Лето, прощай - Рэй Брэдбери

– Спокойной ночи, ребятки. Храни вас Бог.

Мальчики разбежались по своим спальням. Они ощущали, хотя и не слышали, как тикают башенные часы, а под покровом ночи крадется будущее.

В темноте Дуг услышал, как Том зовет его из своей комнаты напротив.

– Дуг?

– Чего тебе?

– Оказалось не так уж трудно.

– Пожалуй, – отозвался Дуг. – Не так уж трудно.

– Мы справились. По крайней мере, восстановили порядок.

– Не уверен, – сказал Дуг.

– Точно говорю, – настаивал Том, – потому что эти проклятые часы утром прикажут солнцу взойти. Скорей бы.

Вскоре Том уснул, а за ним и Дуг тоже.

Глава 28

Боммм!

Келвин Си Квотермейн заворочался во сне, а потом медленно сел в постели.

Боммм!

Великие часы били полночь.

Он, полукалека, невольно устремился к окну и распахнул створки под бой великих часов.

Боммм!

– Трудно поверить! – пробормотал он. – Не умерли. Не умерли. Чертов механизм отремонтирован. Утром обзвоню наших. Может, и делу конец. Может, все утряслось. Во всяком случае, город живет как положено; завтра же начну планировать дальнейшие шаги.

Подняв руку к губам, он нащупал непривычную штуковину. Улыбку. Хотел ее поймать и, если получится, изучить.

«Не иначе как это погода, – думал он. – Не иначе как это ветер – дует в нужном направлении. А может, на меня снизошел путаный сон – что же мне приснилось? – как только ожили часы. Придется над этим поразмыслить. Война почти окончена. Но как мне из нее выйти? И как победить?»

Квотермейн высунулся из окна и поглядел на луну – серебристую дольку в ночном небе. Полумесяц, часы да скрип собственных костей. Квотермейну вспомнились бесчисленные ночи, проведенные у окна, над спящим городом, хотя в прежние годы спина его оставалась прямой, а суставы – подвижными; в прежние годы он был молод, свеж как огурчик и беспощаден – точь-в-точь как нынешние мальчишки.

Минуточку! У кого там близится день рождения? – спросил он себя, пытаясь вызвать в памяти школьные реестры. У одного из этих чудовищ? Вот это шанс так шанс. Я их убью добротой, изменю себя до неузнаваемости, переоденусь домашним псом, а вредного кота спрячу внутри!

Им-то невдомек, чем я их прошибу.

Глава 29

Погода в тот день стояла такая, что все двери с самого утра были нараспашку, а оконные рамы подняты. Сидеть в четырех стенах стало невыносимо, вот люди и высыпали на воздух: никто не хотел помирать, все хотели жить вечно. Настоящая весна, а не «прощай, лето», райские кущи, а не Иллинойс. Ночью прошел ливень, напоивший жару, а утром, когда тучи поспешили прочь, каждое дерево в каждом саду проливало, чуть тронь, свой отдельный дождик.

Квотермейн выбрался из постели и с грохотом колесил по дому, крутя колеса руками, пока снова не обнаружил на губах эту диковинную штуку – улыбку.

Пинком здоровой ноги он распахнул кухонную дверь и, сверкая глазами, с прилипшей к тонким губам улыбкой въехал во владения прислуги, а там:

О, этот торт!

– Доброе утро, мистер Кел, – сказала кухарка.

На кухонном столе альпийской вершиной громоздился торт. К утренним ароматам примешивались запахи чистого горного снега, кремовых розочек и цукатных бутонов, а еще нежных, как цветочные лепестки, свечей и полупрозрачной глазури. Торт красовался, будто далекий холм в пророческом сне – белый, точно лунные облака, выпеченный в форме прожитых лет, утыканный свечками, – хоть сейчас зажигай да задувай.

– Вышло на славу, – прошептал Квотермейн. – Бог свидетель: то, что надо. Несите в овраг. Да поживее.

Экономка на пару с садовником подняли белоснежную гору. Кухарка бросилась вперед, отворяя двери.

Они прошествовали за порог, сошли с крыльца и пересекли сад.

«Кого оставит равнодушным такая вкуснотища, такая мечта?» – вопрошал про себя Квотермейн.

– Осторожней!

Экономка поскользнулась на росистой траве.

– Нет, ради бога, только не это!

Когда он решился открыть глаза, порядок следования был уже восстановлен; обливаясь потом, прислуга спускалась по склону в зеленый овраг – туда, где у зеркального ручья, в прохладной тени раскидистых деревьев стоял именинный стол.

– Благодарю, – прошептал Квотермейн, а потом добавил: – Всевышнего.

Внизу, в овраге, торт водрузили на стол, чтобы он до поры до времени белел, и светился, и поражал своим совершенством.

Глава 30

– Вот так, – сказала мать, поправляя ему галстук.

– Кому это нужно – к девчонке на день рожденья тащиться, – бурчал Дуглас. – Тоска зеленая.

– Если сам Квотермейн не поленился заказать торт для Лисабелл, то и ты не сочти за труд ее поздравить. Он даже разослал приглашения. Прояви элементарную вежливость – больше ничего не требуется.

– Что ты копаешься, Дуг, шевелись! – крикнул Том, заждавшийся на крыльце.

– На пожар, что ли? Иду, иду.

Стукнула дверь, затянутая москитной сеткой, и вот он уже выскочил на улицу, и они с Томом двинулись вперед сквозь дневную свежесть.

– Кайф! – мечтательно шептал Том. – Обожрусь сейчас!

– Нутром чую какой-то подвох, – выговорил Дуглас. – Почему Квотермейн не стал гнать волну? С чего это он вдруг подобрел, улыбочки расточает?

– Никогда в жизни, – сказал Том, – не считал подвохом кусок торта и порцию мороженого.

У одного из соседских домов им встретился Чарли, который с похоронным видом зашагал с ними в ногу.

– Этот галстук меня уже доконал, – проворчал он, не нарушая торжественную шеренгу.

Очень скоро к ним присоединился Уилл, а потом и все прочие.

– После дня рожденья айда купаться! Может, другого случая не будет – вода уже холодная. Лето кончилось.

Дуг спросил:

– Неужели я один заподозрил неладное? Прикиньте: зачем старик Квотермейн устраивает праздник ради какой-то Лисабелл? Зачем пригласил нас? Не к добру это, парни.

Чарли потеребил галстук и сказал:

– Неохота говорить, Дуг, но, кажись, от нашей войны скоро останется один пшик. Вроде как теперь смысла нет с ними сражаться.

– Не знаю, Чарли. Концы с концами не сходятся.

У оврага они остановились.

– Пришли, – сказал Дуглас. – Теперь не зевайте. По моему приказу будьте готовы рассредоточиться и скрыться. Вперед, парни. Я задержусь. У меня возник стратегический план.

Бойцы нехотя двинулись под откос. Первую сотню футов преодолели походным шагом, потом заскользили, а под конец с гиканьем понеслись вниз прыжками и скачками. На дне оврага, у столов, они сбились в кучку и заметили, как вдалеке белыми пташками тут и там порхают по склону девочки, которые вскоре тоже сбились в кружок; под конец явился и сам Келвин Си Квотермейн – он катил по тропе в инвалидной коляске, издавая оглушительные, радостные вопли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});