Семеро против Ривза - Ричард Олдингтон

Вошла Эстер, неся на серебряном подносе коктейли. Мистер Ривз с изумлением и возмущением посмотрел на жену. Eму никогда не разрешалось угощать своих гостей коктейлями, даже такого милого его сердцу друга, как Саймонc. И откуда, черт возьми, взялся у них смеситель? Мистер Ривз был совершенно уверен, что он не покупал и не заказывал смесителя для коктейлей. Чудеса… Сделав маленький глоточек, мисс Бэрден (Достопочтн.) с утонченно-презрительной гримаской отставила бокал. Зоркая, как рысь, миссис Ривз тотчас это заметила и затанцевала вокруг гостьи. Может быть, она хочет вишневки? Нет, она никогда не пьет вишневку. Тогда виски? М-м, пожалуй, только если побольше льда и поменьше содовой. (Именно так ведь они пьют там, в Голливуде?) Пришлось мистеру Ривзу пойти открыть бутылку виски. Переливая содержимое ее в графин, он подумал, что, ему, как видно, предстоит провести чертовски противный вечер. Хоть бы поскорее настало время ложиться спать, или уж пришел бы Саймонс…

За столом мистера Ривза ждал еще один удар. Для начала подали икру — целую банку. Мистер Ривз знал, сколько стоят такие банки — семнадцать фунтов шесть шиллингов, — и не раз подавлял в себе искушение купить ее. А тут… Он с укоризной взглянул на миссис Ривз, но та отвела глаза. Четверо гостей оживленно болтали между собой, почти полностью игнорируя хозяев. Энси блистательно выполнял свои обязанности сводника. «Ах, Руперт, расскажите же нам эту чудесную историю про то, как вы охотились с Куорном, — ну, еще когда этот мужлан наступил собаке на лапу». И мистер Фэддимен-Фиш, предварительно откашлявшись и произнеся несколько раз «ну-с», благосклонно снисходил до рассказа и раскатисто смеялся — ха, ха, ха! — собственным остротам. Затем снова вступал Энси: «Бекки, дорогая, расскажите же нам, что сказала ваша матушка старухе герцогине, когда та наступила ей на платье». И мистер Ривз сосредоточенно выслушивал какую-то пошлую историю, которая, по его мнению, доказывала лишь повсеместную распространенность человеческой злобы и дурных манер.

Мистер Ривз тщательно следил за бокалами гостей мужского пола, проверяя, как идет рейнвейн. К его удивлению, Энси, этот большой знаток вин, так и не притронулся к своему бокалу, тогда как мистер Фэддимен-Фиш лакал рейнвейн, точно воду, и потом, как новоиспеченный Оливер Твист, рассеянным взором обводил собравшихся. Очень не хотелось мистеру Ривзу открывать вторую бутылку, а пришлось, после того как Энси, особенно изящно взмахнув рукой, среди веселых взвизгов и восклицаний притворного ужаса опрокинул свой бокал и потребовал восполнения потери.

Миссис Фэддимен-Фиш вскоре перешла к обсуждению слуг — возможно, потому, что публичное обсуждение было единственным способом отомстить им за то, что они говорили о ней за ее спиной, а скорей всего потому, что эта тема больше всего соответствовала ее духовным интересам.

— Вам, видимо, тоже очень трудно найти хорошего дворецкого? — высокомерно обратилась она к миссис Ривз, искоса бросив взгляд на мечущуюся Эстер и всем своим видом давая понять, что, само собой разумеется, обитателям такого дома не по средствам держать дворецкого.

Миссис Ривз вежливо пробормотала что-то неопределенное.

— Эти мучения с прислугой лишают жизнь всякой радости, — застрекотала миссис Фэддимен-Фиш. — Я уже не раз говорила Руперту, что если б не охота, я бы отказалась от нашего поместья, продала бы городской дом и переехала бы в «Ритц», но ведь надо же куда-то приглашать друзей на охоту, а я все время говорю Руперту, что фазаны у нас в Трэкингеме чуть ли не лучшие в Англии, лорд Рэндитаун всегда стрелял там дичь, до того как мы перекупили у него поместье; совершенно очаровательный человек, приглашал меня поехать с ним в Довиль на уик-энд, но Руперт у нас такой старомодный, он так надулся, что я просто не могла уехать. Ну, не обидно ли? А теперь мы снова без дворецкого, потому что в субботу, когда я спустилась немного позже к завтраку, яйца оказались совсем холодные, а бекон просто застыл в жире — и никакого дворецкого, ну я, конечно, позвонила и спросила его, что это значит, а он посмел мне перечить, ну и Руперт, конечно, тут же его рассчитал. Прямо ума не приложу, что с ними делать: они то пьют, то надевают вещи Руперта и отправляются гулять, то грубят мне, то затевают флирт с одной из горничных, а то придерутся к какой-нибудь ерунде и заявляют, что уходят, а повар — ну, просто невозможно достать повара, который умел бы жарить птицу, не говоря уже о том, чтобы приготовить приличный обед, а все, конечно, из-за этого дурацкого социализма — вот они и задирают нос и думают, будто могут творить все, что им взбредет на ум, ах, если бы у нас во главе стоял сильный человек, вроде Муссолини, дворецкого было бы совсем не трудно подобрать, я уверена…

— Кстати, — прервал ее мистер Фэддимен-Фиш, — я в связи с этим вспомнил, что тут как-то на днях, в клубе, сочинил одну эпиграммку. Хотите прочитаю?

— Прочитайте, прочитайте! — заверещал Энси и захлопал в ладоши, словно маленькая девочка, которой обещали устроить именины. — О! — воскликнул он, обращаясь к остальным. — В эпиграммах Руперта столько остроумия, столько яда!

Мистер Фэддимен-Фиш расправил плечи, оглядел стол, дождался, пока все умолкнут, и могучим низким голосом произнес:

Говорят, Абиссиния палаПод бархатной лапой Муссо.Но как бы Муссо не заткнулсяПод могучим напором Брит-то!

— Отлично, а? Понимаете, вся ситуация как на ладони, что? Ха, ха, ха!

— Хи, хи, хи! — пропищали Энси и Бекки.

Миссис Фэддимен-Фиш с любовью посмотрела на мужа, словно говоря: «Се рек Оракул!»

Разговор перешел на политику. Миссис Фэддимен-Фиш жаждала диктатора — только это приведет людей в чувство, сплотит страну и сделает ее сильной, иначе, если дело и дальше так пойдет, скоро те, у кого хоть что-то есть, лишатся всего. Мистер Фэддимен-Фиш считал, что в этом есть доля истины, но, по его мнению, люди, составляющие опору страны, должны объединиться и способствовать сохранению опоры… Энси с раздражением заявил, что он не может с этим согласиться, что в стране полно блестящих молодых людей без всякого будущего, что они устали, им опротивело жить без перспектив, и, насколько он понимает, единственный выход — коммунизм…

— Вот как? — воскликнула мисс Бэрден, глядя на Энси широко раскрытыми, вопрошающими глазами. — Расскажите мне, пожалуйста, подробно-подробно, что же такое коммунизм. Я просто умираю от желания кого-нибудь об этом расспросить.

Волей-неволей мистеру Хоукснитчу пришлось пуститься в объяснения, прерываемые «я, собственно, хотел сказать» и «я вот что имею в виду», отчего ясности не прибавилось ни на йоту. Кто-то произнес слово «бюджет», и Энси, обрадовавшись возможности избавиться от Бекки и коммунизма, а кроме того, вспомнив о своих обязанностях по отношению к хозяевам, сказал: «Об этом спросите мистера Ривза. Он ведь работал в Сити. Пожалуйста, расскажите нам, что вы думаете по поводу бюджета, мистер Ривз».

Несколько смутившись, мистер Ривз только было собрался сказать, что он знает о бюджете не больше, чем обычный рядовой гражданин, но что, с его точки зрения, промышленники и дельцы облагаются слишком уж высокими налогами, как вдруг мисс Бэрден, обратив в его сторону взгляд своих больших глаз, нежно пропела:

— Мне так хотелось бы знать… Ну, пожалуйста, мистер Ривз, расскажите, что там люди делают, в этом Сити?

Мистер Ривз открыл рот и снова закрыл. Что люди делают в Сити? Что делают?… Почему существует такой грабитель, именуемый «конторским столом»?

— Там стараются купить подешевле и продать подороже, — наконец изрек он среди напряженного молчания, становившегося уже невыносимым.

— Но разве это не аморально? — воскликнула мисс Бэрден с таким укором, словно мистер Ривз признался, что подделывает государственные бумаги.

— Во всяком случае, это то, что там происходит, — просто сказал мистер Ривз. — Как вы предлагаете это изменить?

— Нужен диктатор! — сказала миссис Фэддимен-Фиш.

— Ничего подобного, нужна хорошенькая революция, чтоб было много-много крови! — взвизгнул Энси, наслаждаясь собственной смекалкой.

— Ну, а я считаю, что это очень плохо, — сказала мисс Бэрден, давая волю своему чувствительному сердцу. — Вы только подумайте, сколько бедным женщинам приходится переплачивать за платья. Почему Сити должно их грабить?

Во избежание спора мистер Фэддимен-Фиш поспешно предложил собравшимся прослушать еще одну его эпиграмму:

Море омывает Англии зеленые поля.Ангелы-хранители ее взмывают ввысь;Наши боевые корабли, точно рысь,Стерегут покой акул из Сити-йя.

— Ну, как? Чертовски смешно, да? Вы уловили мою мысль, да? Наш флот стережет покой акул — каково! Ха, ха, ха! Очень любят эти флотские порисоваться и изобразить дело так, будто никогда не страдают от морской болезни. «Стерегут покой акул из Сити-йя». Да сам Папа римский ничего лучшего не написал.