Дневник В. Счастье после всего? - Дебра Кент

Что за парень!

Линетт пригласила Пита к себе после школы — делать марионетки из бумажных пакетов. К ее огромному удивлению, вместо этого я предложила, чтобы Геракл зашел к нам помастерить. Накануне я отправилась за книгой со всякими детскими задумками и выбрала «Набор мастеров», детали к которому стоили 203 доллара. Когда кассирша назвала сумму, я покрылась холодным потом и тут вспомнила — эй, я же богата! Я могу это себе позволить! Купила все, что Роджер считал ненужной тратой денег: клеевые пистолетики, щипцы для бумаги, ламинатор, дюжину резиновых детских печатей, разноцветные чернила и подушечки к ним, деревянные детальки, специальные краски, мелкие безделушки, маркеры, глину для лепки, которую можно обжигать в печке, наборы с мозаикой, гирлянды искусственных цветов, формочки для печенья, формы для пенополистирола, два больших пакета разных пуговиц, ершики для чистки трубок — которые по чьей-то странной прихоти называются теперь «шинилевые палочки».

Линетт отпустила Геракла. Мы делали кормушки для птиц, шоколадные леденцы, подставки для свечей, сладкие фигурки. Хотела бы я посмотреть на физиономию Линетт, когда Геракл вернулся с такими поделками.

Оставшееся время пролетело в подготовке к поездке. Я начинаю нервничать. Не знаю, как я буду вести нашу семью по чужой стране в течение двух недель. Мы не знаем хорватского. Что, если гид не встретит нас? Что, если наш водитель беспробудный пьяница? А если опять вспыхнет война? А вдруг мы с Терезой не сможем втащить на холм инвалидное кресло?

Нам понадобятся непромокаемые плащи на случай дождя во время подъема на Подбрдо (холм Видений) и горные ботинки, чтобы карабкаться по каменистым участкам. Подъем на холм занимает десять — пятнадцать минут, но с креслом, я думаю, это будет гораздо дольше. Еще надо не забыть фонарики — на некоторых улицах Междугорья нет освещения.

На сегодня все.

В.

12 июля

На этот раз Роджер перешел все границы.

Днем, без пяти три, мне позвонила секретарша из лагеря.

— Миссис Тисдейл, это Роберта Бернс, — начала она.

— С Питом все в порядке?

— Да, с ним все хорошо, но у нас тут инцидент.

— Какой? — В голове замелькали предположения: Пит обделался? Стукнул кого-нибудь палкой?

— Сейчас здесь стоит ваш муж. Говорит, что приехал забрать Питера.

Боже милостивый.

— Роберта, пожалуйста, не позволяйте ему никуда забирать Пита. Он не имеет права забирать моего сына.

— Он заявляет, что имеет полное право. У лагеря нет возможностей остановить его.

Сказала, что перезвоню им с сотового.

— Пусть Пит остается в комнате. — Я уже подбегала к джипу. — Через четыре минуты подъеду.

— Не знаю, смогу ли я это сделать, — прошептала Роберта. — Мистер Тисдейл настаивает, что у него есть полное право забрать Питера домой.

— Ему не присудили опеку. Опеку доверили только мне.

— Не поняла. Вы в разводе?

— Да, мы в разводе.

— Но в наших записях значится, что вы женаты. Вот, смотрите: «Воспитанник лагеря проживает с обоими родителями в…»

— Забудьте об этом, — перебила я. — Я не заменила Питовы данные. Я сама виновата, слишком закрутилась.

— Понимаю.

Это слово лучше всяких восклицаний говорило о моей небрежности и некомпетентности. Хотя как можно было обвинить меня в пропуске очередной анкеты? Я просто тонула в потоке извещений. Каждый день в рюкзачке Пита лежали какие-то листовки. Извещение о Дне семейных походов. О Дне международного фестиваля. О Дне научных исследований. О Дне благодарности воспитанникам. Листок-разрешение на походы и полевые прогулки. Листок-разрешение на выставку работ ребенка. Листок-разрешение на занятия с использованием Интернета. Листок-разрешение на фотографирование ребенка для лагерного сайта. Объявление о благотворительном сборе консервов. О сборе вентиляторов для бедных. Марафон со скакалками как сбор средств в пользу больных рассеянным склерозом. Кампания по сбору средств в пользу благотворительной организации «Юнайтед Уэй». Просьбы сдать деньги на новую игровую площадку, новый огород, новый ковер в кафетерии…

Им не было конца!

Надо поговорить с директором.

— Позовите, пожалуйста, мистера Энрайта.

— Он говорит по другому аппарату.

— О, Роберта, пожалуйста! Опасность прямо за дверью. Это экстремальная ситуация, прервите разговор по другому аппарату.

— Да, конечно.

— Это мистер Энрайт. — Голос у директора лагеря был почти чревовещательский, как у премьер-министра Аль Гора. — Чем могу помочь?

Он вел себя так, словно знать не знал о том, что происходит в двух шагах от его кабинета.

— Послушайте. Сейчас у стола Роберты стоит мой муж. Он покушается забрать моего сына. Мистер Энрайт, вы не можете позволить ему сделать это. Мой муж неуравновешенный человек. У него нет права на опеку.

— Я понял, миссис Тисдейл.

— Это не миссис Тисдейл. Это мисс Райан. Мы в разводе. Пожалуйста, послушайте меня. Не позволяйте Роджеру забрать моего сына.

— Он говорит, что имеет полное право.

— Он ошибается. Позвольте мне объяснить. Если муж покинет ваше здание с моим сыном, вы получите судебный иск. Не кусайте потом локти.

— Понял. — Послышался звонок Роберте. — Вызываю охрану. Здесь ваш сын в безопасности. Мы оставим его наверху с учительницей. Они запрут дверь, условный звонок известен. Мы не в первый раз сталкиваемся с перекрестным огнем из-за опекунских споров.

Перекрестным огнем? От этой фразы мне стало нехорошо. Пит заперт между камнем и резиновыми пулями, как какой-нибудь сбитый с толку турист-американец в секторе Газа. Просто еще одна разведенная пара разрушает своей злобой жизнь собственного ребенка.

Пронеслась мимо остановочного знака на углу Эткинс и Долгой. Сзади замигала полицейская машина. Пусть едут до стоянки, решила я. Припарковавшись возле школы, я выпрыгнула из джипа и подбежала к полицейской машине.

— Я знаю, что превысила скорость. Извините. Можете дать мне штрафной талон, только попозже. Я ниоткуда не бегу, я просто мама. Пожалуйста, вы должны мне помочь. Мой муж хочет похитить сына!

Офицер, добродушный на вид человек предпенсионного возраста, казался искренне взволнованным.

— Не беспокойтесь из-за талона, милая. — Он поднес к губам рацию и вызвал подмогу. Отлично сработало.

В офисе яблоку негде было упасть: Роберта, мистер Энрайт, грузный телохранитель и глухой однорукий сторож — они оба неофициально были охраной лагеря. В тесной комнатке пахло потом, дезодорантом и «Чарли», любимыми духами Роберты. Роджер был одет так же, как в день последнего визита ко мне, с одним только добавлением — черным беретом. Комкал в пальцах незажженную папиросу. Серфингистка тоже была тут.

Роджер ухмыльнулся в мою сторону.

— Ты не можешь запретить мне общаться с ним. — Он вскинул голову на полицейского. — Что это за полисмен на побегушках?

— Офицер Навански, — отозвался тот. — Вы никуда не пойдете, пока не докажете свои права на опеку вашего ребенка.

Прозвенел звонок на перемену, и центральный коридор запрудили школьники, согнувшиеся под тяжестью своих рюкзачков. Некоторые глазели на нас в окно. Кто-то сказал: «Это мама Пита Тисдейла».

Послышался хор сирен, он стремительно приближался. Вскоре к нам присоединились двое других полицейских — прыщавый, плохо подстриженный подросток и смазливая блондинка. На ней великолепно сидела форма, должно быть, брюки были сшиты на заказ, что не ускользнуло от внимания Роджера. Несмотря на кульминационный момент, я заметила, как он пялился на ее половинки. Серфингистка это тоже заметила и решительно взяла его под локоть.

— Здесь происходит инцидент… — начал офицер Навански.

— Никакого инцидента нет. Я приехал навестить сына. В чем здесь преступление, скажите мне?

— Нарушение имеет место, сэр, если у вас нет права опеки на ребенка.

— У него нет, — вмешалась я. — Мне принадлежит единоличная временная опека.

— У Роджера есть такие же права общаться с сыном, как у вас! — выпалила Серфингистка.

— Кто это? — спросил Роджера Навански.

— Хоть я и не обязан докладывать вам, но юная леди — мой друг.

Серфингистка метнула в Роджера сердитый взгляд.

— Я его девушка, начальник.

Полицейский незаметно подмигнул мне.

— Я попросил бы юную леди подождать на улице.

Она только крепче вцепилась в Роджера.

— Пожалуйста, я хочу остаться со своим парнем. Ему нужна моральная поддержка.

— Извините, мисс, — Навански твердо взял ее за локоть, — здесь и так достаточно противоборствующих сторон. Пожалуйста, подождите на улице.

Серфингистка отцепилась от Роджера и неохотно поплелась к выходу. Навански проводил, положив руку ей на спину, и запер за ней дверь.