Дождь над океаном (сборник) - Александр Бушков

Поднявшись на уровень земли, я поставил чемодан и огляделся. Тут же кто-то за моей спиной спросил:

— Приезжий?

Я медленно обернулся. Передо мной стоял крупный мужчина в белом костюме и фуражке с затейливым гербом какого-то яхт-клуба. Тоном профессионального гида он спросил:

— Памятные места, достопримечательности, древности?

— Специализируетесь?

— Специализировался, — сказал он. — Экскурсионные прогулки, морские и по городу. Автобусы, моторки. Ныне — архимертвый сезон. Один трактор остался. Туристы отхлынули, и грех их за это винить…

Он посмотрел в небо, голубое, безоблачное, исчерканное во всех направлениях дымными полосами. Метеориты падали и падали, безостановочно, как на конвейере, сгорали над крышами, распадались пылающей пылью, сыпались, как зерно из распоротого мешка, и не было им числа, и не было им конца. Каждую секунду — метеорит. Может быть, чаще. Небо напоминало паучью сеть, раскинутую над городом. Правда, паучья сеть красивее.

— Время бросать камни… — сказал он. — И хоть бы один на землю упал.

— Да, впечатляет, — сказал я. — Словно небо взбесилось.

— Скажите лучше — преисподняя.

— Преисподняя вроде бы располагается в подземельях, — сказал я. А здесь — небо…

— Так как насчет достопримечательностей?

— Понимаете, я ведь приехал сюда работать. Из-за границы. «Географический еженедельник» Международный журнал, редакция в Женеве.

— Не слышал…

— Больше узкопрофессиональный, чем развлекательный и научно-популярный, — сказал я. — Мало кто знает.

— Может, это и к лучшему, что узкопрофессиональный, — сказал он. Потому что обычные заезжие журналисты суют нос под одну рубрику с двухголовыми телятами и очевидцами приземления летающих тарелок. Правда, до вас уже был один такой — тоже с самими серьезными намерениями, узкопрофессиональный и близкий к кругам.

— И что?

— И ничего, — сказал он. — В первые дни развил бурную деятельность, а теперь просиживает штаны в моем кабаке. Вроде бы мне это только на руку хороший клиент, бочку уже выпил, наверное. А с другой стороны, обидно очень уж деловым показался сначала, а теперь забыл и о делах, и о своем Стокгольме (услышав про Стокгольм, я навострил уши). Когда только с него отчет потребуют? Или в ваших международных журналах такое поведение в порядке вещей?

— Да нет, — сказал я. — Он что, тоже из международного?

— Да. Какая-то «Панорама». Лео Некер. Не слыхали?

— Нет. А вашим любезным предложением насчет достопримечательностей, быть может, и воспользуюсь. Где вас найти?

— Бар «Волшебный колодец», — сказал он. — После пяти всегда открыто. Милости просим. Меня зовут Жером Пентанер.

— Адам Гарт.

Он кивнул мне и вразвалочку пошел вдоль парапета.

Я увидел условленную скамейку, сел, достал из кармана магнитофон и вставил первую попавшуюся кассету Наконец-то появился мой человек.

— Здравствуйте, — сказал он. — Я Зипперлейн.

— Присаживайтесь, — сказал я после обмена ритуальными словесами пароля. — Антон Кропачев.

— Тот самый?

— Тот самый.

Он сел, тихонько покряхтывая по-стариковски. Ему было под шестьдесят, седой, худощавый, похожий на коршуна. Несмотря на теплую погоду, он напялил синий плащ и застегнул его на все пуговицы. Некоторые на него оглядывались.

— Вам не жарко?

— Представьте, нет. Почему-то все время зябну. Может быть, это от нервов, как вы думаете? (Я пожал плечами.) Черт его знает… Опоздал вот, что совершенно недопустимо. Пойдемте, машина у меня за углом. Мы сняли для вас номер. Собственно, можно было и не заказывать, половина отелей пустует, да уж положено так… Что вам еще нужно? Машина?

— Пока что нет. Я хочу сначала осмотреться сам, чтобы не зависеть от чьих-то суждений и мнений, которые наверняка ошибочны — ведь никто ничего не знает точно. И номер в гостинице меня, откровенно говоря, не устраивает. Нельзя ли поселить меня под благовидным предлогом в частном доме, где есть… как вы их зовете?

— Ретцелькинды, — сказал он. — По аналогии с вундеркиндами. Ретцелькинд — загадочный ребенок. Кажется, термин неточный, на немецкий переведено плохо, да так уж привилось…

— Странный термин.

— Потому что вы слышите его впервые.

— Вы правы, — сказал я. — Итак? Между прочим, вас должны были предупредить о возможном варианте «частный дом».

Он думал, глядя перед собой. Над крышами безостановочно вспыхивали метеориты, и это производило впечатление, а в первые минуты даже ошеломляло.

— Есть вариант, — сказал Зипперлейн. — Подруга моей племянницы, очень милая и понимающая женщина. Сын шести лет, муж погиб.

— Прекрасно, — сказал я. — Теперь объясните мне, бога ради, что происходит с Некером? Почему о том, что он пьянствует, и, судя по всему, беспробудно, я узнаю от первого встречного? И, между прочим, мне очень не понравилось, что я узнал о нем от первого встречного, — что-то я не верю в такие случайности…

— Да? А от кого?

Я сказал.

— Ну, это вы зря, Пентанер — человек приличный. Просто работа у него такая — встречать приезжающих. Вот вам и случайность. А что до Некера… Откуда мы знаем, игра это или он действительно бросил дела и пьянствует? Я не могу поверить…

— Резонно, — сказал я. — Простите. Я знаю Некера четырнадцать лет и потому не могу поверить… Правда, я о Лонере помню. Зипперлейн, у вас есть дети?

— Моим уже за тридцать.

— Наверное, следовало спросить о внуках…

— Один внук пяти лет.

— И?

— Да, — сказал он. — Ретцелькинд.

— И что вы обо всем этом думаете?

— Я боюсь. Бояться вроде бы стыдно, но я боюсь.

— Понимаю.

— Ничего вы не понимаете, — сказал он. — Извините, полковник, но чтобы понять нас, нужно побывать в нашей шкуре. У меня почти тридцатилетний стаж, четыре ордена и четыре раны, но сейчас я боюсь — до боли, до дрожи. Вы представляете, что это такое — жить в городе, который вот уже третий месяц бомбардируют, кажется, все метеориты Солнечной системы. А ночью — северные сияния, миражи. Да-да, даже миражи ночью бывают… И еще многое. Любое из этих явлений природы имеет свое материалистическое, научное объяснение, но ни один ученый не может объяснить, почему все это сплелось в тугой узел именно здесь. А ведь метеориты и прочие оптические явления — лишь верхушка айсберга, безобидные декорации сцены, где разыгрываются кошмары… Да, мы боимся.

— Вы можете кратко объяснить, что происходит с детьми?

— У вас у самого есть дети?

— Нет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});