Это не пропаганда. Хроники мировой войны с реальностью - Питер Померанцев

class="title3">

Волны демократизации

Посреди нашего разговора с Срджей Поповичем, объясняющим мне, как свергать диктаторов, раздается звонок. Его предупреждают о выходе статьи, утверждающей, что он связан с ЦРУ и стоит за революциями на Ближнем Востоке. Сначала эта статья появилась в ежедневной газете в Стамбуле, затем – на небольшом сербскоязычном сайте, посвященном пророссийским заговорам. После этого текст опубликовали на сайте православных патриотов, а завтра он появится на первой полосе одного из крупнейших таблоидов Сербии – который, как полагает Срджа, опубликует статью не чтобы навредить ему лично, а потому что теории заговора отлично продаются [30]. Хотя правдивая статья о Срдже вышла бы куда интереснее. Его офис расположен между парикмахерской и кондитерской среди монолитных бетонных кубов Нового Белграда, построенных при коммунистах. Незадолго до нашей встречи туда попытались проникнуть журналисты российского государственного телевидения. Если они надеялись найти там десятки оперативников ЦРУ, их ожидало разочарование. Постоянный штат компании состоит из четырех сербов, а аккуратный серый офис, где они работают, был бы неотличим от обычной бухгалтерской конторы – если бы не множество постеров с изображением сжатого кулака, логотипа Срджи. Именно здесь они пишут пошаговые руководства по проведению «ненасильственных кампаний прямого действия», которые затем скачивают десятки тысяч людей по всему миру (чаще всего – в Иране). Они организуют семинары и планируют онлайн-лекции Срджи в Гарварде, обучающие активистов со всего мира свергать диктаторов без единого выстрела.

«Только посмотрите, как они расширяют поле боя, – говорит Срджа, положив трубку, – они копируют сообщения друг друга, хотя их нельзя назвать союзниками, и атакуют с разных сторон. Такое ощущение, что они учатся у меня. И знаете, что самое смешное? Мы никогда не работали ни в России, ни в Турции».

Однако Срджа работал в большинстве других стран. Когда вы читаете эти строки, Срджа может быть в Азии или в Латинской Америке, в Восточной Европе или на Ближнем Востоке. В конференц-зале неприметной сетевой гостиницы за столами, расставленными полукругом, словно прилежные ученики, сидят мужчины и женщины всех возрастов: юристы-правозащитники, учителя, студенты, мелкие бизнесмены. Перед ними стоит Срджа, стройный, одетый в толстовку по студенческой моде 1990-х – хотя ему уже за сорок. Он то садится, то снова встает, будто пытаясь физически раскачать настроение в аудитории. Срджа говорит на немного американизированном английском, а его глубокое и четкое славянское «р» придает особую силу каждому слову, даже незначительному. Собравшимся уже кажется, что этот парень – их близкий друг и вместе они смогут изменить ход истории. Слушатели тщательно записывают его слова, а когда Срджа шутит, разражаются громким смехом.

Срджа часто начинает свои семинары с чего-то на первый взгляд легкомысленного вроде лафтивизма [31] – использования юмора в революционных кампаниях. В качестве примера он рассказывает, как в 1980-х польские антикоммунисты выходили на улицы, везя тачки, груженные телевизорами. Они делали это во время выпусков теленовостей, выражая тем самым свое неприятие государственных СМИ.

Лафтивизм, по мнению Срджи, выполняет двойную функцию. Прежде всего психологическую: смех лишает авторитарного лидера ауры неприкосновенности. Кроме того, он ставит режим перед дилеммой: если вооруженные представители спецслужб начнут арестовывать активистов за шутки, части населения это может не понравиться. Своим ученикам Срджа говорит, что активисты вообще должны стремиться быть арестованными за что-то смешное. На его семинарах быстро понимаешь: протесты могут быть «ненасильственными», но это не значит, что они для слабаков. Его вера в ненасильственный подход основана не столько на пацифизме, сколько на расчете. Когда дело касается физической силы, у режимов есть преимущество, но справиться с большими мирными толпами на улицах они не могут.

Срджа рассказывает об архетипическом протестном движении, которое возглавлял сам [32]. Притушив свет в зале, он показывает на экране видео, снятые между серединой 1990-х и 2000 годом, когда он руководил студенческой группой «Отпор!». Они пытались свергнуть югославского диктатора Слободана Милошевича, который втянул страну в три войны со своими соседями и спонсировал главарей вооруженных формирований, строивших концентрационные лагеря и убивавших мусульман. СМИ Милошевича пропагандировали идею мира, где Сербия, с одной стороны, выполняла 700-летнюю миссию по спасению Европы, а с другой – выступала жертвой империалистического Запада. Параллельно с этим бандиты-«патриоты» избивали оппозиционеров-«предателей» в темных переулках Белграда и тусовались под местный гибрид фолка и нечеловечески жизнерадостного техно.

Когда деспотичная жена Милошевича заявила, что протест скорее будет утоплен в крови, чем ее муж подаст в отставку, «Отпор!» организовал станцию по переливанию крови и отправил пакеты с собранной кровью в правительственную резиденцию с вопросом: не уйдет ли наконец семья Милошевичей, раз они получили свою кровь?

Но такие выходки – только начало. По ходу семинара советы Срджи становятся все более стратегическими. Он объясняет, почему так важно сформулировать видение желаемой альтернативной политической модели; как объединять группы людей с разными идеалами при помощи «наименьшего общего знаменателя»; как находить слабые места у «столпов власти» и использовать их в своих интересах.

В последние годы правления Милошевича Срджа и его партнеры создали манифест, утверждавший, что подлинный патриотизм означает мир с соседями Сербии и присоединение к «международному сообществу» – Западу, Европе. Что мир не сговорился против Сербии. Студенты выходили на марши с флагами разных стран, играя на чувствах многих сербов по отношению к себе и своей истории. Сербия сражалась с нацистами, дистанцировалась от Советского Союза, так почему бы ей не стать партнером западных союзников? Такая идея могла найти отклик не только у студентов, но и у шахтеров и фермеров.

«Отпор!» набирал силу, но, когда в 1999 году НАТО начала бомбить Белград, чтобы предотвратить дальнейшие этнические чистки Косово, устроенные Милошевичем, Срджа понял, что это лишь сплотит людей вокруг диктатора. Бомбы попали в правительственный телевизионный комплекс, прозванный «Бастилией», но к тому времени медиамонополия уже рухнула. В распоряжении Срджи была B92, запрещенная радиостанция, вещавшая через интернет из подвала дома его друга. Режим еще не успел разобраться, как работает эта технология. Помимо панк-рока, радиостанция транслировала политические дискуссии и формировала онлайн-сеть с другими независимыми СМИ по всей стране.

Им удалось привлечь на свою сторону не только студентов и профсоюзы, но и один из бастионов режима Милошевича – полицию. «Отпор!» устраивал уличные шоу, на которых награждали призами «лучшего полицейского Белграда». Полицейские поняли, что движение им симпатизирует. Когда опросы показали, что большинство жителей страны уже выступает против Милошевича, но не хочет поддерживать городских либералов вроде Срджи, люди из «Отпора!» скрепя сердце поддержали на следующих выборах ученого с патриотическими взглядами в качестве единого кандидата. Милошевич подтасовал результаты.