Пчела в цвете граната - Сания Шавалиева

приятнее, чем убирать окурки. Ася сделала вид, что не расслышала, уткнулась в бумагу и переломанной пастой принялась быстро писать: «Начальнику цеха… прошу Вас…»

Неожиданно в бытовке запахло гарью. Михалыч выглянул в окно. Оттуда, с высоты стола, он увидел контейнер, полный дыма.

Если бы Ася знала, что произойдёт через минуту, она бы постаралась сбежать раньше, и тогда бы ей не пришлось слышать, что кричал Михалыч. А тот в сердцах плюнул, спрыгнул на пол и уже через секунду босиком скакал по лестнице вниз.

Открытого огня не было, но и без него было понятно, что в контейнере горит промасленная ветошь, и ещё понятнее, кто эту пакость сотворил – конечно же, эта бестолковая зараза-ученица. Наберут всякую мелюзгу, потом нянчись с ней.

Сквозняк потянул дым к воротам, в горле уже появилось удушье. Ася стояла наверху и видела, как Михалыч тянет от гидранта напорный пожарный рукав. Бежал он тяжело и один раз даже остановился, чтобы перевести дух. Но тому, кто бежал впереди, было ещё тяжелее, потому что он вдруг споткнулся, упал на колени, растянулся животом. Михалыч подбежал к нему, крикнул, перепрыгнул. Напорный рукав тяжёлым удавом потащился следом – поверх упавшего – и неожиданно застрял под колесом погрузчика. Михалычу пришлось вернуться. С красным лицом он костерил на чём свет стоит этот «долбаный рукав» и пытался выдернуть из паза, даже задом толкнул погрузчик. Получилось!

Дым поднимался, и уже блеснули первые языки огня. Ася в поисках огнетушителя заглядывала в углы, под лестницу. С удивлением заметила, что вместе с огнём в контейнере появился человек. Ася признала Федю, перестала дышать. Хоронясь рукавом спецовки, он топтал жаркую ветошь.

– Гасите! – вопил он Асе и Михалычу.

Люди не услышали, зато откликнулся огонь. Огонь жарко ухнул, вцепился в штанину Фёдора, пополз вверх, грозя превратить человека в живой факел. Фёдор грохнул его двумя хлопками. Первой опомнилась Ася, побежала в бытовку за чайником. Михалыч пытался подключить рукав к гидранту. Но было понятно, что не успеет. Дым становился гуще, а огонь выше.

– Открывай ворота! – заорал Фёдор Михалычу и выскочил из контейнера.

Тут же взревел автопогрузчик, подхватил горящий контейнер и на бешеной скорости сдал задом.

– Пошли с дороги! – орал Фёдор пешеходам из клубов дыма.

Михалыч бежал следом.

На счастье, ворота оказались открытыми. На свежем воздухе контейнер моментально вспыхнул высоким факелом. За короткое мгновение небо наполнилось дымом и гарью. Фёдор на полной скорости рванул прочь от корпуса завода, потом резко затормозил, давая контейнеру возможность самому соскользнуть с вил на землю.

Контейнер прогорал минут пять. Когда всё наконец прекратилось, наступила тишина, будто все звуки исчезли. Остались только Фёдор, Михалыч и Ася.

Фёдор медленно сошёл с погрузчика к обгоревшему контейнеру, убедился, что там не осталось ни огонька, ни искорки.

– Твоя работа? – кивнул протрезвевший Фёдор Асе.

– Спасибо, – шепнула она и побрела за Михалычем.

Фёдор закурил, спичка затухающим факелом улетела в траву. Огонёк сигареты вспыхнул, высветил небритое лицо с неприятным волчьим прищуром, оценивавшее девичий зад.

Ася в угрюмых раздумьях плелась за Михалычем, и было понятно, что теперь она одной объяснительной не отделается. Есть выбор: или впасть в затяжное вранье – «не знала, никто не говорил, не предупреждал», но если поднимут документы по технике безопасности, там её подпись, что инструктаж прошла, ложь так или иначе выплывет наружу. Отболтаться никак не удастся.

Начальник цеха Сергей Васильевич Шутенко ел рисовую кашу из пол-литровой стеклянной банки.

– И что? – резко спросил Шутенко.

Ася почувствовала лёгкий подвох. И так весь цех знает. Приходил пожарный, втроём писали объяснительные, ходили на улицу к брошенному закопчённому контейнеру. Пожарный подозрительно высматривал, замерял, ходил кругами, задавал вопросы.

– Простите, – опустила голову Ася.

Михалыч вытаращил на неё глаза: «О чём ты лепечешь?! Вон с завода! Агент иностранной разведки!» Шутенко подумал то же самое, но другими словами.

– Значит, осталось три дня? – Сергей Васильевич перевернул страницы перекидного календаря.

– Васильич, гони её в шею! – всё-таки не удержался Михалыч.

– Вот как? – подозрительно переспросил Сергей Васильевич, покосившись на Михалыча. – Ты, милая, давай выйди отсюда, мне с Михалычем погутарить треба.

Секретарша у Шутенко красавица. Повернувшись к Асе спиной, слюнявит белую щёточку, долго елозит в канавке бруска туши и ещё дольше красит ресницы. Тщательно вытягивает каждый волосок и ежесекундно моргает. В отражении зеркала виден хмурый лобик, неестественно распахнутые глаза, декольте почти до сосков. После завершения макияжа лицо секретарши становится снисходительным и добрым.

На столе порядок, тяжёлая пишущая машина, ещё под чехлом, хотя время близится к обеду, бумага прибрана в аккуратную стопочку. В стакане остро отточенные карандаши.

Слышно, как за дверями продолжается недушевный разговор.

Посидев с полчаса, Ася начала раздражённо поглядывать на секретаршу:

– Мне долго тут сидеть?

– Иди работай. – И, словно вспомнив о своей, потянула чехол с пишущей машинки, вставила листы, переложенные синей копиркой, красными коготками забарабанила по клавишам.

Внезапно дверь кабинета хлопнула, сыпанула дробь шагов по металлу пола. Михалыч, столкнувшись с человеком в дверном проёме, коротко его отпихнул, истеричным фальцетом послал подальше и устремился вдоль кабинетов по узкому коридору.

Ася вскочила, рванула за мастером. Была бы старше и хитрее, затаилась бы в уголке, переждала грозу, а так, как малолетняя дурочка, попёрлась на рожон. Не понимая, что с ней не желают разговаривать.

– Мих… – С ужасом поняла, что не знает его полного имени. – Товарищ Михалыч! Гражданин! Господин…

От каждого слова Михалыч вздрагивал и, кажется, распухал до такой степени, что не мог протиснуться по узкому коридору.

– …Сэр! – голос у Аси упал, когда она увидела красные глаза, напряжённые крылья чёрных ноздрей.

Михалыч таращился на неё, всем видом показывая, что готов её испепелить, уничтожить.

– Байконур Михайлович! – следом за ними вышла секретарша, словно решила помочь Асе и перевести огонь на себя. – Вы забыли подписать бумаги.

– Какие бумаги? – произнёс он и удивлённо замолчал.

Этот вопрос застал секретаршу врасплох. Она свела брови и поменяла спокойный тон на требовательный.

– Байконур Михайлович! Документы подпишите. Я что? По заводу буду бегать за вами?

– Да, конечно, – растерялся он и вернулся.

В бытовке к Асе подсел Фёдор, абсолютно трезвый. Поддерживая перевязанный кулак другой рукой, принялся задавать вопросы.

– Я это сильно? – жестом показал удар. – Михалыч из-за этого бесится? Мы вчера Лёху провожали. Застолье там небольшое. Шуры-муры. Вечером к Зойке попёрся. Не подфартило, Зойка была не в настроении. И вот пошло-поехало. А ты новенькая? Как зовут?

– Ася.

– Ты, что ль, накидала ветоши?

– Ага.

– Ну ты и безмозглая. Ладно, с кем не бывает! Если надо помочь, обращайся. Хочешь, покатаемся по