Слуга Света - Павел Филатов

— Дай, пожалуйста, открывалку. — Наконец, попросил я Алана.

— Чего? — переспросил тот, отрываясь от своей трапезы, и вытирая губы рукавом куртки.

— Открывалку, — пояснил я, — с помощью которой я банку открою. Ну, или нож дай, если есть.

— Откуда ты такой взялся на мою голову?

— С Земли, — огрызнулся я.

— Да не обижайся ты. Просто ни как не могу привыкнуть, что ты не знаешь самых элементарных вещей! — сказал Алан, придирчиво изучив каждую черточку на моем лице. — Видишь полоску бумаги? — я кивнул. — Найди ее краешек и потяни в сторону, — посоветовал он мне. Я так и сделал. Оказалось, что банка открывается совсем как пачка сигарет. Я полностью снял бумажную ленту, и верхняя часть банки отвалилась.

Прежде чем приступить к ужину тщательнейшим образом обнюхал предложенное блюдо. Да я был голоден, но это вовсе не значило, что стану есть какую-нибудь гадость, типа перловой каши. Я домашний мальчик, в конце концов, а не путешественник, который и жучками всякими сможет питаться!

К счастью для меня, от содержимого банки исходил приятный запах мяса и специй. Больше я ничего понять не успел, так как мой изголодавшийся, и потому обиженно урчащий, желудок, взял контроль над разумом. На еду я набросился, как хищник на добычу, за которой гнался минимум день. Это были не консервы, а настоящий горячий ужин. Что-то вроде гречневой каши, с большими кусками нежного мяса. Всю эту пол литровую банку, я опустошил за минуту, а потом еще и ложку облизал.

— Давно не кушал? — спросил Алан, с сочувствием глядя на меня. В ответ я только и смог, что кивнуть головой. Мне стало неловко от того, что я кушал, наплевав на приличия.

— Ладно тебе, не стесняйся, — сказал Алан, заметив мое смущение. — Я знаю, что такое голод. Сам себя не лучшим образом вел, в таких ситуациях. Ты хоть наелся?

— Не знаю, — честно признался я. — Еще не понял.

Вроде и желудок уже был наполнен, и чувствовал я себя вполне сытым, только вот легкое чувство голода все равно осталось.

— Бывает. Ты подожди немного, и будем мясо на углях жарить. Выдержишь?

— Конечно.

— Ну и здорово. Давай, лучше рассказывай, как ты на Станции оказался. А я потом на твои вопросы отвечу. Смотрю, тебя от них прямо распирает. Лопнешь еще!

— Что, так заметно?

— Еще бы! Ну, давай, я слушаю.

Собравшись с мыслями, я начал пересказывать ему свою историю. Никогда не являлся хорошим рассказчиком. Всегда так со мной, перескакиваю с темы на тему, начинаю с одного, а заканчиваю совсем другим. Сначала я путался в словах, запинался, но потом все пошло нормально. Речь получалась связанная и красивая. Такое со мной происходило впервые. Видно очень уж сильно было во мне желание не ударить в грязь лицом перед новым другом. Чем дальше рассказывал, тем самому становилось интересней. Я рассказал ему все, ничего при этом не утаив. И про дверь в стене, и про свои поиски, и про то, как оказался в коридоре, в котором едва не остался навечно, и про станцию. Ни слова не сказал лишь о том, как сильно успел соскучиться по родителям. Вряд ли он меня поймет, путешественник все-таки.

— Повезло тебе, — сказал Алан, выслушав меня до конца.

— Ты уже говорил об этом. Я теперь путешественник, и все такое.

— Да нет, я совсем о другом. Тебе повезло, что ты смог сам открыть дверь. Коридор — это ловушка, рассчитанная на людей, которые сами еще не научились открывать двери, но уже видят, как это делают другие. Та толстая женщина заметила тебя и решила убить. Вместо того чтобы, как положено, пройти на Станцию, она затащила тебя в коридор, в котором, для обычного человека, выхода не предусмотрено. Ты должен был остаться там навсегда.

— Но зачем ей это? — удивленно спросил я. Почему-то не ожидал я такого коварства. Просто думал, что мне не повезло, а тут такое!

— Зачем? Кто ее знает. Люди, они ведь, знаешь, разные бывают. Может быть она черная ведьма, а может и обычная женщина с неудавшейся личной жизнью.

— Я бы ее убил, если бы встретил! — горячо выкрикнул я.

— Вселенная только кажется большой, может еще и встретитесь. Только вот пока словами лучше не кидайся.

— Ладно, — согласился я, уже успев немного умерить свой гнев. — Ты, кажется, обещал ответить на мои вопросы?

— Ага. Спрашивай.

— Раз ты говоришь, что ловушка рассчитана на новичков, на тех, кто сам не сможет открыть дверь, значит, я не стал чужим своему миру?

Алан поморщился:

— Ты не совсем прав, просто еще порвались не все нити связывающие тебя с твоей родиной. Ты уже мог видеть, как дверь открывают другие путешественники. Кстати, я склоняюсь к версии, что та толстуха была ведьмой.

— Почему?

— Понимаешь, она колдовала, прежде чем дверь открылась. Совершаемые ей пассы руками, не что иное, как магия. Ей потребовались приложение всех своих знаний и способностей, чтобы открыть ту дверь. В пользу этого говорит хотя бы тот факт, что дверь она открыла ровно в том месте, где это сделала ее предшественница. Тут дело в том, что дверь, открывающая проход в другой мир, оставляет за собой след, который не исчезает еще очень долго. Видимо она, как и ты искала место прокола вашей реальности, и так уж совпало, что нашла его, когда ты был неподалеку. Когда стала открывать дверь, заметила тебя и видимо сочла за конкурента, потому и решила убить.

— Какого еще конкурента?

— Тут можно только догадываться, — Алан почесал затылок. — Судя по твоим рассказам, в вашем мире мало кто знает про Станцию и множество обитаемых планет, которые она объединяет. Быть может, для ваших колдунов считается высшим пилотажем, открыть эту злополучную дверь. Вот толстушка и увидела в тебе соперника, который пытается оттяпать кусок ее славы.

— Так если ей для перехода на Станцию был нужен чужой проход, откуда она могла узнать об этом коридоре?

— Действительно, странно, — Алан задумчиво почесал затылок. — Скорее всего, раньше она уже пыталась открыть такую дверь. Только попала не на Станцию, а в эту ловушку. Смогла из нее выбраться, но запомнила последовательность действий, чтобы в случае необходимости без проблем вернуться туда. Поэтому она прошла на Станцию, а тебя отправила по ложному адресу. В любом случае, ты столкнулся с крайне хитрой ведьмой!

— А как такие ловушки-коридоры изготовляют?

— С помощью магии, конечно же! И то, только самые великие из волшебников способны на это, потому что, коридор — это маленький, но мир, созданный на стыке миров.

— Разве магия существует? — вновь удивился я.

— А способность путешествовать между мирами, по-твоему, это что такое?

И действительно как-то я об этом и не задумывался. Принял как должное, что если стал чужим своему миру, то можно спокойно перейти в другой, а вот поразмыслить о механизме перехода не сообразил.

Меня захватило ощущение нереальности, будто это вовсе и не я сижу под деревом, и как об обычных вещах говорю, о магии и о путешествиях между мирами. На Земле любой врач, услышь он сейчас этот разговор, непременно пригласил бы меня отдохнуть у него в клинике! Может быть, мне это все, на самом деле, лишь мерещится, а сам я сейчас сижу в комнате с мягкими стенами?

— Я думал, что путешествия между мирами, это, скорее, наука.

— Да ну? — усмехнулся Алан. — И люди, те, что утратили связь со своим миром, тоже двери с помощью науки открывают? К слову говоря, хочешь, докажу тебе, что ты на самом деле настоящий путешественник!

— А давай! — махнул рукой я.

— Вспомни, как ты открыл дверь в том коридоре. Откуда она, по-твоему, взялась? Вот то-то же! Пускай в таком вот кармане между мирами, сделать это в сотни раз проще, все равно — обычному человеку это не под силу. Если бы ты не был настоящим путешественником, то сейчас не сидел рядом со мной!

Мне оставалось лишь согласно покачать головой. Логичными были его слова, только мне все равно было больно это признавать. Я не чувствовал себя на Земле лишним. У меня были родители, которые меня любили, и которых любил я. У них всегда находилось для меня свободное время. У меня и друзья были, настоящие, верные, с которыми не бывало скучно. В школе я не был отщепенцем. Не было во мне ничего оригинального — ровным счетом ничем не отличался от своих сверстников. Никогда не хотел вырваться из привычной реальности — мои мечты оказаться на месте книжных героев, в счет можно было не принимать. Я даже не мечтал, как можно скорее вырасти и начать жить самостоятельно, без присмотра родителей. Я всегда был полностью доволен своей жизнью, и мечтал вовсе не о переменах в ней — молился, чтобы все оставалось на своих местах.

Но, по всему выходило, что Алан действительно прав. Я был не нужен своему миру, так же как и он мне. И вся моя любовь к родителям и друзьям, оказывалась не такой уж искренней и сильной, как представлялось мне самому.

От этих мыслей мне стало тошно. Получалось, что я какой-то моральный урод, не способный на настоящие чувства.