Капитали$т: Часть 2. 1988 - Деметрио Росси

встрепенулся Витя.

— Нельзя спрашивать, — важно сказал я.

— Если ты меня разыгрываешь… — начал он возмущенно, но я перебил:

— Нет, не разыгрываю.

— Ты как-то по линии КГБ это узнал, да? — спросил Витя, понизив голос.

— По ней, — вздохнул я.

Он возмутился:

— Врешь!

— Ну и вру… — сказал я обреченно.

— Теперь верю… А скажи, Леха, вы теперь этого боксера подтянете, Серегу, ведь так?

— Думали, — сказал я, — подтянем, да. Сам видишь, что творится.

— Вообще, смотрите осторожнее. Я вот вас втянул во всю эту коммерцию… а теперь уезжаю. А вы остаетесь. И если что-то случится, то получается, что я во всем виноват.

— Не бери в голову, — усмехнулся я.

— Ладно… Я, как приедем и обустроимся. Отпишу- как и чего. Может и в самом деле какие-то дела придумаем, совместные.

— Буду ждать, — сказал я.

Мы попрощались. На следующий день Витя уехал вместе с родителями, а еще через несколько дней события снова закрутились…

Так, одним прекрасным вечером, я вернулся домой и обнаружил, что в папенькином кабинете происходит очередное партийное совещание. Присутствовало несколько человек, мне не знакомых. Я немного послушал, о чем они говорили. Выходило очень интересно.

Так, первого секретаря обкома все же снимали. И скорее всего, это было делом рук отставленного Владимира Александровича Герцина, бывшего начальника областной торговли.

— Он, точно говорю, — убеждал какой-то настойчивый голос, — были у него материалы, наверняка были! И решил, что если меня сняли, то гори все синим пламенем! И вбросил — может быть даже в Москву!

— Сам-то он известно где? — спросил папенька.

— Никто не знает, — отвечал второй голос. — Где-то на дно залег! Да и наплевать на него, Володя! Кому теперь какое дело, где этот негодяй прячется, если все и так в лучшем виде разрешилось?

Разрешилось все действительно в лучшем виде. Начальник моего папеньки товарищ Бубенцов шел в обком, на повышение, на место выбывшего Иван Иваныча. То есть, становился фактическим хозяином области. А папенька шел на его место — первым секретарем горкома партии. По крайней мере, именно такое предложение ему было сделано. А что, подумал я. Это очень интересные перспективы открываются. Такая полнота власти, пусть даже перед самым ее крахом — это серьезно. На этом можно хорошо сыграть. Что касается папеньки, то предложение это ему свалилось как снег на голову и слегка оглушило.

— Хочу подумать, товарищи, говорил он. — В такое время, такую ответственность… — сами понимаете.

Товарищи же, в свою очередь, убеждали его, что время всегда будет «такое», а лучше него город никто не знает.

— Никаких «подумать», Володя! — торжественно говорил неизвестный. — Нечего тут думать, твой ответ прямо завтра нужен, с утра! Ну глупо же, черт побери! О такой должности люди и не мечтают!

— Соглашайся, Владимир Иванович, — убеждал второй. — Что за причуды, в самом деле? Партия говорит — надо! Григорий Степанович тебя с наилучшей стороны аттестует! Или ты хотел вторым в обком? Нет, дорогой, сейчас вторым в обком нельзя, там… ну ты сам же понимаешь? Утвердят тебя без единого возражения, дело ты знаешь, люди знают тебя…

Папенька понимал. Место второго секретаря получал молодой и перспективный номенклатурщик по фамилии Тихоновский. Происходил он из семьи потомственных партийцев, всегда держал нос по ветру и колебался вместе с генеральной линией. Семья товарища Тихоновского была спрутом, раскинувшим свои щупальца по всем областным органам власти, так что игнорировать ее в сложившихся обстоятельствах не получалось.

— Да… — сказал папенька растроганно. — Наверное, вы правы, друзья. Что же, я готов… По мере сил, так сказать!

— И расчудесно! — возрадовались голоса. — Тогда давайте, товарищи, поднимем за будущего хозяина города! Пожелаем дальнейших свершений! Долгой и плодотворной работы!

Звон бокалов отзнаменовал новое назначение.

— А времена, Володя, сейчас вполне приличные, — сказал один из гостей. — Зря ты на времена наговариваешь. Умному человеку в любое время хорошо. Нужно только понимать, как все работает… Не забыл еще, где базис, а где надстройка⁈ Вот, то-то и оно!

— У Григория Степановича два кооператива уже, — пьяно говорил второй. — На кума, на зятя… И ничего — первый секретарь теперь. Вот он, базис, Володя! Это Герцин — дурак! А у умных людей все по уму!

— Не нужно бояться новой жизни, Владимир Иванович, — подтвердил второй голос.

— Новый год, порядки новые… — пьяно вздохнул первый.

Гости разошлись поздно, а папенька торжественно объявил нам с маменькой. Что вступает в новую должность. Идет, так сказать, на повышение. У маменьки на радостях даже прихватило сердце слегка.

— Ты, Володя, не огорчайся, что в обком не попал, — сказала маменька со слезами радости на глазах. — Бог с ним, с обкомом. Как римляне говорили — лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме.

— Это верно, — согласился папенька.

— Поздравляю! Очень рад! — искренне сказал я.

Папенька милостиво принял мои поздравления и пожелал всем присутствующим спокойной ночи.

Как раз завтра в клубе кооператоров — кафе «Уют», состоялось очередное собрание, которое я и решил посетить. Навестить Евгения Михайловича и, если получится, обсудить с ним сложившуюся ситуацию.

В клубе все уже все знали. Я снова удивился, насколько быстро приходит информация к этим людям — вот она, всепобеждающая сила золотого тельца! Присутствующие очень обрадовались моему визиту, а больше всех радовался Евгений Михайлович, который долго тряс мою руку:

— Поздравляю вас, Алексей! От всего сердца! Городу очень повезло, что во главе его сейчас такой человек, как ваш отец!

— С таким приобретением всех нас можно поздравить! — вставил кто-то из присутствующих. Как мне показалось, прозвучало это довольно двусмысленно.

— Вот видите, — сказал мне вполголоса Евгений Михайлович, — одним махом столько всего решили. Володю Герца убрали. А попутно и секретарь обкома слетел. Может и не из-за этого… — Евгений Михайлович подмигнул мне. — А может быть… Впрочем, не будем гадать. Сейчас областью и городом управляют приличные люди и… может быть! В этом есть и наша маленькая заслуга! Так что, господа, сегодня праздник!

И праздник начался. Было грузинская вино и финская водка, от которой я вежливо отказался. Был шашлык и икра. Были ананасы и шампанское. Одним словом, ничего особенного, нормальный купеческий загул людей, которые прожили скромную