Жизнь в красном - Венсан Уаттара

Город меня тревожил. Я часто думала о матери. Я видела во сне ее лицо. Еще я видела своего отца в плаще с трубкой во рту и братьев Бинди и Диеми, которые спускались с гор вместе со скотом.

Мне так хотелось их увидеть, но я была обречена жить вдали от них.

Так мы и жили с Сие в любви и согласии до того дня, когда я сказала ему, что жду ребенка. Он посмотрел на меня испуганными глазами:

— Ребенка… от меня или от отца? — спросил он. Я не ждала от него такого вопроса, он, как дубина, ударил меня по голове.

— Да, от сына он или от отца… Я не подумала об этом.

Мы замолчали, потом он вздохнул:

— Скорее всего, он от моего отца и…

— Замолчи, — умоляла я его.

Он замолчал. Сел на край кровати и опустил голову на руки.

Слезы текли из моих глаз. Мне хотелось сказать ему, что мы все родились из одного семени, что все мы братья и сестры и что он должен был жениться на своей двоюродной сестре, а я на своем двоюродном брате.

Но новость о ребенке его оглушила. Впрочем, стоит ли говорить о чем-то в таких случаях? Я молчала.

* * *

Наступили тяжелые дни. Сие больше не целовал меня, не смеялся со мной, не приближался ко мне.

Все женщины из окрестных домов заметили, что у нас в доме «разгорелся пожар». Коро, жена Муссы, медбрата, нашего ближнего соседа, однажды вечером не удержалась и спросила:

— Соседка, ты в последнее время сама не своя.

— Все хорошо, — ответила я.

— Не говори так, — заметила она, — мы все здесь одна семья.

— Мы поругались с Сие.

И тут вдруг, писатель, на ее лице засияла улыбка. Потом она сказала мне:

— Я могу помочь тебе, дорогая, мужчины все одинаковы, есть у меня одно средство для них. Тут я еще больше удивилась.

— Почему ты удивляешься? Потерпи, и я дам тебе его на днях.

На этом наш с ней разговор закончился. Я стала думать об этом известном средстве для мужчин. Я не понимала, почему Коро так говорила о нем. Мне хотелось узнать ее тайну. Каждый день я мучила ее вопросами. Однажды вечером она пришла и села около меня, перед котелком, в котором варился ужин.

— Так ты решила мне помочь? — спросила я ее. Она расплылась в улыбке и зашептала мне на ухо, оглянувшись по сторонам и убедившись, что нас никто не подслушивает.

— Знаешь, дорогая, раньше я очень страдала из-за своего мужа. Он часто бил меня, а иногда даже спал с другими женщинами в нашем доме. Однажды подруга отвела меня к очень хорошему знахарю, который помог мне.

— Как он это сделал? — спросила я.

— Он приготовил из моей второй женской крови любовный эликсир. Я должна была подлить его мужу в суп. С тех пор как я это сделала, у нас в доме все хорошо. Мой муж больше не гуляет и ничего не делает, не посоветовавшись со мной. Рассказ Коро испугал меня.

Я сказала ей:

— Моя мать говорила, что эта кровь может повредить мужчине и что, когда она проливается, я не должна к нему приближаться.

— Твоя мать сказала тебе это? Если это так, то она скрыла от тебя секрет того, как можно управлять мужчинами… или она его просто не знала.

— Как бы там ни было, в нашей деревне считается, что нет ничего более опасного, чем эта кровь. Она разразилась громким смехом, вытерла лицо своей набедренной повязкой и заметила:

— Ты говоришь о запретах, тогда как ты имеешь полное право на счастье. Мы в городе, а не в твоей деревушке. Если бы ты знала, какая на самом деле здесь ведется борьба, ты бы так не рассуждала.

— Я подумаю об этом, — сказала я ей.

— Ты так хотела заполучить средство для мужчин, а теперь будешь раздумывать! — заметила она. Сказав это, она ушла по своим делам. Я задумалась о праве на счастье, во имя которого она подлила мужу в суп свою вторую кровь, чтобы быть любимой, чтобы заставить полюбить себя.

Представляешь себе, писатель… Как можно заставить того, кого любишь, съесть такое?

Мой Дух подчинения сказал мне: «Слушай свою мать». А Дух протеста ответил: «Никому не подчиняйся. Будь хозяйкой своей судьбы».

Впервые они посоветовали мне одно и то же.

И все же я была потрясена.

* * *

Однажды воскресным утром по дороге на рынок я встретила Бриджит, учительницу, которая жила напротив нас. Она часто что-нибудь покупала у меня, иногда мы с ней обменивались новостями. Мне нравилась эта девушка, ей было около двадцати пяти лет. В ее светлом взгляде было что-то очень располагающее, я часто ею любовалась.

В то утро мы встретились по дороге на рынок. Она приветливо улыбнулась мне.

— Соседка, я с недавних пор заметила, что ты какая-то грустная!

— Все хорошо, дорогая.

— Знаешь, если слушать мужчин, то можно себя погубить.

— Мой муж не разговаривает со мной, — сказала я ей. — Мы немного поссорились.

Она сказала мне:

— Займись работой. А он пока успокоится, и в нем снова проснутся самые лучшие чувства. Почему бы тебе не записаться на вечерние курсы, чтобы не скучать?

Эта идея мне понравилась. Я хотела научиться понимать французский. Помню, по телевизору шел фильм на французском, и нужно было догадываться, что говорили персонажи. Я всегда мечтала ходить в школу, но мои родители считали, что мое место у плиты, а не в школе.

Как-то вечером, после ужина, я рассказала об этом Сие. Он ничего не ответил, а потом молча согласился. Соседки из нашего двора смеялись надо мной, они гадали, кем же я хотела стать. Эта новость наделала шуму в нашем квартале. Одни обвиняли Бриджит в том, что она вскружила мне голову, другие поддерживали мою инициативу. Коро это не нравилось, потому что она ждала, что я все-таки пойду к знахарю. Но я этого не сделала. Она больше не подходила ко мне. Я знала, что она хотела мне помочь вновь обрести гармонию в семье, но я не могла нарушить запрет о второй женской крови.

Однажды вечером Бриджит отвела меня в школу, чтобы записать. Первое занятие вел учитель катехизиса, и мы изучали «светлую весть», слово Божие. Он дал мне маленький крест и Библию. Я открыла для себя нового Бога, Бога, который произнес катехизис и который был сильнее, чем боги моей деревни.

Я очень надеялась, что он поможет мне наладить мою жизнь.

В школе я встретила много разных девушек, похожих на тех, которых я часто видела на улицах города. Девушек с пышными бедрами, носивших туго обтягивающие брюки и платья, которые подчеркивали все изгибы фигуры. Они были одеты так, что виднелся пупок или краешек трусиков; они красили губы помадой и говорили, как те, которых я видела по телевизору. Это были девушки, которые разговаривали с мужчинами на равных; девушки, которые меняли парней, как перчатки. Они говорили, что я была «деревенщиной», потому что они следовали тому, что называли модой. Они жили в плену стереотипов, которые навязывал им город, так же, как и я долгое время жила согласно обычаям своей деревни. Они ночи напролет мечтали о платьях и туфлях, которые они видели на какой-нибудь телевизионной актрисе или в витринах модных магазинов. У каждой из них была своя история, как и у меня. Они говорили об этом, только когда им было грустно. Я несколько раз видела, как некоторые из них плакали, обвиняя своего парня в том, что он ее предал или бросил. И им нужно было утешение, и я успокаивала их, как могла.

Я поняла, что за их веселостью и свободой скрывались слабые, беззащитные души.

Когда эти девушки плакали, я говорила им, что в жизни есть не только радость и что в ней нужно научиться быть собой. Они слушали меня. Они обвиняли Бога в том, что он оставил их, и просили его не гасить огонь надежды, который еще горел в них. Они делали, как я: каждый четверг они исповедовались священнику нашего прихода, чтобы у них было больше сил и надежды. Они привязались ко мне, мы стали дружить. Они перестали называть меня «деревенщиной». Теперь они называли меня «старшей сестрой», потому что по обычаю именно так нужно было называть старших.

Я стала давать им советы. Они приносили мне сливки, шоколад, сладости и другие продукты, которые я уже видела по телевизору.

Я поняла, что их очень любили родители, что они покупали им все, что те хотели, что они были абсолютно свободны и могли на равных разговаривать с мужчинами, но им не хватало чего-то: любви в их личной жизни. Они были несчастливы и разочарованы…

Нужно сказать, писатель, что благодаря школе моя жизнь снова стала прекрасной.

Однажды вечером Бриджит пришла ко мне и спросила:

— Как теперь ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — ответила я.

— Я рада за тебя.

Потом она помолчала немного, вздохнула и продолжила:

— Никогда не нужно разочаровываться в жизни, соседка. Я говорю это… потому что знаю. В моей жизни было столько проблем. Подожди, я покажу тебе кое-что.

Она огляделась и, убедившись, что за нами никто не подглядывает, достала из бюстгальтера свои дряблые груди, по форме напоминающие шарф.