Нежное имя мечты - Галия Мавлютова

Во сне мне приснилась бездарная писательница, она страстно говорила, доказывая всему миру, что ее книга – самая лучшая из всех книг на свете. Женщина все говорила и говорила, беззвучно шевеля губами, не было слышно ни единого слова, но я ей поверила. Кому-то, наверное, нужна эта книга. А потом я опять бежала за автобусом, цеплялась за поручень, висела, болтаясь между небом и землей, и точно знала, что автобус обязательно догонит взмывающий в небо самолет. Я знала, что успею на свой горный пик, догоню свою судьбу. На этой волне меня разбудил кот, он поддел лапкой мое ухо, пошевелил волосы, ткнулся мордочкой в шею, мне стало щекотно, и я проснулась – счастливая, уверенная, переполненная надеждами. Телефонный аппарат сотрясался от звона. Я осторожно сняла трубку, еще не веря в то, что безмолвный предмет наконец-то ожил. Трубку взяла двумя пальчиками, робко, будто боялась раздавить. Твердая пластмасса надежно прилипла к рукам, как железо к магниту.

– Инесса, это Гоша. Как ты там? – спросил Саакян, он забыл поздороваться, но я ничего не сказала. Я молча заплакала. Гоша Саакян – наш юрист. Его недавно уволили из «Планеты» за пьянство. Потом передумали и приняли обратно. Пожалели парня. Говорят, за него хлопотал сам Бобылев. Может, он и за меня порадеет. Может быть. Когда-нибудь. Разумеется, в таком положении, в котором оказалась я, любому звонку нужно радоваться. Пусть и пьяница, но Гоша вспомнил обо мне.

– Ты что, плачешь? Не плачь. Давай встретимся, поговорим, есть о чем, – тараторил Саакян, а я молчала.

Самое смешное, что в своих злоключениях я совсем забыла о Гоше. Мы раньше дружили, но он почему-то отсутствовал в череде лиц, мелькавших неясными тенями в моей памяти. И он первым вспомнил, позвонил, нарушив скорбное молчание в моей одинокой квартире.

– Во сколько ты хочешь встретиться? – спросила я.

– В пять можно, в шесть, как скажешь, в «Пиццерии», как обычно, – он говорил без остановки, будто спешил куда-то.

– Хорошо, буду в шесть, – молниеносно вылетело из меня, видимо, от Саакяна заразилась. Теперь все прилипает ко мне, всякая дрянь – заикание, скороговорение, кто что подкинет. Я легко подпрыгнула, закружилась по комнате, подбрасывая вверх котенка. Еще не все умерли в этом городе, в этом мире, остались и на мою долю хорошие люди. Гоша уж не такой запущенный алкоголик, просто он бывает буйным во хмелю. Я засмеялась и чмокнула заспанную кошачью мордочку.

В «Пиццерии» ничего не изменилось. Никакие международные проблемы не могут повлиять на микроклимат пивной компании. Шум, гам, тарарам. Музыка со всех сторон. Не понять – то ли Расторгуев, то ли «фабричные звезды» зажигают публику. Хотя, кажется, уже зажгли, факелы пылают, в зале дым коромыслом. Гоша уткнулся в меню, видимо, решил отыскать в нем заморский деликатес.

– Гоша, ты чего там потерял? – я ехидно кивнула на пожелтевшее меню.

– А-а, хочу выбрать тебе подходящее к твоему случаю блюдо. Может, грибы? – озадаченно спросил Саакян.

– Чтобы отравиться и уснуть вечным сном? Нет-нет, мне ничего не нужно, у меня режим, – я подоткнула пальцами свои бедра, дескать, посмотри, какая красота.

– А-а… – Гоша скользнул тусклым взглядом по моей тонкой талии. Мне стало обидно. Красота живет восторгами, питаясь славой, без людского восхищения она превращается в плесень.

– Гоша, что с тобой? У тебя что-то случилось? – Я наклонилась к нему и заглянула в глаза. Так и есть. У Саакяна стряслась беда. Глаза больные, страдальческие, вот почему он мне позвонил.

– Инесса, присядь, не стой, – сказал Гоша. – Поговорить надо.

– О чем? Что, опять с Норкиным проблемы? – сухо поинтересовалась я, раздумывая, уйти сейчас же или немного подождать.

– Нет у меня никаких проблем с Норкиным, успокойся, – бросил Гоша и звонко щелкнул пальцем, подзывая официантку, быстро заказал что-то незатейливое, простое, недорогое.

Я кусала губы, сидя в уголке, пытаясь абстрагироваться от шума и звона, подвыпившая публика хором исполняла народные песни, заглушая колонки с фабричными звездами.

– Инесса, я хочу уволиться из «Планеты», – сказал Саакян и скосил страдальческие глаза в сторону. Я уставилась на него свинцовым взглядом, пытаясь вникнуть в смысл слов.

– Ты – уволиться, зачем, почему? Гоша, что случилось? – я с трудом обрела дар речи. Наверное, Гоша не смог пройти очередную зачистку на фирме. Изредка Норкин, когда ему становится скучно, устраивает кадровые зачистки, а после некоторые сотрудники «Планеты» получают в бухгалтерии злополучные конверты с неприкосновенным запасом. А по коридорам бизнес-центра вальяжно прогуливаются какие-то новые люди. Судя по их внешнему виду, эти люди происходят явно из родственного окружения самого Игоря Львовича.

– Понимаешь, мне катастрофически не хватает денег. Ведь я сижу на окладе. Пора мне заняться настоящим делом. Хочу открыть свой бизнес. Хочешь стать дольщиком? – Гоша шумно сдул пивную пену, отхлебнул добрый глоток. Меня передернуло. Даже от вида пива меня дергает, вот что делает с людьми безработица. Что же дальше-то будет, может, я и курить брошу, пока сижу без работы? Получается, что отсутствие деятельности благотворно сказывается на организме.

– Гош, так неожиданно, я даже опешила, – пробормотала я, бездумно водя пивной кружкой по столу, рисуя круги и квадраты, – а что за бизнес? Ты уже что-то придумал? Есть бизнес-план? Маркетинг?

– Скучная ты, Инесса, – сердито буркнул Гоша, – совсем как моя жена. Бизнес-план, маркетинг – так никогда своего дела не создать. Надо действовать нахраписто, целеустремленно, задумал что-то – надо сразу реализовать!

Я нарисовала чертову уйму кругов и треугольников пивной кружкой, раздумывая над Гошиными словами. Может, в его словах скрывается сермяжная правда, одновременно суконная, деревянная и посконная, но действовать наобум, без анализа рынка, без маркетинга и бизнес-плана может только сумасшедший или ненормальный. Только что на моем пути просквозил полковник Баландин из «Кальпурнии», он сгодится как для первой, так и для второй категории. Мне недоставало еще одного, точно такого же – Гоши Саакяна. Полковник – чужой, я его знать не знаю, а Гоша свой в доску парень. С ним одного пива сколько перепито. Я принюхалась к кружке. Какая гадость – пиво, и как только его народ пьет – литрами и бочками? Все равно его мало, наверное, расчеты скоро уже на цистерны перейдут.

– Гоша, таки действуй! Я-то здесь при чем? – вполне резонно сказала я, отставив кружку в сторону, далеко отставила, но дурной запах расползался вокруг моего чувствительного носа.

– Как это ты при чем? Как раз на тебя вся надежда, – возбужденно заговорил Саакян. Он влил в себя еще пива и слегка раскраснелся. – Ты будешь мозгом компании, его надеждой и опорой.