Осенние дивертисменты - Сергей Сухонов

– Не понимаю. Жена тебя покинула. И ты остался с тёщей?

– Ну и что? Зоя сказала, – без мужика хозяйство не потяну, так, что оставайся Семён, а если бабу приведёшь, в обиде не буду. Твоё дело мужицкое и молодое. Ну а Светка? Так Бог с ней. Как была непутёвая, так и осталась. Одним словом Галактика. – Повисла пауза. Алексей размышлял. Семён задумчиво курил и стряхивал пепел в кактус. Вероятно, вспоминал жену, поскольку его несколько потухший взор был направлен на фотографию в картонной рамке, безнравственной и жестокой дочки гражданки Куделиной.

– Ладно, давай спать, – после глубоко вдоха произнёс Супербизон и загасил сигарету.

Глава 4

Утро трудного дня

Алексей чуть было не опоздал на утреннюю конференцию. Всему причиной – сломавшийся в дороге автобус, безобразная погода, и запутанные коридоры больничного комплекса. Ещё немного и пришлось бы заходить в зал после Оголтелого. Но молодость берёт своё. Уже перед самой дверью, с виноватой улыбкой, стараясь не дышать на Оголтелого, Алексей обогнал главного врача и влетел в зал. Найдя глазами знакомые лица он успокоился и стал пробираться на свободное место. На шестом ряду ближе к проходу сидели вечно розовощёкий Костя Живорезов и бледноликий Пётр Гаврилович. Им нездоровилось.

За длинным столом, вблизи трибуны уже сидела главный секретарь главного врача – Светлана Петровна. Рядом с ней незнакомый мужчина, лет сорока, вероятно заместитель Оголтелого по лечебной работе.

– Уважаемые коллеги, – начал утреннюю конференцию Василий Сергеевич, – позвольте перед началом работы сообщить приятную весть. В наши ряды вливается очередной врач – Шпекин Алексей Петрович. Он закончил ординатуру в городе Москве по специальности анестезиология-реаниматология. Полагаю, что мы все поможем Алексею Петровичу как можно быстрее освоиться в новом для него коллективе.

Алексей привстал.

– А он женат? – Раздался женский голос с шестнадцатого ряда. Аудитория оживилась и загудела.

– Прошу глупые вопросы не задавать, – парировал Оголтелый.

– Вопрос не глупый, – возразил новый женский голос, – вам бы Василий Сергеевич хотелось, чтобы все мужики водку не пили, папиросы не курили и были сплошь импотентами. Так и говорят, не мужик а триада Оголтелого, – зал взорвался смехом и аплодисментами.

Алексею пришлось встать и развеять сомнения, – не женат, нахожусь в разводе, однако ничто мужское мне не чуждо.

Зал облегчённо вздохнул. Оголтелый продолжил, – товарищи, достаточно. Начнём работу.

За трибуну вышел дежурный врач с перекинутым через шею фонендоскопом и стопкой историй болезни.

– Значит так, в трёх терапевтических и двух хирургических у нас находится сто восемьдесят шесть больных. В изоляторе ещё один, этот американец. Редкостное стадо. Вымазали какашками стены в душевой кабине на втором этаже. Из лаборатории опять украли спирт. Пресечена попытка изнасилования дежурной медсестры в хирургическом отделении. Милицию не вызывали поскольку не исключён обоюдный сговор. В палате номер пять терапевтического отделения, произошло возгорание матраса у больного с левожелудочковой недостаточностью. Курил сволочь. С огнём справились. Обошлось небольшими ожогами, но без жертв. Около часа ночи по второму терапевтическому отделению бродили призраки, недолго, минут двадцать. В час сорок ночи, повторное возгорание этого же матраса в пятой палате. Отобрали спички сигареты и матрас. Теперь нечем поджигать и нечему гореть. Была попытка взломать буфет-столовую, но спугнули привидения. Вероятно, это больные из травматологии, поскольку остались куски гипса и щипцы для скусывания костных отломков. В первом терапевтическом отделении больному Тараканову с пиелонефритом в ухо залез таракан. Выгоняли всей дежурной бригадой. Но когда пациент стал жаловаться, что насекомое пробралось внутрь головы и ползает по мозгам решили вызвать Виктора Олеговича. Пока скорая помощь ездила, больные из хирургии пытались отвинтить медный кабель от рентгеновской установки и продать цыганам. Последние, всю ночь гарцевали на конях под окнами лучевой диагностики.

Приехал Виктор Олегович, с большим трудом извлёк таракана. Больной сбежал домой, сказав, что пиелонефрит у него прошёл. Уже под утро прорвал водопровод на пищеблоке и в третий раз загорелся матрас в пятой палате. Наводнение осушили, пожар затопили. Всей пятой палате, включая виновника возгораний, следует объявить благодарность, выдать почётные грамоты и присвоить звание огнеборцев второго ранга, мне же выписать денежную премию.

Теперь поступившие больные. В первое терапевтическое поступил, а затем быстро выбыл больной Тараканов с пиелонефритом и последующим инородным телом левого уха. В хирургию был госпитализирован больной с аппендицитом. Прооперирован. В утренние часы за медицинской помощью обратился больной с травматической ампутацией шестого пальца правой кисти. Произведена хирургическая обработка раны. Это Константин Сергеевич Станиславский приложился.

– Простите, – перебил дежурного главный врач, – как это шестого пальца?

– А так. Больной Герасимов, страдал шестипалостью с момента рождения. У них в роду это часто случалось. А теперь решил трудоустроиться в органы внутренних дел. Не берут. Говорят, как честь начальнику отдавать будешь? Смешно мол. Вот отрежь палец и трудоустраивайся. Утром он и пришёл в хирургию. Однако повстречал животное из аквариума и проблема решилась сама собой. Теперь в истории болезни записано – оперировал Станиславский, ассистировал Живорезов.

В зале возник шум и смех.

– Пётр Гаврилович, – обратился Оголтелый к отцу Фалалею, – следовало бы убрать животное из епархии, то есть из больницы. Сколько можно членовредительство терпеть?

Напрасно вы Василий Сергеевич Божью тварь недолюбливаете, – возразил Клирик, – ей общение нужно. Сдохнет в изоляции.

– Ей не общение нужно, – оживилась Пятисотко, – ей пальцы подавай.

– Закончим спор, – вмешался Оголтелый, – вопрос о животном можно решить в рабочем порядке. Продолжайте Андрей Васильевич.

– Так же поступил в хирургическое отделение…

Дежурный врач недоговорил, потому, как зазвонил телефон, и Светлана Петровна откуда-то из-под стола извлекла трубку.

– Да, секретарь слушает, – возникла пауза, но через секунду Пятисотко продолжила – Василий Сергеевич спрашивают, когда начнётся служба в ознаменование Дмитриевской родительской субботы?

– Ну, знаете ли, подобный телефонный звонок – перебор! Не больница, а духовная консистория какая то. Вы бы Пётр Гаврилович, хоть на дверях Храма объявление, что ли вешали. Ведь куда звонят. От работы отвлекают.

Клирик встал и пояснил, – я то же весьма занят, не успел. Передайте, с восьми утра.

Главный секретарь образцово справилась с возложенной на неё обязанностью.

Внезапно раздался грохот, двери стремительно распахнулись. В аудиторию ввалилась толпа в камуфляжах с автоматами. Во главе стада пребывал майор Сморчков. Все кроме начальника были в чёрных масках. Неожиданно один из омоновцев саданул очередью из Калашникова по потолку. Посыпалась штукатурка. Народ залёг и принялся кричать ртом.

– Отставить Деревьев, – заорал майор.

Вслед за этим послышались сильные удары в дверь, расположенную ниже по амфитеатру. А вскоре раздался звон бьющегося стекла. Окна били ногами. В проёмах оконных рам замелькали ботинки омоновцев. Вслед за ботинками в аудитории образовались их владельцы. Нижняя запертая дверь с треском распахнулась. Ввалился ком разгорячённых тел. Все в чёрных масках, весёлые. Громко ругаясь, искусно прошлись дубинками по спинам суетящихся обывателей. За окном завыла милицейская сирена, оглушительно грохнул взрывпакет. С улицы потянуло порохом.

Завязалась великолепная потасовка. Стремительно проведя рекогносцировку, обороняющаяся сторона захватила стратегически важные высоты. Не стеснённые в выборе оружия медицинские работники принялась охаживать защитников закона подручными средствами.

Спрятавшийся за гипсовым бюстом Ленина, Оголтелый трусливо наблюдал за действиями вверенного коллектива. Он нервно крутил диск телефона и выкрикивал, – милиция! Милиция! Милиция?

Клирик, несмотря на мелкую комплекцию, тренированными кулаками проводил в стане врагов глубокую миссионерскую работу. Он распевал фрагменты из акафиста и крестился. Живорезов взобравшись на стол, с хохотом поливал водой из графина противоборствующие стороны. Затем спрыгнул и принялся кулаками помогать отцу Фалалею, внедрять христианские догмы в пустые головы пятнистых атеистов. Пятисотко оглушительно визжала, строго придерживаясь ре-бемоль четвёртой октавы и мелкими горстями со злостью драла волосы из головы бойца кавказской национальности. Голова орала, а её владелец пинался. Словно умелый спартаковский фанат Алексей размахивал над головой стулом и теснил ряды захватчиков к трибуне. В ряде случаев ему удавалось заехать мебелью в голову омоновца. При этом раздавался весьма специфический звук. Несколько женщин, занявших круговую оборону, метали в нападающих разнообразные предметы. В ход шли тапки, вёдра, горшки с цветами. Особой бойцовской статью отличалась крупная темноволосая женщина. Она напоминала Илью Муромца с картины Васнецова. Существенных размеров кулаки, выдающиеся бёдра, громадный бюст подчёркивали значимость фигуры. Все прелести гармонично дополнял мясистый крючковатый нос, нависший лоб и глубоко посаженные бойницы глаз. Сражение принимала Наталья Вениаминовна Лазаренко – врач дерматовенеролог по кличке Волчица. От её кулаков нападавшие отскакивали словно бильярдные шары от кия умелого мастера. Алексей невольно залюбовался статным бойцом гражданского ополчения.