Огненный зверь - Сурен Цормудян

Теперь, уставший от каторжного рытья могилы в промерзшей земле, Егор стоял на крыльце своего дома и курил самокрутку с домашним табаком, делая долгие затяжки. Он с тоской смотрел на вереницу конных повозок, груженных домашним скарбом и людьми. Последние односельчане решили покинуть Толоково после того, что случилось здесь накануне.

— Егор! — крикнул один из мужиков. — На кой леший тебе это надо?! Поехали с нами! Пропадешь тут!

Он с мрачной решимостью обреченного мотнул головой. Нет. Не уйдет он из своего дома. И не оставит могилы родных.

Иван Булава взошел на деревянное крыльцо и стал топать у двери, стряхивая с ног снег.

— Чего это они? — спросил он, кивая на уходящий в восточном направлении обоз.

— Сваливают, — вздохнул Ветров. — Страхом гонимые.

— Ясно, — кивнул Иван. — Куда это? — Он приподнял ношу — две кирки, лом и три лопаты.

— Да там, в сенях, оставь. После уберу.

— Хорошо. Ты бы это, накинул чего. Стоишь раздетый да вспотевший. Воспаление схватишь.

— Не схвачу… — Егор подумал о том, что у его брата было воспаление, но умер он от проклятого противоестественного огненного зверя. — Сейчас беленькой накатим, и никакая хворь не возьмет.

Теперь совсем другое дело. Мотоциклы, снабженные подвеской гусеничного хода на заднем колесе и спаркой широких лыж на переднем, покоряли снежные просторы с легкостью, хотя скорость, конечно, была не так высока, как при движении на колесах по твердому тракту. Но ведь и волочь тяжелые рейты по снегу уже не надо.

Артем чувствовал себя крайне скверно — сказывались последствия спонтанной попойки с бандой нордов. Свесив голову, он просто смотрел в колею, укатанную мотоциклом Химеры, старясь двигаться точно по ней. Борясь с приступами тошноты и жуткой головной болью, он иногда приподнимал голову, чтобы посмотреть в спину девушке и заодно подставить лицо под морозный ветерок.

Изредка он оглядывался на Павла, поскольку стал замечать, что тот все больше отстает. Но такие движения давались Артему дорогой ценой, вызывая дикое усиление пульсирующей боли в голове и новые рвотные позывы.

В очередной раз, с трудом повернув голову и тут же прокляв себя за это, Полукров заметил, что Ходокири вовсе остановился и машет ему рукой. Рейтар чертыхнулся и развернул своего стального коня.

— Что случилось? — морщась от собственных слов, вызывающих еще большую тошноту, пробормотал Артем, когда подъехал к товарищу и заглушил двигатель.

— Да халтура, а не работа! — проворчал Павел. — Я думаю, что у меня там сзади дребезжит? А это болт открутился и кронштейн по раме шарахает. Морду бы тому мастеру начистить, да он уже далече, падла. И всего-то надо было вот сюда гровер подложить. Дай ключ.

— Какой?

— На четырнадцать. И головку с трещоткой.

Полукров нехотя сошел со своего мотоцикла и открыл одну из двух симметрично расположенных по обе стороны пассажирского места кожаных багажных сумок. Извлек нужный инструмент и протянул Павлу.

— Спасибо. А чего это ты весь зеленый такой? Все еще колбасит?

— Да не то слово, — поморщился Артем. — В следующий раз, когда встретим нордов, я лучше спровоцирую драку с ними и дам себя убить, чем окажусь за одним столом…

— Да ты просто пить не умеешь, — усмехнулся Ходокири.

— И не стремлюсь к такому умению. Тоже мне… Стреляю зато хорошо.

— Ну да. Постреляй с бодуна. — Завинтив нужный болт, Павел решил подтянуть и остальные крепящие снегоходные устройства к корпусу мотоцикла. — Лучше скажи мне наконец, ты ее чпокнул? — И, ехидно ухмыляясь, Павел кивнул в сторону уже далеко укатившей девушки.

— Чего? — нахмурился Артем.

— Ну-у… Рейта своего в ее норке припарковал?

— Тебе сейчас харю набить или потом, да с процентами?

— А чего тут такого, братка? Вы в одной койке ведь оказались. И это с ее подачи. Так что? Колись.

— Да иди ты на хер, Павлуша…

— Ну ладно, не кипятись. Ну, я же по-дружески… Переживаю, так сказать. Знаю, что запал с того еще года на девчонку. Я ведь исключительно из лучших побуждений спрашиваю…

— Балабол.

— Ну, мне самому додумывать, чего у вас там было? Ты меня знаешь, братка, я могу. Я так домыслю, что мама не горюй.

— Да не было ничего, уймись.

— Как — ничего? — Ходокири прервал работу и уставился на товарища. — Совсем ничего?

— Совсем, да не совсем… — Артем вздохнул и, зачерпнув облаченной в перчатку ладонью снег, растер его по лицу. — Вырвало меня.

— Что, прямо на нее?!

— Да не на нее, дурень. На пол. А она взяла один матрац с койки, швырнула в угол и сказала, чтоб я там спал. Ну, еще вроде… Не помню, она, кажется, меня на бок постоянно переворачивала, чтоб, если опять рвать начну, не захлебнулся…

— Ну ты даешь, герой-любовник! — расхохотался Ходокири.

Полукров зачерпнул еще снега, скатал комок и влепил его другу в лицо.

— Эй! Кончай ты!

— А чего ржешь! Мне, может, после такого пулю себе в лоб пустить хочется! Это ж надо было так перед ней обосраться…

— Как? — глаза Павла от изумления расширились. — Так ты еще и…

— Нет, дубина. Я образно говорю.

— Да уж. Ты прямо как в той песенке. Две монашки мыли ляжки… Два монаха дали маху…

— Заткнись уже. Поехали…

Их спутница успела скрыться за маячившим впереди пригорком. Через несколько минут они покорили эту высоту и резко остановились — и машинально потянулись к висящим за спиной автоматам. Внизу и впереди, метрах в восьмидесяти, у самой опушки густого леса, стоял белый гусеничный вездеход «Ухтыш». Довольно редкая и достаточно дорогая машина, учитывая, что ни города, ни страны, ни мира, в котором он был создан, уже не существовало. Однако «Ухтыш» не выглядел сильно изношенным. Совсем как новенький. Возле него припарковалась Химера. Сейчас она стояла рядом с человеком, который, судя по всему, являлся хозяином этого вездехода.

— Привет, — сухо кивнула Химера среднего роста брюнету лет тридцати пяти, облаченному в белый комбинезон и белую же шапку, которая, раскатываясь по голове, мгновенно превращалась в маску. На груди у человека были большие карманы, похожие на кобуры для компактных пистолетов-пулеметов, чьи рукоятки торчали сейчас оттуда.

— Привет, — так же сухо кивнул он и взглянул на наручные часы. — Вы опоздали на один час и двадцать минут.

Химера взглянула на остановившихся на пригорке рейтаров, затем снова повернула голову к водителю вездехода.

— Балласт, — усмехнулась она, небрежно махнув в их сторону головой.

Павел сжимал одной рукой рукоять автомата, а другой поднесенный к глазам бинокль.

— Ах ты… Так это же Малон, мать его, Тахо! — Ходокири резко опустил бинокль и зло взглянул на Артема.

Полукров, услышав знакомое имя, вздохнул и убрал свое оружие обратно за спину.

— Что же ты, падлюка, не сказал мне, что наша работа связана этим иноземным пижоном?

Артем пожал плечами:

— А что, ты сам не мог догадаться? Во-первых, с нами Химера. Во-вторых, кто еще платит за работу золотом, да еще в таком количестве? Что тебе не нравится, вообще? Что смущает-то?

— Что смущает?! Когда в прошлый раз этот индюк нанял нас на дело, мне зад порвало осколком гранаты! Забыл? Да ты же сам пулю в ногу словил!

— Ай, ладно, — фыркнул Полукров. — Шрамы как-никак украшают мужчин.

— Ну не на жопе же, придурок!

— Ты еще громче поори, Паша. Не все звери в этом лесу знают славную балладу о заднице великого Паши Ходокири.

— Да пошел ты. — Павел вернул к глазам бинокль. — Слухай, братка, а ты уверен, что наша Химера и ентот Малон Тахо — брат и сестра?

— Одна мама, разные папы, — пожал плечами Артем. — Вроде так они говорили.

— Что-то… как-то… — состроил гримасу сомнения Ходокири.

— Чего?

— Ну, не так после разлуки брат с сестрой приветствуют друг друга. Привет-привет. Кивнули. А морды лиц такие, с какими уместнее метать друг в друга топоры. О! И часиками светит.

— И как ты понял, что они друг другу сказали?

— Да по губам. Много ли ума надо, чтоб по губам слово «привет» прочесть?

— Да, много не надо. Рад, Паша, что ты сей факт признаешь.

— Иди ты в жопу, умник.

— Ту, которая со шрамом? — скривился Артем. — Ладно. Чего тупить-то тут. Поехали к ним.

Малон Тахо устремил взор на приближающихся рейтаров.

— Что это у них лица такие болезненные? Особенно у того, с бородой.

Химера повернулась. Затем снова посмотрела на своего брата.

— Они оба с бородой.

— Нет. У того азиата не борода, а смелый вызов здравому смыслу.

— Ну а у Артема тогда тоже не борода, а густая щетина. Ты что, их имена забыл? У тебя же феноменальная память.

— Я запоминаю то, что важно, сестрица.

— А они что же, не важны? Вспомни, как они в прошлом году справились в Острогожском Чертоге. Вроде тогда сам сказал, что они хорошие ребята.