Моя капризная леди (СИ) - Мелевич Яна

Ну и козел ты, Терлак МакГиннес. Любовь, ага. Она ведь поверила в тебя. Поцелуй точно что-то значил.

— Хочу понять, что случилось с замком и почему мы находимся на грани разорения? — холодно спросил я и обвел взглядом присутствующих.

Гордон переглянулся с братом и нахмурил брови, затем прикусил нижнюю губу. Будто жаждал выговориться, но боялся ответной реакции. В свои девятнадцать он лишь немногим уступал в росте Вестону, которому буквально четыре месяца назад исполнилось двадцать один. Следом шли шестнадцатилетний Рэнальф и четырнадцатилетний Томас. Удивительно, как они выросли за минувшие годы. Несколько лет назад по замку под ногами топтались мелкие гномы, теперь же парни почти сравнялись со мной ростом.

Защитники, настоящие шангрийцы.

В груди вновь неприятно сжалось сердце, и в памяти вернулся момент, когда братья требовали взять их с собой на войну. Им оказалось недостаточно защищать границы Шангрии, где значительных сражений, к счастью, не произошло. Вступать же в ряды регулярной армии я им запретил, сославшись на возраст, и, видимо, с тех пор обида на отказ не прошла. Но лучше пусть дуются, чем погибли бы вместе с другими ребятами.

— А тебе не все равно? — хмыкнул Рэнальф. — Ты уехал сражаться за другого короля...

— Нашего короля, — процедил я сквозь зубы. — Абель Трастамара теперь полноправный правитель Шангрии, Зеленых островов и Данмара! Уясните уже, мы подписали союзный договор!

— И что он нам принес, Терлак? — неожиданно подал голос отец, и я вздрогнул от неожиданности.

Я не мог понять, почему ты допустил это, папа. Все не получалось уложить в голове мысль, что великий лэрд МакГ иннес превратил родное гнездо клана в руины.

— Мир, — коротко ответил я.

Усмешка на губах отца ударила наотмашь, словно родитель залепил мне смачную оплеуху. Он по-прежнему оставался сильным, крепким и подтянутым. Резкие морщины сочетались с грубыми чертами, показывая принадлежность Руперта МакГиннеса к представителям клана, некогда занимавших трон Шангрии. Сила бурлила в венах, ноздри раздувались, а вот глаза.

Они больше не видели.

— Правда? — ядовито протянул отец, поднимаясь с покосившего кресла, из-за чего едва не упал..

Братья бросились помогать, но Руперт МакГиннес не любил показывать слабость и остановил ребят одним взмахом руки.

— Я не знал, — я опустил голову и сжал пальцами подоконник сильнее. — Ты мог мне написать и сказать, в каком состоянии находишься.

— Зачем? Вернуть насильно в замок, который тебе не нужен? Заставить жениться на нелюбимой женщине для выплаты кредитов, взятых у Грантов? — с каждым вопросом слова все сильнее отравляли кровь.

Раздался тихий вздох, затем послышался шорох осторожных шагов, пока папа искал в воздухе опору. Зрелище, прямо скажем, печальное и мне пришлось сглотнуть огромный ком.

— Три года назад я просил тебя остаться, однако ты все равно сбежал. Твои братья были слишком молоды. Хотя видят боги, старались помогать. Это при том, что Данмар высасывал из нашей страны соки годами! — В голосе отца прозвенел металл.

— Шангрия давно находилась на краю, — попытался возразить я. — Неужели ты не понимаешь, что времена изменились? Абель может стать будущим для огромного королевства. И как мы вообще оказались должны Грантам? Вы же в состоянии вечного конфликта!

Такое ощущение, будто я барахтался в водовороте, который затягивал меня все глубже.

— Может, только мы до этого момента не доживем, — бросил отец. — А Гранты перекупили наши договора у банка во время войны. И пока ты сражался на поле боя, старший сын Родерика втрое увеличил капиталы семьи благодаря контрабанде виски.

Я поморщился и с отвращением передернул плечами, вспоминая холеное лицо Дункана Гранта, с презрением кривившего тонкие губы, когда наши родители впервые заговорили о помолвке между мной и его сестрой. Ничего удивительного, что эта крыса предпочла отсидеться все три года за укрепленными стенами, пока остальные шангрийцы проливали кровь в бою против захватчика Бонри.

— Продает наших драконов? — прошипел я, мысленно сворачивая тоненькую шейку этого крикливого петуха, и непроизвольно уничтожая край подоконника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Его люди шастают по горам в поисках кладок, — поморщился Томас, и остальные повернулись к нему. Братишка развел руки в стороны и пожал плечами. — Что? Я видел их у склона. Вынюхивали там, искали гнезда. Один меня расспрашивал о Лосе.

— И вы до сих пор совершаете набеги на их земли?! — возмутился я.

— Дело чести, — независимо ответил Вестон. — К тому же по кредитам мы расплатиться можем, но тогда не на что будет закупать зерно и достраивать стены. Да и Грантам от одной упырекурицы не убудет, а нам всегда приятно им подгадить.

— Боги, — пробормотал я, сжимая переносицу, и повернулся опять к окну.

Раздался звук горна, ночной сторож объявлял начало ночи. Усталость просто сбивала с ног, нашептывала вернуться в спальню и лечь на мягкую постель. В голове роем вились возможные поиски решения, одним из которых являлось наследство Амалии. Зато теперь я понимал, откуда случилась такая бурная реакция на вести о свадьбе. Кузен абсолютно не преувеличил масштаб проблемы в своем последнем письме.

— Ты-то чего молчишь? — повернулся к Полу, который продолжал скромно держаться в тени высоких и широкоплечих кузенов.

Щуплый и хилый двоюродный брат пожал плечами. Пальцы сминали очередной гроссбух, пока сам Пол кусал губу от нервного напряжения.

Ладно, понятно. Потом поговорим.

— Когда мы должны выплатить долг? — буркнул я. — И почему, ради богов, мои дочери и сестра бегают в мальчишеских нарядах по двору? Где мисс Пигстон?

— До конца года со всеми процентами. А гувернантка ушла после последней выходки Эйлы и Маргарет, — иронично заметил Вестон. — Сестрица придумала подпилить несколько досок в уборной на улице, и они заманили туда мисс Пигстон. Колодец там не чистился много лет, так что...

Боги.

— Как четырехлетки и одна семилетка за три года могут превратиться в исчадия Нижнего мира? — пробормотал я, возводя взгляд к потолку.

— Выросли, — хором ответили братья.

Последним из кабинета выходил отец, чтобы оставить нас с Полом наедине. Уже будучи на пороге, он неожиданно повернулся и посмотрел мне в лицо. Яркие радужки помутнели, светлая пелена почти закрыла левый глаз и распространилась внутри правого. И хотя безупречный слух помогал Руперту МакГиннесу ориентироваться в пространстве, но ему все равно приходилось использовать собак поводырей для передвижения по запутанным коридорам Арканта.

— Я могу все уладить, — тихо сказал я, слыша шуршание листами за спиной. Кузен открывал гроссбухи, садясь за стол и увеличивая мощность лунного камня в лампах, чтобы мы могли заняться делами без риска лишиться зрения. — Обращусь к Абелю и попрошу выдать кредит. Мы расплатимся с Грантами, закупим зерно, начнем вновь продажу шерсти.

— Терлак, — вздохнул отец и тяжелая ладонь чуть промахнулась, скользнув по моему плечу. Он поморщился, но все равно крепко сжал предплечье. — Война поставила нас в бедственное положение. Казна пуста. Твой король может и владеет всевластием, но точно не всемогущ. И я уже писал ему, сразу после твоего возвращения с фронта.

Отчаяние накрыло с головой, оставляя после себя горечь разочарования, поскольку отец оказался прав. Денег нет, совсем. Это тоже понятно, Данмар слишком пострадал: некоторые города нужно отстраивать заново, восстанавливать экономику, решать проблемы с налогами. А в Шангрии два года был неурожай, изрядно подкосивший без того расшатанное королевство, да и несколько месяцев эпидемии загадочной лихорадки не прошли даром. Количество наших мужчин сократилось в вдвое, многие ушли на войну и не вернулись, кто-то умер от болезней.

Я сам потерял в битвах целый отряд молодых, сильных ребят, способных вспахивать поля и работать на фабриках. А без таких работников нам просто не справиться.

— Цены на шерсть упали, многие предприятия по производству магического оборудования разорились, банки дают кредиты под грабительские проценты, — отец моргнул и приблизился, будто пытаясь рассмотреть мое лицо. — Пока ты воевал за идеалы и мир, страна разваливалась. Поэтому не жди, что будет легко. Людям сейчас очень сложно верить в светлое будущее.