Людовик X, Филипп V, Карл IV. Последние Капетинги (ЛП) - Балуза-Лубе Кристель

Обвиненный в плохом управлении и растрате королевских средств, Ангерран де Мариньи был арестован в апреле 1315 года и заключен в тюрьму в Тампле. Распространенное выражение "плохой советник" на самом деле отражало антипатию, которую вызывали в рядах знати "новые люди", приближенные королем за их способности, и происходившие из мелкого провинциального дворянства, городской буржуазии или духовенства. Через три дня после ареста Ангерран предстал в Венсене перед судом под председательством короля и был обвинен по сорока одному пункту. Один из них был особенно серьезным: камергер якобы использовал для скрепления государственных актов свою собственную печать, а не печати Филиппа IV. Считалось, что таким образом он покусился на величие монарха, чью власть он использовал в своих интересах. Преступление по "оскорблению величия", которое только в начале XIV века начало классифицироваться юристами и теоретиками права, каралось с особой строгостью.

Хотя Людовика устроило бы и меньшее наказание, например конфискация имущества и ссылка на Кипр, распространился слух, что жена Ангеррана, Алиса де Монс, сделала восковые фигуры, чтобы околдовать короля, Карла де Валуа и других вельмож. Дядя Людовика воспользовался этим, чтобы убедить племянника отказаться от помилования. По сути, молодой король снял с Ангеррана свою руку, то есть лишил его своей защиты, и оставил Карлу де Валуа возможность по своему уладить дело[165]. Жена Ангеррана была арестована, заключена в тюрьму, и после суда бывший камергер Филиппа IV, 30 апреля 1315 года, был повешен на виселице в Монфоконе[166]. Таким образом, этот эпизод весьма показателен в плане власти Карла де Валуа над своим племянником, которым он легко манипулировал для достижения своих целей. Несколько современных свидетельств подчеркивают отсутствие твердости у Людовика, который был расстроен этим решением, но не осмелился возразить своему дяде: "Его племянник король, который слушал это, / Был недоволен приговором, / Но не посмел возразить", — говорит автор Рифмованной хроники (Chronique rimée)[167].

Карл де Валуа был не единственным, кто выиграл от восшествия Людовика на трон. Новый король решил окружить себя опытными людьми, которые уже доказали ему свою преданность. Так, Юг д'Ожерон, его камергер с 1299 года, сохранил эту должность, как и Жиль де Сержин, виночерпий Жанны Шампанской с 1299 года, а затем камергер Людовика с 1311 года. Поступить на службу к королю можно было в очень молодом возрасте, например, камердинером в королевский Отель или клерком в Счетную палату[168]. Но чтобы выполнять важные поручения, необходимо было сначала завоевать доверие короля, для чего требовалось несколько лет службы при дворе. Карьера на службе королю очень часто длилась двадцать или тридцать лет, а некоторые офицеры даже оставались на своем посту сорок или пятьдесят лет. Так было, например, с Гоше де Шатийоном, который поступил на службу к королю в качестве рыцаря в 1270 году, в возрасте двадцати лет, и погиб в 1329 году в битве при Касселе уже при Филиппе VI Валуа[169].

Воцарение Людовика X стало настоящим триумфом для Карла Валуа, который получил свободу действий и мог проводить собственную политику. Брак Людовика с его племянницей Клеменцией Венгерской также был заключен по его инициативе.

Новая королева

Повторная женитьба Людовика частично стерла унижение, которое он испытал из-за измены Маргариты, но свадьба была очень скромной, без каких-либо торжеств, ведь речь шла о том, чтобы как можно скорее забыть этот болезненный эпизод в его жизни.

Новая жена короля обладала всем, что можно было ожидать от королевы. Осиротев в раннем возрасте, она воспитывалась при Неаполитанском дворе своей бабушкой, Марией Венгерской. Ей было двадцать два года, когда Юг де Бувиль приехал в Неаполь, чтобы отвести ее во Францию[170]. Главная роль королевы заключалась в том, чтобы подарить Франции одного или нескольких наследников, религиозное и нравственное воспитание которых она бы обеспечивала, по крайней мере, в первые годы их жизни, с помощью гувернантки или воспитателя. Однако супружеская жизнь и материнство не были единственными обязанностями королевы. Коронованная в Реймсе сразу после своего мужа, королева должна была взять на себя различные обязательства и сохранила за собой особое место во главе королевства. У нее были духовные и благотворительные обязанности, а также посреднические миссии, что придавало ей значимую роль в дипломатической сфере. Королеву все чаще сравнивали с Девой Марией, она также играла роль заступницы перед королем для его подданных, в то время как централизация государства все больше отдаляла короля от них. Влияние королевы на своего мужа, хотя его трудно измерить, было весьма существенным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Королева Франции также могла править страной, участвовать в управлении семейными владениями, если это было необходимо, или распоряжаться своим вдовьим уделом после смерти мужа. Вдовий удел представлял собой ренту или, чаще всего, земельные владения, которую королева получала, если переживала своего мужа. Клеменция Венгерская получила в качестве вдовьего удела земли с общим доходом в 25.000 турских ливров, расположенные в основном в Гатине (Корбей, Фонтенбло, Море, Монтаржи, Лоррис-ан-Гатине, Гре-сюр-Луэн, Немур, Божанси). Как и в случае с апанажами, земли, составляющие вдовий удел, лишь временно отделялись от королевского домена, в который они должны были быть возвращены после смерти их владельца.

У королевы также был свой Отель, организация которой была построена по образцу королевского. Размеры Отеля королевы способствовали повышению ее престижа и престижа самой монархии, которой она также служила посредством благотворительности: пожертвования нуждающимся, основание религиозных учреждений, литургических капелл или университетских колледжей, благочестивые завещания — все это было поводом для прославления династию. Таким образом, принцессы из династии Капетингов и королевы Франции сыграли важную роль в распространении культа Святого Людовика[171]. Покровительство художникам и поэтам, которое отражалось в богатстве ее коллекции произведений искусства и библиотеки, иногда сопоставимой с королевской, было для королевы средством утверждения своего ранга и власти. В XIV веке книга была редким предметом, предметом роскоши, обладание которым было признаком высокого социального положения. Книги дарили, обменивали и завещали. Обладание книгами было частью королевской и княжеской идентичности. Клеменция Венгерская имела отдельное помещение в королевской библиотеке, где хранилась ее коллекция из сорока одной книги. Это было больше, чем у ее мужа, у которого было всего двадцать семь книг. У Клеменции также была своя сокровищница в которой хранилась одежда из дорогих тканей, украшенная мехом, драгоценными камнями и самоцветами; гобелены; короны или диадемы и т. д.[172]. Клеменции пришлось полностью восстановить все это после того, как она в 1315 году, потеряла все свое имущество, когда корабль, на котором она пересекала Средиземное море, чтобы встретиться со своим будущим мужем, потерпел крушение[173].

Даже если ее влияние и было меньше, чем влияние королев в начале правления династии Капетингов, в XIV веке королева все же играла заметную роль на политической сцене и выполняла государственные обязанности дополняющие обязанности короля. Определенные функции, такие как посредничество, представительство или благотворительность, казалось, были специально зарезервированы за ней, а законы о регентстве признавали ее главенство в случае вакантности королевской власти.