Сфера Жизни - Керк Монро

— На заброшенной мельнице, — невинным тоном ответил Гвай. — И Рульфа надо оттуда вытаскивать. Любой ценой. Если боишься — возьму с собой Асгерд.

— Вот сейчас дам по морде, сразу узнаешь, кто и кого тут боится! — пригрозил варвар. — Едем! Но разум мне подсказывает, что эта авантюра будет последней… ребятки из Черного Круга с врагом не церемонятся, уж поверь, я достаточно на них насмотрелся в прежние времена.

— А кто сказал, что мы для стигийцев — враги? — вздернул брови Гвайнард. — Я же сказал: переговоры! Полномочия от Хранителей у нас есть, все пергаменты с собой… Насколько я знаю, даже колдуны Черного Круга чтят неписаные правила этикета, принятого между магическими конклавами и нашей гильдией, в конце концов, Ночная Стража некогда помогала стигийцам извести монстров, расплодившихся возле пирамид Птейона. Кроме того, там может оказаться твой старый знакомец — ты же сам сказал, будто с этим… Как его?.. Тот-ан-Хотепом можно договориться?

— Ладно, уломал демон языкастый, — вздохнул Конан. — Но все равно мне эта затея не по нутру!

Договорились так: если Конан и Гвай не вернутся к закату, Асгерд с Эйнаром дожидаются появления каттаканов, объясняют им сложившуюся ситуацию, а затем упыри наверняка придумают, как освободить командира отряда и киммерийца из лап колдунов. Если конечно, будет что освобождать — стигийцы могут запросто превратить обоих Стражей в кучки пепла задолго до того, как объявится Рэльгонн со своими зубастыми родственничками.

Одного охотники не заметили: к бахроме, украшавшей мягкие сапоги Гвайнарда кто-то привязал маленькую золотую побрякушку, формой напоминающую голову змеи и украшенную кхарийскими иероглифами…

* * *

Выехали налегке, не взяв с собой никаких вещей из обширного охотничьего арсенала. Гвай вообще хотел поехать без оружия, но варвар немедленно взбунтовался, заявив, что последние двадцать лет без клинка он даже в нужник не ходит. А тут, простите, стигийцы, да не простые, а весьма и весьма опасные!

— Вот интересно, чем поможет меч, если колдун Черного Круга захочет превратить некоего не в меру разговорчивого киммерийца в жабу? — поинтересовался Гвай, и получил ответ в том смысле, что надо еще посмотреть, кого именно будут превращать и в какую именно тварь — жабу, крысу или скорпиона.

Одноглазый Ордо хотел было навязаться в провожатые, но Гвай старику отказал — не стоило лишний раз раздражать засевших в Железном лесу магов. Если разговор со стигийцами состоится, то пусть уж его ведут Ночные Стражи, без лишних свидетелей. С тем зингарская кобылка Гвайнарда и сартак Конана вышли за ворота крепостишки и направились на Полуночный Закат, к мрачной чащобе.

— Крайне интересно! — воскликнул Гвай, когда всадники подъехали к строю вековых деревьев, чьи вершины поднимались на высоту не менее пятидесяти локтей. — Конан, ты раньше видел что-либо подобное?

— Никогда, — уверенно ответил варвар. — Даже упоминаний о таких чудесах не слыхивал! Как думаешь, что это такое? А главное, почему так случилось?

Здесь было чему удивляться. Вроде бы вполне обычные дубы и вязы отличались от своих собратьев в иных частях света эбеново-черной корой с металлическим отливом, листья были серовато-серебристые, а не зеленые. Киммериец вытянул руку и сорвал с ветви черный желудь, оказавшийся неожиданно тяжелым — такое впечатление, будто он действительно был отлит из металла. Лес вполне справедливо получил наименование «Железного».

— Ага, — многозначительно сказал Гвай. — Ты только посмотри. Видимо, это и есть одно из здешних чудовищ! Только не хватайся за оружие, по-моему, этот зверь безопасен.

На тропинку перед всадниками выскочило животное, название которому затруднился бы подобрать даже остроязычный Эйнар. Скорее всего, изначально это была крупная речная свинка, какие водятся по берегам рек в окрестностях Граскааля — обычно эти грызуны вырастают до размеров собаки и отличаются густым коричневатым мехом с желтыми подпалинами. Но чуда, на которую обратили внимание охотники, напоминала водяную свинку лишь очень отдаленно.

Перво-наперво надо сказать, что тварь оказалась покрыта ярчайшей сине-зеленой чешуей похожей на ящеричью. У обыкновенных свинок хвостик всегда был маленьким и коротким, а тут оказался длиннющим, змеино извивающимся и почему-то с роговым шипом на кончике. Глаза были красные, навыкате, но на всадников невиданный зверь смотрел вполне мирно. Изо рта выглядывал раздвоенный фиолетовый язык.

Чудесная тварюшка, уяснив, что нападать на нее никто не собирается неспешно проследовала к ручью и в полном сообразии с законами принятыми у речных свинок нырнула в воду.

— Дела-а… — протянул Гвай. — Знаешь, такая расцветка чешуи встречается у очень редкого вида ядовитых змей, которых на Полуночи почти полностью истребили. Они называются «голубыми аспидами».

— Но при чем тут водяная свинка? — озадачился Конан.

— Понятия не имею. Поехали!

Как и советовал Ордо, всадники добрались до широченного оврага, рассекавшего лесную опушку, и свернули направо, в чащу. Стало почти темно — ветви деревьев не пропускали солнечный свет, смыкаясь над головами в единый серебристо-черный полог.

— Конан, запомни, ни в коем случае нельзя вести себя агрессивно, — вполголоса втолковывал Гвай. — Мы изображаем из себя… Точнее, представляем из себя посланцев Совета Хранителей! Ни в коем случае не провоцируй стигийцев, и вообще, позволь мне говорить самому.

— А разве ты знаешь стигийский язык? — вопросил Конан и тут же осекся.

Создалось впечатление, что охотники и их скакуны пересекли невидимую черту, некую границу незнамо кем установленную — сартак, чувствующий чужую магию, аж споткнулся, а варвар и Гвай ощутили дуновение ледяного ветра. По лицам людей словно бы провели холодной кистью…

— Нас обнаружили, — уверенно сказал киммериец. — Значит, надо ждать гостей…

«Гости» не замедлили явиться — на широкой прогалине, будто черные статуи, замерли все девять боевых магов, охранявших колдунов «Кольца Сета». Гвай и Конан натянули поводья, Гнедой свирепо зашипел, учуяв чужаков.

— Кажется, вас предупреждали, — с сильным полуденным акцентом сказал один из магов и угрожающе подал коня вперед. — Вы вынуждаете нас…

Гвай вытянул руку в примирительном жесте и заговорил на стигийском с чистейшим птейонским произношением — Конан, как знаток, оценил его изысканный выговор.

— Мы сожалеем, что нарушили ваше уединение, — начал плести словесные кружева Гвайнард. — Однако, тому имеются веские причины, которые я вправе изложить исключительно магам более высокой ступени посвящения, которые, как нам абсолютно достоверно известно, находятся здесь…