Благие намерения - Нора Робертс

Она поняла обращение убийцы именно так.

Как ни тянуло ее сразу открыть сообщения Миры, начать следовало с возможных улик.

Фини. Ничего нового она в его письме не прочла, только полный отчет и статистическую вероятность по росту и по размеру обуви. Зато ему удалось идентифицировать коробку: обыкновенный материал вторичной переработки, форма квадратная, диаметр 24 дюйма, обмотана клейкой лентой.

Интереснее другое: он умудрился нащупать угол, с которого читалась надпись на коробке – имя и адрес пострадавшей, такими же печатными буквами, что и надпись на стене. Отправителем значилась юридическая фирма.

Это подлежит проверке и уточнению, но Ева заранее знала, что это тоже обманка. Кто бы ни спросил – пусть даже сама пострадавшая, – чем занят подозреваемый, тот ответил бы: «Доставляю посылку мисс Леанор Баствик из юридической фирмы «Баствик энд Стерн».

Ничего не было оставлено на волю случая. Осторожность прежде всего.

Ева перешла к сведениям от Макнаба.

Переписка потерпевшей не содержит ничего подозрительного: ни споров, ни угроз; вопросов, чем она будет занята в день гибели, и то нет. По коммуникатору она тоже не предоставляла подобной информации.

Макнаб изучил некоторые ее переговоры с клиентами, с прокуратурой, с работником самой юридической фирмы, проводившим внутренние расследования. Ева прочла все это в надежде нащупать хоть какую-то зацепку, но, как и Макнаб, ничего не нашла.

Информация в офисном компьютере потерпевшей прошла редактуру. Стерн не проявил услужливости, но Ева была к этому готова: он защищает интересы преступников или лиц, обвинявшихся в преступлениях.

На информацию в домашнем компьютере Баствик, касавшуюся отношений между адвокатом и клиентом, тоже наложили ограничения.

«Будем играть по этим правилам», – подумала Ева и позвонила Рео.

– Как поживаешь, Даллас?

– Бьюсь головой о стену, возведенную Стерном и фирмой «Баствик энд Стерн». Нам не разрешен неограниченный доступ к компьютерам Баствик, а это мешает следствию.

– Знаю. Отношения «адвокат – клиент» – это тебе не шутки.

Ева состроила гримасу экрану, с которого на нее смотрели обманчиво невинные синие глаза белокурой прокурорши.

– Брось, Рео, она мертва. Ее мог убить кто-то из клиентов.

– У тебя есть подозреваемый? Это кто-то из ее клиентов?

– Все они – подозреваемые.

– Даллас, если ты хочешь, чтобы я обошла правило, дай мне причину. Убедительную причину. Завтра я обязательно поговорю со Стерном и потребую внутреннего расследования.

– Блеск! Если он сам выдрал ей язык, то отдаст себя в руки правосудия.

– Даллас! – Рео всплеснула руками. – Видишь, на мне наручники! Но я все равно сделаю все, что смогу, пущу в ход доступные мне рычаги, где смогу, подтолкну. Скажи, ты, как следователь, веришь, что Баствик убил кто-то из ее клиентов?

– У меня недостаточно информации, чтобы верить или не верить. Но есть куча угроз, звучавших на протяжении многих лет.

– Пришли мне копию этого файла. Тут я смогу помочь.

– Кое-что я наскоро проверила. Я не работала ни по одному из дел, связанных с угрозами. Год назад угроза поступила по делу, которое вели Бакстер и Трухарт, пять лет назад – по делу Рейнеке, три с лишним года назад – Райнеке и Дженкинсона.

– Пометь эти дела.

– Все трое угрожавших мотают сроки. Приговор преступникам, пойманным Бакстером и Райнеке, Баствик переквалифицировала с убийства второй степени на убийство по неосторожности. Прокуратура была в курсе.

– Ладно.

– Последнее из перечисленных дел Баствик проиграла. Ее клиент отбывает пожизненный срок на Омеге. Я изучаю вариант, что кто-то пригласил наемного убийцу.

– Я тщательно изучу первые три дела. Хочу, чтобы ты знала, Даллас: я сделаю все, что смогу.

– Буду тебе признательна. Прощаюсь, дела!

Настало время Миры.

«Ева, – написала та, – шлю тебе список из пяти человек с их письмами тебе. Чтобы все это прочесть и проанализировать, потребуется несколько дней, но я уже решила, что эта пятерка заслуживает особого внимания. Только один из пятерых живет в Нью-Йорке, но все они писали тебе несколько раз, и их письма говорят о нездоровой привязанности. Трое мужчин и две женщины, возраст – от 28 до 69 лет.

Прошу немедленно сообщить мне, если ты найдешь что-то еще, вызывающее озабоченность.

Отдельно шлю тебе психологический портрет убийцы Леанор Баствик. Звони в любое время, обсудим. Завтра я рассчитываю прислать тебе новый список».

Ева перевела дух и налила себе еще кофе. А потом стала читать письма первого человека в списке.

Заглянувший Рорк застал ее расхаживающей по кабинету.

– Люди – психи, – сообщила она.

– Ты уже это говорила.

– Оказывается, они еще хуже, чем я думала. Я видела, что они могут делать друг с другом из-за грубого слова или потому, что кто-то, проснувшись утром, решает: забавно будет выпустить кое-кому кишки. Но это – насилие, а насилие я понимаю. Но откуда столько дури и психоза? Ладно, плевать! – решила она. – Ответа никто не знает.

Она потянулась за кофейником, но Рорк преградил ей путь.

– Хватит.

– Это я сама решу. Сейчас я хочу кофе.

– Будешь злоупотреблять – кофе не станет вообще. – Увидев в ее глазах опасный огонек, он зажмурился. – Хочешь кого-нибудь лягнуть? Как насчет меня? Только потом не жалуйся.

– Да пошел ты! – Она отвернулась и возобновила хождение по кабинету. – Забудь.

Чтобы устранить проблему, он отнес кофейник на кухню и вернулся с бутылкой воды.

– Пей!

Она презрительно отмахнулась и, не переставая расхаживать, показала на экран.

– Читай!

«Дорогая Ева,

понимаю, немногие зовут тебя Евой, но я думаю о тебе только так, иначе никогда не думалось. Всю жизнь меня угнетало отсутствие чего-то, то есть кого-то. Моя жизнь состояла из поиска, из приглашения людей в мою жизнь и изгнания их оттуда. Но все было не то. Ты же знаешь, о чем я, конечно, знаешь. Чувствую, у тебя все так же.

А потом ты предстала передо мной, пускай только на экране, и меня закружило ураганом чувств. Ты стояла на ступеньках Центрального управления полиции Нью-Йорка, такая пламенная, такая сильная, такая настоящая! Тут меня осенило: вот и ты. Наконец-то.

А ты меня почувствовала? Думаю, да. На одно мимолетное мгновение наши глаза встретились. Ты заглянула прямо в мое нутро, Ева. Знаю, ты это почувствовала.

У меня закружилась голова, но никогда раньше у меня не наступало такой полноты.

Мы бывали вместе раньше, раз за разом – но раньше. Снова и снова любили друг друга так, как любят немногие. Телепат это подтвердил. Нам суждено встретиться, быть вместе, жизнь за жизнью.

Знаю, мне надо запастись терпением. Я слежу за твоей жизнью, за твоей карьерой. Меня наполняет гордость за тебя! Понимаю, ты замужем – со мной такое тоже было, – и мне придется ждать, пока ты выйдешь из этих отношений. Это произойдет скоро, хотя каждый день без тебя – все равно что тысячелетие.

Остается только ждать.

Всегда с тобой сквозь время,

Морган».

– Ну, что ж, – пробормотал Рорк. – По крайней мере, он согласен терпеть, пока ты не дашь мне пинка.

– Она, – поправила Ева. – Морган Ларкин, сорокалетняя особа, мать восьмилетнего мальчика. Трижды разведена, все трое супругов были мужчинами. Системный аналитик из Колумбуса, Огайо. Ты впечатлен? Лучше убери с лица эту ухмылку.

– Извини. Моя жена получает любовные послания от трижды разведенной дамы, почтенной мамаши – разве не забавно?

– Еще как забавно – особенно если ознакомиться с остальными ее четырнадцатью писульками.

– Что ж, значит, она одна из подозреваемых. Говоришь, она живет в Огайо?

– И работает полный день. Имеет ребенка. Не видно, чтобы она моталась в Нью-Йорк, не считая одних длинных выходных в прошлом феврале. Ну, где ей нанять профессионала? Это первое письмо пришло почти три года назад – будет три года в марте. Я про него давно забыла. Наверное, прочла, закатила глаза и куда-то убрала. А надо бы хранить такие штуки на виду – по причинам, ставшим понятными только теперь. Помнится, через пару месяцев пришло еще одно письмо, но тогда мне уже помогала Пибоди, не знаю, как она с ним поступила. Мы не отвечали: инструкции не рекомендуют их поощрять.

Она села и наконец открыла бутылку с водой.

– Она приезжала в Нью-Йорк специально для встречи со мной, об этом есть в одном из писем. Она понимает, что я не могу быть с ней, прямо сейчас взять и бросить тебя, но ей все равно необходимо меня видеть, слушать мой голос и все такое прочее. Давай, мол, встретимся на сто втором этаже «Эмпайр-стейт-билдинг».

– «Незабываемый роман», – пробормотал Рорк. – Классический фильм с Кэрри Грантом, душещипательная любовная история.

– Она тоже ее вспоминает. В марте новое письмо, теперь уже немного сердитое: я разбила ей сердце и так далее. Так сказать, первая размолвка. Проходит два месяца, и она как ни в чем не бывало пишет опять, в этот раз распространяясь о нашей плотской любви и требуя, чтобы мы наконец зажили вместе.