Дахака (СИ) - Павел Сергеевич Марков

или неровность. Глиняный пол тонул во мраке. Тихое шарканье ступней отдавалось в пустоте коридора. Оно казалось громким среди этого безмолвия. Слишком громким. Настолько, что ей чудилось, будто где-то рядом неумелый плотник работает каменной пилой. Жрица слышала свое тихое, но учащенное дыхание. Оно со свистом врывалось через ноздри и вылетало изо рта. Кожа на губах высохла и потрескалась, но девушка не решалась облизнуть их. Она даже не вытерла холодную испарину, полностью залившую лоб. Капельки липкого пота скопились на переносице и готовы были стекать вниз. Но Арчита будто не замечала их. Ее взгляд оставался прикован к тусклому свечению впереди. Сердце гулко билось о ребра, отдаваясь в висках кузнечным молотом. Правая рука, сжимавшая медный кинжал, слегка тряслась.

Она ничего не слышала. Только тихое шуршание подошв по полу, да свистящее дыхание. Дом хранил безмолвие и стоял, окутанный покрывалом тьмы. Это пугало до дрожи в коленях. Ноги плохо слушались и с трудом разгибались. Но Арчита продолжала идти вперед. На свет. Окружающая тишина казалась такой же плотной и непробиваемой, как скалы Хинду-Кауш.

Девушка миновала вход в соседнюю комнату. Его загораживала похожая грязная занавесь, как и проем помещения для гостей. В окружающем мраке светлая ткань казалась бесформенным и непонятным куском.

«Я предоставлю тебе одну из лучших комнат в моем жилище» — вспомнились слова старейшины. Если это была лучшая, то жрица даже представлять не хотела, что творится в других.

Вскоре она прошла еще один проем. Арчита приближалась к тому месту, где коридор расширялся, сливаясь с комнатой привратника. Напротив нее как раз находился вход в широкую залу, где проходил вечерний ужин. Судя по тьме, теперь там не горело пламя в треножнике. Лишь тусклый свет далеко впереди служил каким-то ориентиром.

Поравнявшись с коморкой привратника, девушка бросила косой взгляд в сторону выхода. В темноте различить очертания двери было невозможно. Сейчас жрице чудилось, что ее там и вовсе нет. Лишь черная зияющая бездна. И чем дольше она смотрела в нее, тем сильнее казалось, что эта бездна поглощает ее. По затылку пробежали мурашки.

Медленно Арчита обернулась влево — туда, где находилась зала, в которой она ужинала с Унташом. Треножник больше не горел. Комната тонула во тьме. Очертания широкого стола из кедра, уставленного тарелками и кувшинами, с трудом проглядывали сквозь непроницаемую завесу. Отсюда, из коридора, силуэты сосудов напоминали маленьких и толстых якша[1], готовых наброситься на незваную гостью и растерзать в один миг. Они стояли и молча смотрели на нее, обнажая в омерзительных улыбках острые зубы. Вот один из кувшинов шевельнулся…

Арчита на мгновение прикрыла глаза, стараясь прогнать наваждение.

«Все не так… все не так, как я вижу… я просто надумываю… помоги мне, Богиня-мать… прошу тебя, дай мне сил».

Жрица подняла веки.

Сосуды стояли на том же месте, что и раньше.

Девушка шумно сглотнула, а затем тихо выдохнула. Прищурилась, вглядываясь во тьму. Однако больше разобрать ничего не удалось. Она не знала, прячется ли там Унташ. Следит ли за ней сейчас. И не хотела знать.

Обернувшись лицом к тусклому свету, Арчита продолжила путь. Зала с широким столом из кедра и жуткими образами кувшинов осталась позади. Но даже сквозь стены и мрак ей снова стало казаться, что те наблюдают за ней.

«Прекрати! Сейчас же прекрати!».

Девушка громко вдохнула и выдохнула. Воздух с присвистом вышел через рот. Жрица ощутила, как напряжены и дрожат мышцы шеи. По телу пошел озноб, хотя в коридоре не было холодно.

Тем временем свет становился все ближе. Арчита только сейчас поймала себя на мысли, что до сих пор не видит его источник. Что это? Очаг? Лампа? Треножник? Факел?

«И почему нет отблесков? Как от огня?».

Озноб усилился. Жрица поняла, что ее так смущает в этом свете. Он будто исходил от далекой звезды… и не отражался от поверхностей. Яркое пятно, повисшее в воздухе.

«Разве такое бывает? Или это звезда упала с неба? Но это невозможно…».

Арчита вдруг резко осознала, что больше не хочет идти на свет. Желание вернуться в комнату для гостей и вновь попробовать расковырять стену кинжалом становилось все сильнее. От тусклого сияния веяло чем-то таинственным, непонятным. И это пугало даже больше, чем образ деспотичного старейшины или загадочных фигур, скрывавшихся во мраке.

Сомнения обуяли голову. В душу закралось смятение. И в тот момент, когда она уже хотела остановиться, по коридору пронесся шепот. Тихий, словно ветер играет опавшими листьями в осеннем лесу. Шепот, произносящий ее имя…

Девушка замерла. Она почувствовала… Легкое, едва уловимое касание сквозняка. Будто кто-то дотронулся до кончиков волос. Арчита перестала дышать. Сердце теперь так сильно билось в груди, что нельзя было разобрать ритм. Пальцы вцепились в рукоятку кинжала, как утопающий хватается за соломинку. Теперь клинок не просто трясся в ладони. Он ходил ходуном.

«Я должна посмотреть… я должна посмотреть…».

Но жрица не хотела. Еще пару мгновений назад Арчита мечтала бросить все и вернуться в комнату для гостей, за эту грязную занавесь. Но только не сейчас. Сейчас ей казалось, что если она обернется, то увидит… увидит… она боялась даже подумать о том, что именно может увидеть. Однако неприятное ощущение жгло ей между лопаток. Ощущение, которое подсказывало. Теперь коридор позади не был таким пустым. Там, посреди безмолвной темноты, кто-то есть. И Арчита должна обернуться.

Воспаленное воображение рисовало ей целые ряды кувшинов, грудой стоявших в коридоре. Скаля острые зубы в омерзительных усмешках, они только и ждут, когда она развернется, чтобы наброситься. Впиться в ее шею, разгрызая плоть и забирая жизнь…

«Помоги мне… Богиня-мать, помоги мне!».

Жрица осознала, что не дышит уже с минуту. Легкие начинали гореть. Пот стекал на ресницы. Девушка осторожно вдохнула. На секунду прикрыла глаза. Выдохнула. Подняла веки. Затем стала медленно оборачиваться. Свет от неизвестного источника с трудом разгонял мрак в паре шагов от нее. Дыхание участилось. Сердце готово было сжаться от страха, но оно колотилось так быстро, что Арчита опасалась, как бы оно не разорвалось прямо в груди. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем она развернулась назад и уставилась в темноту широко раскрытыми глазами. Кинжал жрица вновь держала перед собой в вытянутой руке.

Коридор был пуст. По крайней мере, она не смогла ничего рассмотреть. Глиняные стены из обожженного кирпича уходили вперед, теряясь во мгле. Никаких якша в облике оживших кувшинов с острыми зубами. Дом старейшины продолжал хранить тишину. Мертвую и гнетущую. Только прерывистое дыхание Арчиты разрывало безмолвие, подобно отдаленным раскатам грома.

До