Улыбка Стикса - Владимир Мельников

какое число у тебя было, когда в туман попали.

— Двадцатое мая. Это я на сутки заступил, а из села мы после полуночи возвращались, значит двадцать первое.

— А год?

— 2020.

— А у нас тут, десятое июня уже, но 2016 года. Интересно получается.

— То есть, нас из 2020 года закинуло в прошлое?

— Или нас в будущее. В книгах фантастических я читал, как людей «закидывало», но вот так, чтоб целый комбинат с массой зданий, кранами, машинами.

— Значит, это мы на машине в портал влетели! Эх, Романов, Романов. Срезал он, блин, дорогу, любитель футбола.

— А что с людьми становится? — вновь подала голос Анна.

— Сударыня, а Вы на кого у себя там в Гомеле учитесь? — повернулся к ней Григорий. — Вы так редко говорите, но все время правильные и своевременные вопросы поднимаете?

— В Минском торгово-экономическом университете, банковское дело. А в Гомеле филиал для заочного обучения. Сессия у меня начинается.

— Жаль. Нам бы сейчас биолога в помощь. Или астронома, хотя бы, чтобы с небесными светилами разобраться. Банкиры в звездах чуть меньше понимают.

— Я знаю Большую Медведицу и созвездие Кассиопеи, — девушка опустила голову.

— Это все знают, я девушкам на свиданиях всегда их показывал, — засмеялся лейтенант. — Но на небе их нет, это точно.

— Заболевшие перестают говорить и урчат, — начал обсуждение Григорий. — Глаза меняются. Становятся черными. И боли они или не чувствуют, или более низкий болевой порог у них.

— Страх у них пропадает. Мы их валим из двух стволов, а они прут ничего не боясь, обходя трупы, — продолжил полицейский.

— Кстати, вы как стрельбу подняли, все со двора к вам и пошли. Вероятно, они на такой шум реагируют.

— Ага, где шумят и стреляют, там есть еда. Все просто. Съесть можно и стреляющего, и того, кого стреляющий успеет свалить.

— Значит, если будем от сюда выбираться, то без машины. Ее далеко слышно.

— Что значит «если»? От сюда надо выбираться! Еды тут нет. О других выживших мы, сидя на месте, ничего не выясним. Надо по утру выходить от сюда.

— Согласен, — кивнул Григорий. — По утру можно с крана осмотреться и выбрать перспективное направление движения. Только там Машка Орлова, крановщица, покусать может.

— Ну, с Машей как-нибудь договоримся. Давайте чуток отдохнем, а как начнет расцветать, будем выдвигаться, — Лашин расстегнул форменную куртку. — Гриш, на вот тебе еще пистолет мой, там три патрона осталось, а я себе Романова оставлю, в нем полная обойма. Сколько в автомате осталось патронов?

— Три. Один в стволе, два в рожке. А за чем пистолет менять? Давай магазинами обменяемся и все.

— Согласен. Кто дежурить первым будет?

— Мне все равно.

— Тогда я первый на посту, а через час — полтора тебя подниму. Ну, а там и рассвет, надеюсь, скоро.

Ане мужчины выделили удобное кожаное кресло хозяина кабинета, на котором она расположилась, максимально откинув назад спинку. Григорий расположился возле дальней стены, на полу, предварительно бросив туда пальто и плащ, которые нашел в шкафу.

А Игорь сел на стул возле окна, но потом перебрался на широкий подоконник и обхватив руками согнутые колени, уставился в окно, осматривая, то территорию двора, то поглядывая на необычное небо.

Глава 10. Табор. Сельская перезагрузка

05.10

Сегодня загружалось село Аркушино. Тридцать пять домов, магазин, контора местного сельхозпредприятия и часть его гаража. Примерно сто сорок человек.

В Таборе уже были выходцы из Аркушино, Кисет и Попрошайка, но привлекать их к обработке населения было нельзя, даже вредно, ибо они, мягко говоря, не только не пользовались авторитетом односельчан, но и имели у них крайне негативную характеристику. Сельские алкаши и мелкие воришки. Хоть их Стикс и перековал в прилежных работяг и надежных товарищей, но об этом знали только таборяне.

Туман рассеялся к пяти утра. Очумевшие от энергетического шторма переноса, ревели в сараях коровы. Спустя некоторое время начали горланить и петухи, то ли будя округу, то ли проверяя, после встряски перехода, свои голоса.

В село пошли Матрос, здоровый мужик под два метра ростом, Герыч, Неля и сам Ахрип, хотя в это село ходить он не любил. Еще была группа поддержки, которая по отработанному плану, должна была находиться в стороне от общего собрания и подстраховывать товарищей.

В полшестого группа была на месте и расположилась на скамейке возле конторы.

— Дед Ахрип, ты объявление сделал? — спросил Матрос.

— Угу. Уже и повторил несколько раз, — щурясь на всходящее светило проговорил Ахрип. Среди его даров был один, который они иногда использовали. Некоторые звали этот дар «чревовещатель», кто-то «диктор», сам Ахрип назвал его с иронией — «сельская радиоточка». Этим даром он мог, не сходя с места, переносить свой голос в разные части села, причем там, где он находился фактически, голосом мог ничего не произносить.

Вот и сегодня он, голосом диктора областного радио, объявил о срочном сборе всех жителей Аркушино, возле конторы.

К шести утра на площади стали появляться первые жители, которые кучковались в стороне от чужаков, бросая на них настороженные взгляды. В шесть десять на «Ниве» подъехали местный председатель сельского совета и глава КСП «Рассвет», как значилось на вывеске конторы.

— Кто вы такие и что за представление тут устроили? — руководитель местного Совета, Олег Максимович Рыбачко, как им было уже неоднократно известно, сразу попытался задавить авторитетом чужаков.

А чужаки молчали и ждали реакции второго руководителя, так как знали, кто реально руководит в этом селе.

Андрей Андреевич Чумаков, бессменный председатель, сначала совхоза «Рассвет», а после всеобщего деребана страны и «прихватизации», глава одноименного коллективного сельхозпредприятия.

— Попридержи коней, Максимыч, — Чумаков сам придержал товарища за руку, — люди, вроде, серьезные, сейчас сами все расскажут.

Он пристально посмотрел на каждого из пришедших таборян и вернувшись взглядом к Ахрипу, предложил: — Отойдем?

— Отойдем, — кивнул тот в ответ.

Они отошли к торцу здания конторы, откуда открывался хороший вид на реку и раскинувшийся между домов и рекой, заливной луг с густой сочно зелёной травой. Это место всегда на рассвете нравилось Ахрипу.

Он опустился прямо на траву, вытянув ноги в потертых коричневых берцах.

Рядом, сначала на корточки, а потом, спустя несколько секунд, так же как и гость, на задницу, уселся председатель.

— Закурим? — Чумаков протянул отрытую пачку «Космоса».

— Нет, Андреевич, не балуюсь, вредно и опасно, — не отрывая взгляда от реки ответил Ахрип. Он специально затягивал паузу, давая местному самому высказаться. И тот начал.

— Не спалось сегодня. Проснулся около полуночи. И голова болела, и на душе как-то не спокойно. Долго ворочался. Вышел во