Маленькая проблема - Роза Ветрова

просыпается. Сашку вон как в рогалик скрутило от чувств. Я рад за них, конечно, но теперь Орловский и нам всем пытается любовь до гроба впарить, свое круто изменившееся мировоззрение навязывает. Это немного раздражает.

— Ярослав.

— Да нормально у меня все, — натягиваю улыбку в тридцать два зуба. Орловский не верит, чувствует фальшь, но умолкает. Только изучает пристально.

— Ладно, пока тогда.

— Ага, пока.

Жмем друг другу руки и расходимся. Переодеваюсь прямо в машине, чертыхаясь на свою низкую Теслу, и еду туда. В ненавистный офис, где внезапно появилась Она. Просто невероятное стечение обстоятельств.

Она меня, конечно не узнала. Не того растрепанного тощего подростка точно. Узнала во мне лишь посетителя клуба, в котором работала официанткой. Панику и растерянность в ее глазах было так сладко видеть. Немыслимо, но я до сих пор помню как охренительно пахнет ее кожа. Потому что она была первой женщиной, на которую я посмотрел голодным взглядом. До встречи с ней лишь одноклассницам юбки задирал, да целоваться учился с соседкой по парте.

Для меня ее место работы стало неожиданностью, чего таить. Не думал встретить ее в таком месте в таком откровенном виде. Да и честно говоря, вообще не ожидал ее встретить. Москва — огромный город. Шанс увидеть ее еще раз был нулевой, да я как-то и не думал об этом, считал, что ее образ стерся из памяти еще много лет назад. Но как увидел — сразу узнал. Она почти не изменилась, только белый воздушный сарафан сменила на кожаные тряпочки.

Уволить ее с того гадюшника — лучшее решение, которое посетило мою голову в тот момент. Не вяжется Койот с этим местом ни хрена, хоть догола раздень. На кой черт ей ублажать капризы зажравшихся мажоров? Пусть ищет нормальное место работы, подумал я тогда.

И чуть челюсть не выронил, когда увидел ее в офисе. Должность моей секретарши, согласен, регулярно в хэдхантере высвечивается, но то что ее она ухватила — охренеть совпадение.

Работать ей, конечно, у меня недолго — скорее всего, я хорошенько трахну ее в своем кабинете на рабочем столе, а потом мы разойдемся. Работать под моим началом и доносить на меня моему отцу, как и предыдущим претенденткам, ей не светит. Мне не нужна эта работа, а значит не нужна и секретарша.

Бросив машину на своем парковочном месте (папаша выделил, наверное, думает эти глупые и скучные офисные бонусы должны привлечь меня), прохожу мимо своих любимых гарпий — Дианочки и Тонечки — улыбаются стеклянными улыбками, обнажив острые клыки, дружным дуэтом пропевают «Здравствуйте, Ярослав Игоревииич». Сейчас девчонки, только за угол зайду, и можете прочесать все мои кости. Это самое интересное, что происходит в вашей жизни. Но как бы они не скалилась, уверен, ни одна из них друг дружке ни за что не признается, что каждую я грубо отшил.

Удивительный бред, но даже зная, что им ничего не светит, кроме увольнения, они все мечтают со мной переспать. Чувствую себя лежащим и улыбающимся Буддой, до отполированной ноги которого мечтают дотронуться. Надеются на какие-то чувства, которые якобы должны вспыхнуть во мне. Каждая думает, что она такая уникальная и неординарная личность, красивее и умнее предыдущих. Расстегивают блузки на несколько пуговиц, мажут свои губы толстым слоем красной помады, укорачивают юбки и натягивают ажурные чулки, которые непременно должны «случайным образом» обнаружиться в моем присутствии.

Диана отвалилась довольно быстро, когда в ответ на ее топорное приглашение на редкую бутылочку красного полусладкого (у нее дома, естественно) я ответил что у меня аллергия на всякого рода вина и офисных шалав. Обиделась и до сих пор кривится, стоит ей подумать, что я не вижу.

Тоня не шла напролом, как Диана. Но ее уловки, постоянно меняющиеся образы и деланный вид недоступной роковой красотки только приводили меня в зевоту и скуку. Уже не помню, что я ей сказал, наверное, тоже что-то нелестное или грубое, потому что Тонечка при виде меня вся каменеет и поджимает губы.

Я бы и трахнул их (может даже сразу обеих, оптом, так сказать), если бы они сами так активно не лезли на мой член. Это раздражает и абсолютно никакого интереса не вызывает. Да и отец, мягко говоря, будет расстроен, ведь тогда ему придется искать новых секретарш. Мало ему того, что я всех своих саботирую самыми грязными методами.

Койот на месте.

Сидит на своем месте, наверняка часов в семь притащилась, настроенная на плодотворный день. Все пуговицы застегнуты наглухо, как у монашки, юбка ниже колен, и даже не в обтяжку. Вот только я прекрасно помню, какое у нее под этой хламидой тело. И даже облизал ее живот. Такие дела.

Смотрит исподлобья, оценивая мое настроение. Да, да, малыш, выходим из зоны комфорта. Сначала ты меня возненавидишь, потом будешь засыпать с грязными фантазиями, потом я тебя хорошенько поимею, а в конце ты сама с облегчением уйдешь отсюда. Все как обычно. Твое отличие от предыдущих шестерок одно — я видел тебя пару раз в прошлом и даже запомнил. На этом все. Тебя ждет такой же путь.

Глава 10

Анна

Сегодня он весь день на меня пялился. И никаких ухмылок, ни, слава Богу, пошлых намеков. Только его взгляд — пристальный, трудночитаемый. Будто он препарировал меня на кусочки и решал в уме сложную задачу: как избавиться от меня поскорее.

От Игоря Викторовича я уже получила массу инструкций что делать и как себя вести, но боюсь, все они ни черта не работают, потому что даже отсюда вижу, что вызываю в своем боссе только раздражение и желание отделаться от меня, и заодно и своего кресла, которое ему так усердно навязывают.

Я была бы счастлива, если бы у меня был отец, который так обо мне заботился. Но мажорчику это, видите ли, докучает. По всей видимости устав прожигать во мне дыру через каленое стекло, Ярослав поднял трубку и нажал кнопку. Мой стационарный тут же ожил.

— Слушаю вас, Ярослав Игоревич, — предельно вежливо отвечаю я, игнорируя его пристальный взгляд.

— Зайдите ко мне.

Как отрезал. А могли бы просто работать вместе или хотя бы не мешать друг другу. Но, увы, не в этой жизни.

Нехотя иду в его кабинет. Остановившись перед его столом, настороженно рассматриваю своего босса, пытаясь угадать заранее, что он от меня хочет, а он молчит, откинувшись на своем кресле, и позволяет мне его разглядывать.

Закатанные рукава рубашки подчеркивают его