Резервация - Антон Сибиряков

попытался встать, но его повело, и он снова упал. Сплюнул кровь. Удар был отменным. Свалил его в нокдаун.

– Ты хоть понимаешь где мы, напарник?! Мы в сраной резервации, забыл?! – бесновался Гай. – Тут наша жизнь ни хуя не стоит! А я держусь за нее, чтоб ты знал! Не собираюсь тут подыхать!

Со второго раза встать получилось. Антон поводил челюстью, ощупал языком зубы. Рот был в крови, но зубы остались целы. А то пришлось бы тащиться к дантисту – по страховке они не церемонились. Кололи дешевое обезболивающее и ставили такие же пломбы.

Молча, он прошел мимо Гая и уселся в машину.

– И все?! – крикнул Гай, когда Антон хлопнул дверцей. – Ничего не скажешь?!

Перед глазами Антона все еще копошились эти беспомощные щенки. Что он мог сказать? Пошел спасать неизвестного кого, а обрек на смерть четверых. Благими намерениями дьявол выстлал дорогу в ад. С этим не поспоришь.

На улице Гай все еще смотрел на Антона, выжидая. Потом плюнул и закурил.

Ему не стоит так кричать и курить, – почему-то подумал Антон. Ему вдруг стало страшно, что их заметят. Какие-то твари, что обитали там, в развалинах, где он побывал. Ведь те глаза, что он видел, принадлежали не собаке. Чему-то похуже. Чудовищам, о которых так распространялся его напарник.

Он открыл дверцу.

– Садись. Нужно уезжать отсюда. Нас могли услышать…

– Да что ты говоришь?! Ну, блядь, гений! Конечно, могли услышать и услышали, как ты стрелял там…

Он проснулся от выстрела, – понял Антон. – Когда я застрелил собаку.

– Я видел кого-то, – сказал Антон.

– Видел? – переспросил Гай. – Ты жрешь эти свои таблетки или забросил их, а, напарник?!

Таблетки. Ну, конечно. Как он мог не приплести их?!

– Думаешь, я псих?! – сорвался Антон.

– Задумался! Теперь!

– Пошел ты!

И в это время темнота сзади Гая шевельнулась. Обрела формы – тощие руки, косматую голову. А потом прыгнула на него. На спину. Вцепилась в лицо длинными пальцами, шипя и извиваясь.

– Блядь, что за тварь?! – заорал Гай, пытаясь стащить, сбросить с себя это безумное существо.

Антон выхватил револьвер и выскочил из седана. Но прицелиться не успел – Гай схватил тварь за грязные космы, и сбросил на дорогу, поддав ногой. Антон направил на тварь луч света – это был человек. В лохмотьях, чумазый, исхудавший, почти потерявший разум и облик, но человек. Он встал на четвереньки и оскалил гнилые зубы.

Гай вытащил револьвер и направил на него.

– Стой, сука!

Антон заметил, что лицо у Гая было расцарапано до крови.

– Антон? – позвал Гай. – Ты со мной?

– Да.

– Надо связать эту срань! Что это такое вообще? Ты видишь?!

– Это человек. Кажется, мужского пола.

– Человек? Да, блядь, ты шутишь? – ответил Гай. – Зайди-ка к нему слева. Попробуем его повязать. Держи, – он бросил Антону наручники. – И не упускай его из виду.

– Да, да… конечно.

Антон сунул револьвер в кобуру, закрепил фонарь под ремнем – освободил обе руки. Зашел слева. Человек, или что это там было, попятился на четвереньках, пытаясь выскользнуть в темноту. Заросшее, грязное лицо с безумными глазами – длинные руки и ноги – все это двигалось, рычало, скалилось на свет фонаря.

Не таких чудовищ Антон себе представлял. Не настоящих. Он подумал о том существе, что являлось ему во снах. Может и оно прячется где-то среди развалин?

– Давай! – крикнул Гай, и Антон бросился на тварь. Сбил ее на дорогу, в песок, пытаясь надеть наручники. Но тощее тело выскальзывало, как будто растекалось. Он хватал его за руки, но не мог удержать. И тут подоспел Гай. Ухватил тварь за голову, придушил локтем и оттащил в сторону. Антон поднялся и кинулся следом – с этими идиотскими наручниками, уже скользкими от пота и крови.

– Да не тормози ты! – Гай с трудом удерживал извивавшееся, рычащее существо. – Вяжи ему руки!

Тяжело дыша, Антон сумел ухватиться за тощее запястье и заломать руку твари за спину, щелкнул наручниками, схватил вторую руку и нацепил браслет и на нее.

– Все, все, – задыхаясь, сказал он. – Готово… блядь…

Гай отпустил тварь и со всего маху пнул ее под ребра. Уселся сверху, придавив дергающееся тело к земле.

– Все, сукин ты выродок! – выпалил он. – Не мельтеши! Как думаешь – зачитать ему права?

Гай засмеялся. А Антону было не до смеха. Он смотрел на свои руки, липкие от крови и не мог понять, чья она – его или этого безумца.

Гай приподнялся и перевернул тварь на спину. Придавил грудь коленом.

– Дай мне фонарь, – попросил он напарника.

Фонарь валялся в пыли – вылетел из-под ремня во время борьбы. Антон поднял его и передал Гаю.

– Ну и что ты за хуйня? – спросил Гай, посветив фонарем в заросшее лицо.

Это был человек, Антон не ошибся. Мужчина неопределенных лет в каких-то обносках. Он скалил гнилые зубы и плевался кровавой пеной. Мычал что-то нечленораздельное.

– Он что – не умеет говорить? – спросил Антон.

– Не знаю, – ответил Гай, глядя в черные расширенные зрачки. – Такого я еще не встречал…

– Что будем с ним делать?

– Не знаю. Эта тварь пыталась убить меня…

Он пришел за мной, – подумал Антон. – Из тех развалин. Почему не напал на меня там?

– Может быть, он… что-нибудь знает?

Гай с удивлением взглянул на напарника.

– Что он может знать?! Посмотри на него.

– О детях, которые пропадают. Я видел там велосипед, мне показалось…

– Хватит! – оборвал Гай. – Нам это не по карману. И так в дерьме по уши…

– Он больше не дрыгается, – заметил Антон.

– Дышит.

Гай все еще держал его коленом.

– На-ка, – он протянул Антону фонарь. – Перекурю.

Гай достал пачку сигарет, закусил фильтр. Вытащил зажигалку и вышиб искру. И тварь снова задергалась под ним, замычала, пуская слюну.

– На что ты уставился? – процедил Гай. – А!?

В расширенных зрачках этого нелепого питекантропа отразился испуг. Он замычал и попытался отползти.

– Да, блядь, что с ним такое?!

Антон подошел поближе. Увидел, как изменилось выражение безумного лица. Теперь на нем отразился страх – такой, каким, наверное, он был изначально. Первобытным. Сжирающим изнутри.

Он проследил за испуганным взглядом.

– Это твоя зажигалка, Гай.

– Чего?

– Он увидел твою зажигалку… И, кажется, он ее узнал.

Конец второго эпизода.

3

С годами человеческая память истлевает. И то, во что когда-то верил человек, что обещал не забывать, ради чего собирался жить – превращается в тлен. С годами человек забывает, каким он был когда-то, в самом начале своего пути. Забывает, какой выбор он сделал.

Гай