Бегство в Египет - Александр Етоев

— Так. — Дядя Петя обвел нас суровым взглядом. — Почему не по росту? Всем выстроиться по росту. И руки из карманов убрать. — Он накинул на нос очки и стал изучать список. — По списку двадцать пять человек, а в наличии…— Он пальцем пересчитал наши головы. Когда он дошел до меня, что-то в его глазах такое блеснуло, а может, это мне показалось.

— Кто старший? — сказал он пряча в карман бумажку. — Пусть пройдет в эту комнату на инструктаж. У нас особое производство, это вам не какой-нибудь щетинно-щеточный комбинат имени товарища Столярова. Грохнет на голову чемодан, тогда узнаете, где раки зимуют. И вас, который директор, попрошу тоже.

Мы с Василием Васильевичем миновали вертушку вахты и прошли за обитую дермантином дверь. На двери висела табличка «Инструкторская». В комнате никого не было. На стенах

— графики и плакаты; на одном, который висел ближе других, был нарисован лежащий на полу человек и склонившаяся над ним санитарка. Сверху было написано: «Оказание первой помощи при падении со стеллажа чемодана». Я изучил все двадцать четыре пункта инструкции и, когда дошел до последнего — вызывайте скорую помощь по телефону 03, — раздался щелчок замка и знакомый голос сказал:

— Цех э15. Это из проходной — налево. Там вас будут ждать мои люди.

Я обернулся. Перед нами стояла бабка с ведром и веником. Она плюхнула из ведра воды, примерилась и веником хлестнула по луже.

— Они сорют, а я корячься за шестьдесят рублей.

Из-под синего бабкиного халата вылезали стоптанные рыжие башмаки. Я все понял, а бабка продолжала брюзжать голосом капитана Жукова:

— Ишь, застряли как мертвые. Ваши давно в обивочную ушедши, лекцию про чемоданы слушают. Пошли, пошли, нечего тут топтаться, мне еще семь цехов подметать.

Мы с Василием Васильевичем пустились догонять наших, но свернули не направо, к обивочной, а налево — к цеху э15, где нас должны были ждать.

У цеха никого не было. На запертых железных воротах под большой цифрой «15» мелом было написано: «Не входить! Опасно для жизни! Идет загрузка сырья» — и нарисован череп с перекрещенными костями.

Василий Васильевич посмотрел на меня, я — на Василия Васильевича, и мы оба пожали плечами. В том смысле — ну, мол, прибыли, а что дальше?

А дальше послышался долгий жалобный стон, который тут же сменился коротким веселым скрипом.

Стонала электрическая тележка, а скрипели наваленные на нее горой чемоданы. И управлял всем этим хозяйством человек с глухарем на шляпе.

— Быстро прячьтесь по чемоданам, — сказал Лодыгин, затормозив. — Приказ товарища капитана.

Я хотел узнать, зачем прятаться, но увидел, что Василий Васильевич уже захлопнул над собой крышку, а Лодыгин защелкивает на его чемодане замок.

Тогда я выбрал себе чемодан по росту, забрался в него, и мы отправились в трясущейся темноте туда не знаю куда.

Лодыгин, не останавливая тележку, вышиб запертую железную дверь и отлепил от номера цеха уже не нужную теперь единицу.

В пятом цехе было темно, лишь в глубине, подкрашенные папиросными огоньками, ворочались над гигантским чаном лопасти перерабатывающей мельницы.

— Сырье прибыло. Можно загружать, — сказал Лодыгин, спрыгивая с тележки.

По цеху пробежал хохоток, и пять лодыгинских ртов выплюнули, как один, папироски. Пять подошв затоптали их, чтобы не случился пожар, а пять пар рук в больших рукавицах принялись бросать чемоданы на ленту транспортера-загрузчика.

Когда чемодан со мной отправился в свой последний путь, одна из рук сняла рукавицу и написала на крышке мелом: «Смерть шпиону Филиппову». Потом подождала следующего и вывела на его промятом боку: «И примкнувшему к нему директору Василию Васильевичу».

Я почувствовал, как тряска сменилась резким твердым ударом, и меня, как царевича в засмоленной бочке, понесло на плавной волне. Интересно, к какому берегу вынесет меня окиян-море? И чем сейчас занимается капитан Жуков?

Я просунул руку в карман, хотел погладить теплое брюшко черепахи Тани, но Тани в кармане не оказалось. Должно быть, вылезла по дороге, подумал я и успокоился.

Сверху красная кнопка была похожа на звезду Марс, отражающуюся в ночной глубине колодца.

Балка была гладкая, как озерный лед, и опасная, как стрела железной дороги, и единственное, о чем Таня молила своего черепашьего бога, — не сорваться раньше времени вниз.

Она продвинулась еще немного вперед и решила — все, можно прыгать.

По глазам ударила темнота. Таня сделала в воздухе разворот и летела теперь панцырем вниз, отсчитывая тягучее время.

Удара она не слышала, лишь заметила уголком глаза, как конвейерная лента остановилась и черные кирпичики чемоданов замерли на краю обрыва.

Свет хлынул, как струя из брандсбойта, и одновременно ударил гром. Я прикрыл руками лицо и хотел рвануться вперед, но кто-то силой удержал меня за плечо, потом рывком повалил на спину.

Не понимая, что происходит, я опять попытался встать, но бас капитана Жукова заставил меня остаться на месте.

— Тихо, пока лежи. Не ровен час попадешь под шальную пулю.

Лежать было жестко и неудобно: под ребра что-то давило. Я потрогал — это был каблук от ботинка. Капитан Жуков высился надо мной каланчой, приникнув к полевому биноклю.

— Они нас немного перехитрили, но ничего. Все равно победа за нами.

Похоже, мы поднялись с ним на вершину горы — цех был виден отсюда как на ладони и все, что происходило в цехе.

— Савраскин, держи левый фланг! Они прорываются, — заорал вдруг капитан страшным голосом и замахал биноклем над головой.

Я посмотрел вниз и увидел, как сразу двое Лодыгиных, размахивая остатками третьего, надвигаются на какого-то невзрачного на вид паренька, замершего в боксерской стойке.

Паренек оказался невзрачным только на вид. Он сделал что-то такое, отчего Лодыгины, бросив третьего, спрятались за железную будку. Но паренек на этом не успокоился. Притворившись, что тяжело ранен, он брякнулся на бетонный пол и забился в фальшивой агонии. Один из Лодыгиных выглянул из-за будки, и тут псевдотяжелораненный сунул в губы тонкую трубку и сделал мгновенный выдох.

Я присвистнул, так необычно было то, что я увидел потом. Тот Лодыгин, который неосторожно выглянул из-за будки, на глазах стал делаться дряблым, ноги его размякли, и скоро на месте, где он стоял, остался лишь небольшой бугорок — кучка прорезиненной ветоши.

Но до парада победы было еще далеко. Я видел, как побледнел капитан, потому что внизу из какой-то дырки в стене вылезли сразу с десяток Лодыгиных и, растянувшись цепью, пошли в атаку.

— Из пескоструйных аппаратов — огонь!!! — что есть мочи скомандовал капитан, и миллионы искрометных песчинок вонзились в лодыгинские ряды.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});