Unknown - Бабулин Леонидович

- А ещё, он крадёт души…

- Только одинокие, она забирает одинокие души, и тот, у кого она заберёт душу, скоро умирает. У-у-у, - она тихонько завыла, имитируя приведение.

- Я засмеялась, это было очень весело и смешно.

- Я, тоже, слышала эту легенду. Жаль что это только легенда, я бы с удовольствием отдала свою душу…

- Что за глупости, зачем это вдруг? Я вижу у вас сейчас тяжело на душе, но уверяю вас, это пройдёт. Вы на каком факультете?

- Живопись

- О, художник? Завидую, мне пришлось стать искусствоведом. Художник из меня от слова худо.

- Ну пока ещё не художник, но стараюсь.

Незаметно мы вышли из музея и оказались возле какой-то кафешки, она посмотрела на двери, и предложила попить чаю.

- Зайдём? Расскажите мне, что вы рисуете.

Они вошли в кафешку, сели за столик и сделали заказ.

- Лучше всего у меня получается копировать классику. Сейчас сделала несколько рисунков Малявина, хорошо получилось. Нужно будет ещё пять-шесть рисунков большого формата сделать и частично с красками. Это у меня хорошо идёт, так что быть мне копиистом.

- Здорово, а я только в стиле Пикассо могу. Квадратные головы и кривые линии мой конёк. А ещё лучше Баския, я даже стрит-артом пробовала заниматься.

- Так это же здорово. Это, как раз, модно и стоит денег. А рисовать берёзки с коровками – полный отстой. Это никому не нужно.

- Это тоже никому не нужно, художником быть здорово, но тяжело. Сложно пробиться, везде нужны связи. Вон, стоит попасть к Гельману или к Салаховой и всё, что ни нарисуй, всё прокатит. К ним потусоваться приходят богатенькие люди, которым деньги не лезут в карманы. Что они им скажут, то те и берут. Но как к ним попасть? Я отправляла Гельману свои работы - никакого ответа. Делать выставку самой – очень дорого, мне год нужно будет ничего ни есть, ни пить и то не накоплю.

- Нужен спонсор.

Надо же, в первый раз знакомлюсь с кем-то на улице. Она ничего миленькая, правда, худенькая и бледная, но зато живая и приятная. Может быть, бог опять меня услышал? Чего я заклинилась на этой Халитовой? - Сердце предательски ухнуло вниз. – вот зараза, только вспомнила и сразу всё хорошее настроение улетело.

- Ты мне не сказала, как тебя зовут?

- Люба, Люба Воронина.

- Дай мне свой телефон, буду звонить тебе, когда станет одиноко.

- Зачем ждать этого, так звони. Сходим куда-нибудь, как сейчас. Мне понравилось.

- Отлично, мне тоже. – Вдруг она потянулась и поцеловала меня в щёку. Какие губы нежные… - я совершенно свободна, особенно сейчас. А если любишь привидения, я могу провести тебя ночью в Исторический музей. Вот где полно привидений. Я сама видела несколько раз что-то. Жутко, но прикольно.

- Да? Это здорово. Там же у вас «Сухарева башня» Саврасова висит. Небось, дух Якова Брюса летает рядом.

- Нет, Брюса не видела, но картина правда страшная.

- Правда? Я живьём её не видела ни разу.

- Вот как… А хочешь?

- Интересно, конечно.

- Что сегодня вечером делаешь?

- Ничего вроде…

- Я сейчас в ГИМ как раз иду, и если на вечер планов нет – приходи. Пошатаемся по музею вместе, а если повезёт, то и картину посмотрим.

Люба с недоверием посмотрела на свою новую знакомую.

- Было бы здорово, а как пройти?

- Сегодня четверг и музей работает до девяти вечера. Подходи к главному входу в половине девятого, я выйду и проведу тебя. Потом, когда все разойдутся, походим одни.

- А можно? Охрана не выгонит?

- Я предупрежу их, что мы погуляем, не беспокойся.

- Хорошо.

Наше время. Танич, в кабинете загородного дома Рыкова.

Кто этот человек напротив меня? Что из себя представляет? Седой, хотя старым назвать нельзя, лет пятьдесят-шестьдесят. Интеллигентное и даже интересное лицо, но крайне неприятное. Есть в нём отчётливая надменность. Сидит, молчит, а я как будто слышу: - «Я всё, ты ничто. Я говорю, ты слушаешь. Я могу всё, а ты ничего. Я главный, а ты всегда дура». Я для него мелочь, как и все остальные, по странной случайности, попавшаяся ему на глаза. Сидит, смотрит, взгляд отстранённый, рассматривает меня, как насекомое. Наверняка, досье прочитал вдоль и поперёк, чего смотреть-то? Очень тяжёлый человек и не стремиться выглядеть лучше. Пофигу ему на то, как он выглядит. У него важные дела, а мы его отвлекаем. Хотя тут как сказать, в данном случае не мы его, а он нас, да что там нас – меня конкретно, отвлекает на свою прихоть. Так, пора эти гляделки заканчивать.

- Вам есть, что мне рассказать, прежде чем я приступлю к изучению материалов дела?

- Почему вы уволились из МВД?

«Опа, так я на допросе, оказывается. Забавно. Придётся расставить точки над i, может и к лучшему, что так сразу».

- Это не ваше дело.

Лицо генерала, изменилось, желваки слегка заиграли, а прищур глаз стал жёстче.

«Надо же, удивился. – Татьяна внутренне напружинилась. – А чего ждал интересно, задушевного рассказа?»

- Теперь моё. – Тон стал угрожающе приказным, таким голосом хозяин собаки, отдаёт команду: - К ноге.

- Понятно, тогда я, пожалуй, пойду. Мне ошибочно сказали, что нужно помочь в расследовании смерти вашей дочери. Но раз это не так – прощайте.

Я поднялась и направилась к выходу. Серьёзно направилась, не для видимости - я действительно намерена уйти. В гробу я видала и его самого, и его расследование, не хватало ещё, чтобы он копался в моей жизни – козёл.

- Я вас не отпускал. Вернитесь и ответьте на вопрос.

«Ах, вот как, крутой, значит? Сейчас я тебе устрою». – Я резко развернулась и стремительно подошла к нему. Наклонилась почти вплотную, и твёрдо спросила. – Ты убил свою дочь?

Генерал опешил, но быстро пришёл в себя:

- Что? Что ты себе позв…

- Говори, ты или нет? За то, что она лесбиянка убил? – В его взгляде появилась растерянность. - За это убил её?

Он переменился в лице, взгляд опять изменился, стал бешенным и затравленным одновременно. – «Надо же попадание. Надо дожать».

Генерал резко поднялся со стула, и оказался выше Татьяны на голову.

- Что ты несёшь? Ты… - он шагнул на неё, и замахнулся.

В этот момент Татьяна сделала шаг в бок, и ударила пяткой ноги под сгиб обеих ног сзади, чем подкосила ФСБэшника так, что он брякнулся перед ней на колени. Потом быстро зашла за спину и перехватила горло удушающим приёмом. Генерал попытался вырваться, но Татьяна упёрлась ему коленом в спину, и сдавила горло удушающим ещё сильнее. Он захрипел, но дёргаться перестал, потому, что после каждой попытки вывернуться она сжимала хватку. Танич выждала секунду, и чуть ослабила захват.

- Говори сука, ты убил?

- Пусти, пусти нечем дышать. Нет не я, не я…

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и в него влетели двое охранников, вытаскивая на ходу оружие.

Татьяна, не обращая внимания на охрану, продолжала давить на генерала:

- Повтори, не слышу. Знал, что она лесбиянка?

- Да, знал.

- Ты за это её убил?

- Нет, я не убивал.

Татьяна сильно оттолкнула его коленом в спину, и ФСБэшник мешком повалился на пол. После чего выпрямилась и твёрдо пошла на выход. Охранники с ужасом смотрели на происходящее, но мешать ей не стали.

- Я тебя уничтожу, тебя и твоего Рудкова… - хрипел генерал, пытаясь подняться, но это давалось ему с трудом.

- Пошёл на хуй мудак. – Татьяна поравнялась с одним их охранников. – Портфель не понадобился и спрячьте оружие, а то пораните генерала, не дай Бог. – После чего беспрепятственно вышла из кабинета и с такой силой хлопнула за собой дверью, что задрожали окна на всём этаже особняка генерала. Потом спустилась во двор, села в машину и рванула с места, изо всех сил нажав педаль газа в пол. – Если не успеют открыть ворота – вышибу их к чёртовой матери. – Но ворота открыть успели.

Через час она входила в кабинет своего начальника Рудкова, не спрашивая у секретарши, свободен он или нет. Рудков сидел за своим столом над какими-то бумагами. Недовольно поднял голову, на бесцеремонное вторжение, но увидев Татьяну, сразу понял, что случилось что-то ужасное. Заиграл желваками, и поднялся ей навстречу.

- Что случилось?

- Час назад, я набила морду нашему с вами клиенту, генералу ФСБ Рыкову.

- Что?

- Я готова написать заявление об уходе.

Наступила пауза, во время которой Татьяна спокойно ждала решения, а Рудков несколько раз менялся в лице. Вначале побледнел, потом пошёл пятнами, а когда до конца осознал сказанное, и кровь прилила обратно – покраснел. – «Чувствовал. Ну, чувствовал же, что дело говно. Не нужно было браться». - Автоматически достал носовой платок из кармана, и промокнув выступившую испарину, показал ей на стул.

- Садись, рассказывай…

Через полчаса

- И охрана тебя не застрелила?

- Нет.

- Повезло, хорошие ребята попались. А то могли и …

- Могли, но Андрей, его помощник, нормальный парень и по его виду не было видно, что он расстроен за шефа.

- А как ты узнала, что его дочь лесбиянка? На пушку взяла?