, и пришлось немного постоять. В жёлтом свете фонарей, прямо около плафонов слегка клубился водяной туман, периодически сносимый небольшими порывами ветра. На светофоре загорелся зелёный кружок и Влад стал переходить проезжую часть. А ведь где-то в Европе, вспомнилось ему, на светофорах стали размещать значки обозначающие мужчину и женщину, совсем как в учебнике по биологии за девятый класс, гендерные значки. Он видел это в какой-то передаче про путешествия. И что им далось это показное свидетельство их сексуальной ориентации? В конце концов, кому какая разница кто ты? Это же просто светофор и ты просто переходишь дорогу, всего то, что тебе нужно, так это перейти на другую сторону. Прейди на другую сторону, Люк, ага, как же. Всё-таки хорошо, что мы живём в стране, не обременённой всей этой политкорректностью, она у нас есть, но приличествующая случаю, она ни откуда не выпирает и не выглядывает. И светофоры у нас, просто красные и зеленые кружки ни больше, ни меньше. Перед Владом возникла железная дверь его подъезда с домофоном. Он полез в карман и стал нащупывать там ключи. Надо было положить лампочки в другой, подумал он. Ключи теперь на самом дне и надо бы… Дверь подъезда открылась, и из неё вышел мужчина средних лет, они разминулись и Влад, придерживая дверь плечом, протиснулся в подъезд. Он подошёл к кнопке лифта и нажал её, двери тут же открылись, видимо мужчина спустился с верхних этажей, так что кабина осталась внизу и ждать не пришлось. Войдя в лифт, Влад нажал кнопку своего этажа и повернул голову в другую сторону, чтобы не рассматривать оплавленные кнопки лифта. На противоположной стене, где-то на уровне метра, красовался рисунок, стоящий у туалета мальчик лет шести, писающий в унитаз. Ростом мальчик был чуть выше туалета, а процесс был показан пунктирной линией, так что не возникало вопросов в том, что именно происходит, ведь не будь её, можно было бы подумать, что мальчик просто стоит и рассматривает унитаз. Тогда это был бы странный мальчик, но чего ни увидишь в жизни, подумал Влад. И тут ему вспомнилось, что в его детстве, когда ему самому было столько, сколько мальчику на рисунке, у них в квартире на двери туалета висела точно такая выпуклая пластиковая табличка, с той лишь разницей, что струйка на ней была сплошная. Из памяти всплыло ещё одно воспоминание, как они с братом, пытались в точности повторить табличку стоя рядом и справляя нужду в один унитаз, за что были от души оттасканы мамой за уши. Брат теперь жил в другом городе, а родители жили всё в той же квартире, от которой осталось так много хороших воспоминаний. К родителям он ездил раз в месяц, стараясь не изменять сложившейся за несколько лет традиции, а с братом созванивался опять же раз в месяц, бывало что реже. В гостях у него он вообще никогда не был. Был момент, когда года три назад в отпуске он собирался проехаться к нему, да так и не сложилось, он уже и не помнил почему. Брат же приезжал в Саранск два года назад, остановился у Влада и тогда они провели вместе пять дней, а точнее то время, что оставалось у Влада после трансляций и стримов. Но всё равно это запомнилось и периодически всплывало в памяти, особенно после телефонного разговора с братом. Влад присмотрелся и увидел, что под рисунком есть надпись: «Это сделал я». Что сделал? подумал Влад, рисунок или то, что он символизирует? Влад машинально посмотрел на пол. Лужи на полу не было. Он стал припоминать, не говорил ли кто-нибудь из соседей о лужах в лифте, но так ничего и не припомнил. Вообще с соседями он общался не часто, так что вполне мог пропустить такую информацию. Двери лифта открылись, выпуская его на этаж. Подойдя к двери, Влад прижал пачки с чаем и печенье одной рукой к боку, а другую стал просовывать между лампочек вглубь кармана, где притаились ключи. Секунд двадцать ушло на то, чтобы подцепить пальцами кольцо ключей и выудить их наружу. Дальше всё было просто, ключ скользнул в замочную скважину и дверь открылась. Влад зашёл в коридор и решил её не закрывать до тех пор, пока не поменяет лампочку. Свет из комнат не доходил сюда, а возиться с телефоном, придерживая его подбородком, пока вкручиваешь лампочку, было неудобно, так что самым разумным в такой ситуации было оставить дверь открытой. Влад снял куртку, достал из кармана одну из лампочек и принёс из кухни стул. Вскарабкавшись на него, он осторожно выкрутил старую лампочку, дабы не повредить стекло.