Ювенальная юриспруденция. Том 2 - Коллектив авторов

В различных тканях тела также постепенно происходит всё более и более глубокие и важные изменения, на известной ступени развития которых становится, по-видимому, невозможно восстановление. Что касается нервной ткани, то её клетки, с ходом более или менее быстро продвигающегося вперёд истощения, перерождаются и более или менее атрофируются.

Под влиянием всех этих структурных изменений происходят, конечно, и изменения в функциях обеспечивающих органов. Энергия пищеварения постепенно уменьшается, а пищевые вещества не перерабатываются и не ассимилируются в полной мере, что, естественно, ещё более увеличивает и нарощает предшествующее истощение и ускоряет ход органического разорения. Деятельность сердца и сосудов ослабляется. Постепенно ослабляется и дыхание. Развитие животной теплоты уменьшается, и увеличивается колебание температуры, а наряду с этим идёт развитие лености и появляется некоторая степень оцепенелости. Устойчивость организма ослабляется, и развиваются всё усиливающая наклонность к заболеваниям, преждевременная дряблость и уменьшение работоспособности.

Вследствие недостаточности кровяного, а следовательно, и питательного орошения нервной системы развивается обычная в таких случаях нервная раздражительность, наклонность к спазмам и иннервации. В окраске самочувствия и настроения всё более и более начинают замечаться колебания состояний возбуждения и подавленности, с резко выраженной наклонностью к этой последней и к обычно сопутствующему ей мрачному взгляду на вещи.

Для иллюстрации изложенного приведём пример: «Я сделался печален, озабочен и обидчив, – рассказывает больной, – мало-помалу стал небрежен в своих делах. Я бегал из дому, чтобы уйти от тоски. Я чувствовал себя слабым, пил пиво и ликёры. Скоро я сделался раздражителен. Всякая безделица мне досаждала, выводила из себя. Делал меня невыносимым и даже опасным для моих домашних. От всего этого мои дела расстраивались. Я страдал бессонницей и отсутствием аппетита. Ни мнения друзей, ни нежные советы жены и моей семьи не оказывали более на меня влияния. Наконец, я впал в глубокую апатию и стал ни на что не способен, исключая как только пить и раздражаться»[75].

В умственной сфере процесс органического оскудения проявляется не менее резко, как это, между прочим, видно и из приведённого примера.

Сначала внутренние чувства или ощущения от собственного тела усиливаются за счёт внешних чувствований или впечатлений, приковывают к себе внимание и ослабляют интерес к внешнему миру, к окружающему, как бы осуществляя пословицу: «Своя рубашка ближе к телу». В дальнейшем ощущения и впечатления значительно ослабевают в своей напряжённости, благодаря чему краски внутреннего и внешнего мира беднеют и жизнь становится «будто сон какой», внимание всё более рассеивается, делается беглым, и умственные усилия становятся всё труднее и неприятнее. Течение представлений замедляется, область сознания и мышления, как можно видеть из приведённого примера и множества других, суживается, вследствие чего ослабляется способность предвидеть будущее и руководить в своих поступках совокупностью противопоставляемых друг другу различных представлений и вообще разумно направлять свою деятельность.

Пациенты заведений для душевнобольных суть представители болезненных разновидностей вырождения породы, развивающегося под влиянием наследственно-передаваемого предрасположения.

Первопричина этого предрасположения – дурные и нездоровые условия окружающей обстановки, которые, действуя длительно, изменяют органическую конституцию в неблагоприятном направлении, постепенно ухудшают породу и благодаря наследственной передаче вызывают к жизни болезненные разновидности вырождения. Это вырождение одинаково поражает физическую и умственно-нравственную стороны человека, как это ясно видно из тесной связи между душевными расстройствами, преступностью и самоубийствами.

Факторы вырождения, согласно Морелю, суть: отравления различными ядами и между ними алкоголем, бедность, дурные качества пищи, нездоровые профессии, неблагоприятные условия жизни рабочих, вредные условия жизни детей, занятых в производствах, недостаток образования и некоторые другие, которые вообще можно объединить почти в одном понятии – условия жизни пролетариата, закрепляемые в их вредном влиянии наследственностью.

Говоря о типах болезненной породы, нарождающихся под влиянием неблагоприятных условий окружающей среды, Морель замечает: эти типы суть олицетворение различных вырождений породы, и зло, которое их порождает, создаёт для современных обществ опасность, большую той, которую представляли собой вторжения варваров для обществ древности.

Говоря о фактах вырождения, Морель между прочим подробно останавливается на язве, столь нам, русским, знакомой, – на массовом отупляющем и озверяющем алкоголизме, как приобретённом, так и унаследованном. Он описывает болезненные типы алкоголиков, отмеченные различными внешними и внутренними неблагоприятными особенностями, и указывает, что алкоголизм родителей, действуя на элементы, принимающие участие в зачатии, проявляется у потомства общей слабостью в её различных формах, раннеё смертностью, задержками в развитии, пониженным уровнем способностей, различными дурными влечениями, ослаблением умственной жизни и т. п.

В борьбе со злом Морель отводит первенствующее место нравственному закону, по поводу которого замечает: «Конечно, нравственный закон не есть что-либо новое, но ясное и методическое наложение с медицинской точки зрения всех вопросов, относящихся к умственному и физическому улучшению масс, иначе говоря, к их морализации, представляет собой ещё совершенно новую науку». И далее он прибавляет: «Я не сообщу ничего нового врачам, если скажу, что гигиена физическая есть неразлучная спутница гигиены нравственной, но существуют моралисты, которые нуждаются в убеждении в том, что нравственный закон может плодотворно развиваться только в здоровом организме»[76].

Заканчивая свою поучительную работу, Морель говорит: «Я думаю, что изучение причин, вызывающих вырождение, и средств к их устранению представляет собой одну из наиболее важных, наиболее полезных и плодотворных задач, которые могут занимать ум врача, и что обязанность каждого – это оказывать содействие в пределах своих сил к ограничению зла, которое я отметил, и присоединиться к программе, вполне определяющейся словами: умственное, физическое и нравственное улучшение человека, или – если это предпочитают, – его возрождение!»[77].

Исходя из всей совокупности данных своего учения, Морель выделил особую группу наследственного душевного расстройства и подразделил её на четыре класса.

К первому он отнёс лиц с унаследовано-прирождённым нервным темпераментом и потому находящихся как бы в состоянии равновесия и предрасположенности к психическим заболеваниям от самых незначительных причин.

Ко второму классу он причисляет лиц, у которых дурная наследственность проявляется в сфере физической, умственной и нравственной, но расстройства которых обнаруживаются в течение их жизни более в деятельности, нежели в мышлении. Они отличаются странностями, беспорядочностью и часто глубокой безнравственностью поступков. Некоторые замечательные их умственные качества не искупают их неспособности направлять свои силы к разумной и полезной деятельности. Несмотря на некоторые блестящие проявления, они отмечены умственным, а иногда и физическим бесплодием. Они отличаются чрезмерно нервным темпераментом, крайней раздражительностью, особой склонностью к всевозможным излишествам, периодичностью в действиях, часто извращённостью своих инстинктов и большей частью некоторыми физическими признаками вырождения. Они удивляют тех, которые поверхностно их наблюдают, кажущейся ясностью их ума.

К третьему классу принадлежат личности с ещё более ясно выраженными признаками органического вырождения. Они составляют переход от второго класса к четвёртому, к которому принадлежат тупоумные, слабоумные и идиоты, т. е. личности, представляющие собой крайние степени процесса вырождения и в большинстве случаев поражённые бесплодием.

У принадлежащих к этому третьему классу признаки наследственной передачи дурной природы проявляются с самых ранних умственной инертностью и крайним извращением нравственных наклонностей. «Они выучиваются с трудом и забывают скоро. Их прирождённое влечение ко злу заставляли меня, – говорит Морель, – изображать их с судебно-медицинской точки зрения как инстинктивных маньяков. Поджоги, кражи, бродяжничество, ранняя склонность ко всевозможному разврату составляет печальный итог их существования, и эти несчастные, которые по большей части не были просвещены ни в отношении нравственного, ни в отношении физического благосостояния человечества и которые вследствие этого являются наиболее непосредственными представителями наследственной передачи дурной природы, в большем количестве населяют тюрьмы и исправительные заведения для малолетних»[78].