Прозябая на клочке земли - Филип Дик

Не прошло и десяти минут, как она закончила работу. Снова вооружившись садовыми ножницами, она обвела взглядом двор: что бы еще такое поделать?

«Ну и наплевать, если она такая глупая, — подумала она. — Я просто хочу посмотреть на него. Хочу увидеть, какой он».

Ее охватило желание увидеть, как в точности он выглядит. Ей важны были подробности: цвет волос, рост, во что одет, как изъясняется. «А иначе все возможно, — думала она. — Все что угодно может произойти между ними».

Взгляд ее привлекла глициния, и она направилась к ней с ножницами. Щелкая лезвиями, она быстро шла по саду.

Глава 6

Когда он вернулся из Охая домой, Вирджиния спросила:

— Ты забрал чек?

— Да. — Он отдал ей чек. — Чертова школа, — выругался он. — Знаешь, на какую хрень я там натолкнулся? Она мне Арканзас напомнила. Ты не сказала, что это ферма. Там раньше конный завод был для богатых.

Грегг, входя в дом, доложил Вирджинии:

— Папа не дал мне в футбол поиграть, он заставил меня обратно поехать, потому что я не послушался его. Он разозлился на меня.

На этот раз без слез он подошел к матери и обхватил руками ее бедра.

— У них даже конюшня есть, — сказал Роджер. — Целое предприятие — корова, кролики, куча кошек. Эта женщина — фермерша: стоит только посмотреть на ее руки. Боже, она точно фермерша. Разве ты не поняла?

Вирджиния спросила:

— Вы пообедали по дороге?

— Нет. — Раздраженный, он пошел обратно к машине. — Мне надо в магазин. Я не могу здесь торчать. Который час? Полвторого? Господи. Не позвонишь Питу? Скажи ему, что я уже еду. Ему, наверное, даже в сортир сегодня некогда было сходить.

Пока Вирджиния звонила, Роджер рыскал по дому. Она обнаружила его в ванной — он переодевал рубашку и галстук.

— От меня воняет, как от мексиканца, — проворчал он. — Вся эта дорога, проклятая жара.

— Мог бы душ принять, — сказала она. Ей еще не приходилось видеть его таким взволнованным, взвинченным. — Ты вообще как? — спросила она.

— У меня было такое чувство, как будто он там, — проговорил Роджер. — Как будто вот-вот появится. Все было, только его не было. — Он сполоснул лицо над раковиной. — Как в тот день, когда мы с ним нашли двадцать шесть яиц в сарае. А через неделю с ним это и случилось. Тогда нам в последний раз было весело. Она наорала на нас за то, что мы принесли яйца на кухню. Блин! — Бросив полотенце, он завопил, обращаясь к Вирджинии: — А куда нам еще было их тащить? Нас ведь учили: собрали яйца в курятнике — несите на кухню. Знаешь, что кладут в эти чертовы куриные гнезда? Ручки от дверей фарфоровые и другие подобные штуки — по одному в каждое гнездо. Чтоб несушку обмануть. Да меня самого это, блин, обманывало, ей-богу — сунешь руку в солому, вроде вот, яйцо нащупал. А там дверная ручка!

Он пристально смотрел на жену. А она не знала, что и сказать.

Последовав за ней на кухню, он продолжал:

— Видела когда-нибудь яйца внутри у курицы? Когда она еще не успела снестись? Самых разных размеров — странно так. Ни на что не похоже. Меня пугало это — до чертиков. А потом мы эту курицу съедали. Можешь себе представить?

— По-моему, ты говорил мне, что твой брат жив, — сказала она.

Ей до сих пор так и не удалось получить сколько-нибудь реальное представление о его семье — брате, отце, матери.

— Он спрыгнул с кузова грузовика, этого драндулета, что стоял у нас во дворе, и упал прямо на искореженную железяку. Ему чуть не отрезало большой палец ноги. А мы еще и потешались. Помню, я ошивался рядом и прикрывал рот ладонью, чтобы не расхохотаться. В общем, с ним случился столбняк, и он умер.

Роджер бросился за кухонный стол и положил голову на руку.

— Значит, он умер, — заключила Вирджиния.

Сняв очки, Роджер смотрел на нее невидящим взглядом.

— Несколько лет назад ты сказал мне, что он живет в Техасе, — в негодовании сказала она.

Он все так же незряче глядел на нее, держа очки в руках.

— М-да…

Он кивнул. И тут лицо его так сникло, что она немедленно села рядом с ним, прижавшись головой к его голове.

— Хорошо, что ты вернулся, — сказала она.

— Ты что, просила их, чтобы эта женщина забирала Грегга по выходным? — спросил Роджер.

— Об этом миссис Альт заговорила.

— Я видел ее, — сказал Роджер. — Она там с мужем была и с детьми. Грегг играл с ними в футбол. Лиз и Чик Боннер. Они вроде бы здесь живут.

— В Сан-Фернандо, кажется.

Очнувшись, он сказал:

— Мне нужно в магазин.

Он поцеловал ее в губы — от него пахло «Эрридом»[10], которым он только что освежился, — и ушел. Все так же сидя за столом на кухне, она услышала, как заводится, а потом затихает вдалеке «Олдсмобиль».

В тот же вечер, после ужина, когда Вирджиния показывала Греггу, как рисуют цветными карандашами, Роджер позвал ее:

— Пойдем в спальню. Нужно поговорить.

— Минутку.

Она закончила раскраску в книжке Грегга и вышла из комнаты вслед за мужем. Он, кажется, был в хорошем настроении, и она тоже повеселела.

— Ты хочешь этого? — услышала она.

Озадаченная, она спросила:

— Чего этого?

Может быть, он предлагает заняться тем, что у них не принято называть своим именем и что обычно происходит в спальне? Она смутилась. Но Роджер не это имел в виду.

— Я про то место, — сказал он.

— Про школу? — Значит, передумал, в конце концов. — А не поздно? — спросила она, но уже просчитала, как им лучше поступить: они явятся в школу с Греггом оба, она и Роджер, привезут все его вещи и чек. Без всяких звонков и подготовительных мероприятий. — Тогда нам завтра придется поехать. И сложить все за вечер.

— У тебя есть список, — расплылся он в улыбке.

— Поможешь?

— Конечно.

Они вместе стали лихорадочно собирать вещи. В полночь они все еще возились. Греггу не стали ничего говорить — не хотели перевозбуждать его перед сном.

— Миссис Альт решит, что мы сбрендили, — сказала Вирджиния. — Интересно, что она скажет. Наверное, и слов не найдет. Может, сделаем вид — ну, шутки ради, — что для нас это в порядке вещей, ничего особенного. Скажем просто: «А вот и мы. Вот Грегг. Ах, да. Вот чек».

— Скажем, что ей почудилось, — подхватил Роджер.

— Да, давай скажем, что ей все померещилось, глядя ей прямо в глаза.

Сонные и усталые, они получали удовольствие от сборов: повеяло бодрящим дыханием перемен, какого-то нового уровня существования. Эти сборы знаменовали собой конец одного этапа и начало другого, и сейчас ни ему, ни ей и в голову не приходило ни вздорить, ни тревожиться по этому поводу.

В час ночи они закончили сборы и сложили чемоданы и коробки у входной двери. Потом пошли на кухню выпить.

— Он в любой момент сможет приехать домой, — сказала Вирджиния.

— Вряд ли он захочет. Ему там понравилось.

— Но он мог бы.

— Он не поедет, — сказал Роджер. — Разве что на выходные.

Рано утром они одели Грегга в лучший костюм, погрузили весь багаж в «Олдсмобиль», заперли дом и отправились в Охай.

За руль сел Роджер. До долины они добрались к половине девятого. Солнечный свет был холодным и белым, со всех деревьев капала утренняя роса. В открытые окна машины врывался чистый воздух.

Как только Грегг понял, куда они едут, он принялся рассказывать о своих бесчисленных планах: он намеревался покататься на лошади, подковать лошадь, взобраться на вершину горы и водрузить там флаг США и калифорнийский Медвежий флаг, покормить опоссума, выиграть в футбол, помочь ставить палатки, выяснить, почему у Джеймса темная кожа, отказаться от своей комнаты и жить в подземной пещере, оборудованной атомной аппаратурой, управляемой часовыми механизмами, привезти миссис Альт (которую он продолжал называть «миссис Ант») домой поужинать, пригласить всех своих старых друзей посмотреть школу и как ему в ней живется, отвезти всех новых друзей в Лос-Анджелес посмотреть его старую школу и так далее. Кроме того, он перечислял все места и предметы, которые они проезжали, и высказывал свое мнение по их поводу, придумывая на ходу описание деревьев, домов, состояния дороги, марок автомобилей, намерений людей, которых видел в полях или у дороги.

— Так, — наконец не выдержал Роджер. — Угомонись.

Обняв сына, Вирджиния сказала:

— Мы почти приехали.

Она расчувствовалась, к глазам подступили слезы. Достав из сумочки расческу, она стала причесывать Греггу волосы. А он продолжал свой монолог.

— А потом, — рассказывал он им, — я бежал, бежал, и никто не мог за мной угнаться, я так быстро бежал, что никто даже понятия не имел, где я. Они все: «Куда он делся? Куда он делся?» — а я уже наверху, откуда вода бежит. Может быть, я часть пути проплыл. По-моему, я часть пути проделал вплавь. Там все ветки да ветки. И никто не понял, где я.