Тверской Баскак. Том Второй - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

кто мы такие, и где баронессу держим.

Теперь заинтересованность появилась не только на лице половца, но и у Калиды.

— И как же тогда⁈ Затеял чего? Поделись!

Вместо ответа все с той же улыбкой на губах задаю им обоим встречный вопрос.

— Вот вы в подобной ситуации на месте епископа что бы сделали?

Мои советники не торопятся с ответом, пытаясь понять в чем же подвох, и я даю им новые вводные.

— В письме я укажу место обмена, и оно будет очень удобно для обороны против превосходящего противника — раз! Им будет известно, что заложница с нами — два! И наконец, эст им расскажет, что мы следим за городом — три!

Половец начал говорить, не дав мне даже закончить.

— Я бы вывел пленников из города и, не спеша, повел их к месту встречи, а сам бы заранее тайно послал другой отряд в тыл похитителям так, чтобы после обмена зажать их в клещи и перебить всех.

— Браво! — Я даже поаплодировал другу. — На лицо хитрость, абсолютная неприемлемость компромисса, и полное презрение к своему противнику. Все то, что в избытке у наших «добрых» братцев. Думаю, они именно так и сделают.

Куранбаса сконфуженно притих, а Калида начал теребить свою бороду.

— Так ты хочешь напасть на них в другом месте⁈

Моя улыбка стала еще шире.

— Точно! Даем им в качестве наживки отлично укрепленное самой природой место, чтобы они не сомневались в том, что мы намерены произвести обмен именно там. Они ведутся, ведь для нас это место подходит идеально, и решают сыграть по своим правилам. Конвой выделяют специально небольшой, дабы у нас не возникло подозрений в подвохе.

В глазах Калиды блеснула бесовская искра.

— А крупный отряд тайно посылают нам в тыл, чтобы отрезать наш путь к отступлению после обмена. Мы же, не дожидаясь удара в спину, нападаем на конвой раньше. Так⁈

— Так! — Соглашаюсь с ним и добавляю. — Только учитывая громадный перевес сил в их пользу, думаю, они подстрахуются. У них достаточно бойцов, чтобы вслед за караваном с пленниками послать еще один отряд, который в непредвиденном случае должен будет поддержать немногочисленную охрану.

Куранбаса уже устал от всех этих вводных и открыто запротестовал.

— Да скажи, наконец, как все будет, а то у меня уже голова опухла!

План у меня сформировался, и я перевожу взгляд с Калиды на половца.

— Атакуем конвой, как только они выйдут из города. Резервный отряд бросится им на помощь, но мы устроим ему засаду и встретим на мосту гранатами. Мост узкий и сколько бы их там не было, в огонь они не сунутся, а мы спокойно разберемся с охраной и уведем людей.

Калида одобряюще кивнул.

— Хорошо! Только ведь с караваном шибко не разбежишься, и они нас вскоре догонят. Что будем тогда делать⁈

Это, по-моему, самая трудная часть операции, но и ее я успел продумать.

— Каравана не будет! Всех лошадей, телеги и товар придется бросить. Заберем только людей и пойдем прямо на восток, придерживаясь реки. Крюк изрядный, но преследователей запутает, да и мы не заблудимся. Пока ливонцы поймут, что случилось, да выйдут на наш след, у нас уже будет приличная фора.

Калида удивленно поднял брови, а половец не сдержал эмоций.

— И что, все бросим⁈ Весь товар, что Путята вез с Ревеля… Не жалко⁈

Усмехаюсь, глядя прямо в их встревоженные глаза.

— Товар дело наживное! Будем живы, еще заработаем, люди для нас важнее!

* * *

Полоса берез и кустарника разделяет два поля и подходит почти вплотную к городу. Оттуда, от самых крайних домов посада, через поле бежит дорога. Она начинается от самых ворот монастыря, петляет по городу, а вырвавшись из его тесноты, вытягивается как натянутая струна, прижимаясь к разделительной преграде из деревьев и кустарника.

Мы выдвинулись с вечера и к ночи заняли позицию в этой лесополосе. К утру замаскировались так, что в упор нас не разглядеть. Проехавшая крестьянская телега с зевающим на облучке мужиком это подтвердила.

Лежа на животе, раздвигаю ветви кустарника и смотрю на дорогу. Никого! А пора бы уже. В письме я назначил обмен на полдень, и если все идет как задумано, то караван должен уже показаться.

Его нет, и я начинаю нервничать.

«Если караван не появится в ближайшее время, — закусываю губу от напряжения, — значит противник не поверил, почувствовал подвох или еще что. А может даже начал свою игру. Какую, я не знаю! И это очень опасно, потому что мы здесь, посреди поля чертовски уязвимы. Если нас обнаружат и отрежут от леса, то кранты, затопчут копытами и порубят в капусту. Никакие гранаты не помогут».

Вновь бросаю взгляд на дорогу. Она совсем пустая, если не считать трех деревенских баб, плетущихся в сторону города. Они уже далековато, где-то у самых домов. Колышутся на ветру подолы широких сарафанов, белеются замотанные в платки головы. Вот одна из них останавливается и, вытащив из лукошка рушник, утирает лицо.

Я с облегчением выдыхаю — ну слава богу! Это знак, говорящий что караван движется по улице города. Мне его еще не видно, а вот Соболю, что сейчас в женском платье утирает лицо, уже видать.

Часть 1

Глава 8

Повернув голову к лежащему рядом Калиде, показываю сжатый кулак, и он передает сигнал по цепочке.

«Приготовились, караван идет!»

Отдав команду, я вновь вцепляюсь взглядом в трех крестьянских теток, а вернее в мой отряд прикрытия. Вижу, Ванька перестал утираться и вся троица прибавила ходу.

«Значит караван уже на выходе, — оцениваю это ускорение, — а им еще надо до ворот дойти».

Вчера днем я построил весь отряд и кликнул охотников на лихое и опасное дело. Вызвался Ванька Соболь и еще два бойца из его отделения. Этим троим я рассказал свой план и отправил на эстонский хутор за одеждой. Заодно отвели туда сыновей Эйвара и заперли их там вместе с женщинами в подвале. Забрали одежду, что нашлась по размеру, и вместе с теми стрелками, что охраняли заложниц, вернулись к ночи в лагерь.

Пока отвлекся на воспоминания, караван уже показался на выезде из города. Еще несколько томительных минут и уже можно различить, кто там и сколько.

Два конных рыцаря с оруженосцами впереди, за ними телега, несколько пеших кнехтов, затем кучной группой связанные пленники, и снова охрана и телега. Замыкающими виднеются еще четыре возвышающиеся над пехотой головы рыцарей и оруженосцев.

Вновь отлегло от сердца, я опять угадал с психологией противника. Охрана приличная, но явно не рассчитана на противостояние внезапному нападению.

Слышу сзади шепот Калиды.

— Все как ты и говорил, стражи немного!

Ничего не отвечаю, но мысленно соглашаюсь.

«Да, ровно настолько, чтобы мы не заподозрили их в желании решить вопрос силой, а сидели ровно и ждали обмена».

Конвой все ближе и ближе, и я отползаю назад, поглубже в заросли кустарника. Слева от меня, вытянувшись цепочкой вдоль лесополосы, затаились стрелки. Арбалеты уже взведены, стрелы на ложе. Всем вбито в башку без команды не стрелять.

Рядом со мной Калида и пятерка лучших стрелков, на противоположном фланге Куранбаса с таким же составом. У них задача свалить всадников. У остальных цель — пешая охрана. Нас в полтора раза больше, но все-равно я сильно надеюсь, что до рукопашной не дойдет. Кнехты, не говоря уж про рыцарей, профессиональные рубаки и в броне, а мои парни… Не хочу даже думать о таком варианте.

Вот головные всадники уже едут мимо меня. На левой руке щит, шлемы сняты, на головах только кольчужные койфы. Мечи в ножнах, и встающее над деревьями солнце играет на металлических кольцах.

«Самонадеянная беспечность — подарок противнику!» — Затаившись, шепчу про себя, боясь спугнуть удачу.

Мягко прошмякали по дороге копыта, пропылили колеса и тяжелые шаги кнехтов. Замыкающая четверка всадников прямо напротив, и я даю отмашку.

Пли!

По всей длине каравана защелкали арбалеты, и на охрану обрушился смертоносный дождь. Рыцари заплатили сполна за свое разгильдяйство, и из четверых всадников только один оруженосец удержался в седле.

Пригнувшись к гриве, он бросил коня в сторону и погнал его в поле, унося в своем бедре арбалетный болт.

Не давая оставшимся в живых опомнится, выскакиваю из кустов и ору во все горло.

— На землю, мать вашу! Мордой в землю или зарублю!

Прямо передо мной телега, из-за нее выскакивает кнехт с вытаращенными от ужаса глазами. Он тянет меч из ножен, но не успевает. Короткий боковой удар в челюсть опрокидывает его на землю.

— Лежать, если жить хочешь! — Бешеным криком останавливаю его попытку встать.

Озираюсь по сторонам и вижу, что все уже кончено.