Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По дороге Буш сам себе дивился: он думал об отце не с раздражением, а с любовью и сочувствием. Старик теперь действительно вызывал лишь сострадание и жалость; дни его могущества канули в Лету. Сейчас отец и сын поменялись ролями. Так и будет продолжаться - конечно, если ему, Бушу, суждено когда-нибудь вернуться в этот тесный подслеповатый домик.
Буш думал теперь о смерти матери, все еще разбираясь в своих чувствах. Мысли его были поглощены этим, когда фургон вдруг резко, с визгом тормознул и остановился - как бы перед невидимой стеной. Буша мотнуло назад, к дверям; они распахнулись, и он чуть ли не кубарем выкатился наружу.
Отряхивая пыль с ладоней, он бегло огляделся кругом. Его фургон только что въехал в железные ворота в глухой стене - их теперь запирали двое стражей. Дворик вокруг был сер, угрюм и донельзя замусорен. Тюремщики-солдаты провели Буша через двор ко входу в серое бесформенное здание - так Бушу показалось сначала. Но потом он с ужасом, все еще не веря, признал в нем Институт Уинлока.
Странное ощущение - однако обычное для всех, кто, Странствуя во Времени, привык принимать вчера за завтра и наоборот, - всплыло наружу и совершенно захватило его. Некоторое время он даже отказывался верить, что попал в нужную эпоху. Ведь не изменяет же ему память: Институт помещался на тихой зеленой улочке, его окружала стайка жилых домов, а перед входом всегда была автостоянка… И только уже внутри этого гриба-здания он, припомнив кое-что, сам дал себе ответ. Подчиняясь режиму досточтимого генерала Болта, Институт был повышен в ранге - об этом говорил еще отец. А посему для расширения и солидности снесли весь прилежащий квартал и обнесли весь караван-сарай стеною - так легче обороняться в случае чего, и (преимущество!) мог быть зарегистрирован и допрошен всякий входящий и выходящий…
Внутри, правда, Институт почти не изменился. Он явно процветал: тут уже успели усилить освещение, перестелить полы и (кстати) вмонтировать в каждую щель глазки телепередатчиков. Регистрационный стол (раньше просто дежурка) удлинили чуть ли не втрое. За ним торчали форменные фуражки четверых служащих; их одолевала зевота, но они крепились что было сил - сказывалась палочная дисциплина. Напряженность и тоска, наполнявшие воздух и вытеснившие прежнюю дружескую атмосферу, были, пожалуй, самой разительной переменой.
Конвоиры Буша предъявили на вахте пропуск и бумажку с печатью. Служащий пошептался по телефону, кивнул и каркнул: «Третий бокс!» Солдаты довели Буша до двери с «тройкой» - за ней оказалась тесная каморка шага в три длиной - и исчезли, повернув ключ в двери.
В комнатке не было ничего, кроме двух шатких стульев. Буш так и остался стоять посредине, вслушиваясь и приглядываясь. Похоже, он еще легко отделался (а в голове уже роились тычки, зуботычины, стволы между лопаток - приметы всех без исключения тоталитарных режимов). Может, у тех двух солдат был приказ только доставить его сюда с докладом. Буш надеялся, что Хауэлс еще тут; Хауэлс всегда принимал его отчеты и - Буш-то это давно приметил - втайне им восхищался и беззлобно ему завидовал.
Однако что-то долго за ним не шли. Что за неприятности они имели в виду?.. Эх, только бы они забыли напомнить об этом лишнем годе - как им объяснишь, что ведь собирался вернуться, работать как следует, сдать отчет, наконец… Нет, не могли с ним обойтись совсем уж круто: как-никак, он - Странник-рекордсмен, лучший и опытнейший…
Другой вариант (ведь возможен и другой): вместо старины Хауэлса там сидит новый человек, и он не знает об его, Буша, опоздании. Но ведь человек этот тогда - посаженный Режимом болтовский прихвостень…
Буш представления не имел о том, что творится в стране, если не считать туманных намеков отца, а потому воображение рисовало ему картины одну кошмарнее другой. Еще и этот клубок вплелся в его мозг, где й без того уже не было свободного местечка. Все последние события: Лэнни; поединок со Стейном; потрясение от того, что Борроу шутя выкрал и воплотил его сокровенные мысли; и, наконец, известие о смерти матери - это было уж слишком. Он боялся, что разум его не выдержит тяжесть могильной плиты. Буш почти повалился на стул и схватился за голову.
Внезапно он вскочил, как пораженный электрическим разрядом. Дверь была распахнута, и в проеме стоял кто-то. Наверное, что-то случилось с глазами: Буш никак не мог его разглядеть.
- Вы можете принять мой отчет прямо сейчас? - осведомился Буш, подавшись вперед.
- Да, если вы последуете за мной.
На лифте они поднялись на третий этаж, куда Буш обычно сдавал отчеты. И вдруг дрожь ужаса пробрала его, и явилось предчувствие непоправимой и большой беды. Ему на миг показалось, будто все вокруг словно заострилось и стало зловещим: двери, стены, и больше всего - лифт, со злорадным клацаньем прихлопнувший его при выходе когтями-дверьми:
- А что, в отчетной все еще работает Реджи Хауэлс?
- Хауэлс? Кто такой? Впервые слышу.
В отчетной все осталось по-прежнему; хотя нет, подлый глазюка-телепередатчик и тут выглядывал из стены. Это осложняло дело: не все любят каяться при лишних свидетелях. В комнате помещался стол со стульями по обе стороны, проектор и магнитофон. Буш так и стоял у стола, сжимая и разжимая кулаки, когда вошел Франклин.
Буш всегда помнил этого подслеповатого полукабана-получеловека с крохотными глазками помощником Хауэлса. Буш его всегда недолюбливал и никогда не искал его расположения - что могло изрядно повредить ему сейчас. Однако он приветствовал вошедшего почти тепло - приятно все-таки увидеть знакомое лицо, пусть и поросячью физиономию Франклина. А тот со времени их последней встречи явно попышнел, покруглел и (вещь неслыханная!) даже как будто вырос.
- Присаживайтесь, устраивайтесь поудобнее, мистер Буш. И давайте сюда этот ваш сверток.
- Сожалею, что не смог отчитаться тут же, по прибытии. Видите ли, моя мать…
- Знаю. Мы куда лучше информированы, чем вам кажется. Вот вам на будущее: впредь отчитывайтесь немедленно. Блюдя инструкции, вы обезопасите себя от разного рода неприятных неожиданностей. Усвоили?
- Да, вполне. Следует запомнить. Я слышал, будто Реджи Хауэлс уволился или что-то в этом роде…
Угольки-глазки за круглыми очками слегка мигнули.
- Застрелили его, по правде-то говоря.
Это «по правде-то говоря» привело Буша в смятение: уж очень не вязалась почти панибратская вторая, часть фразы со скорбным содержанием первой. Он решил, что на всякий случай о Хауэлсе пока стоит молчать. В то же время его так и подмывало сделать самую неуместную сейчас вещь: хорошенько двинуть кулаком по носу-пятачку.
Пытаясь воздержаться от исполнения сего намерения, Буш поспешно достал плоскую старенькую сумку и начал было расстегивать «молнию».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Лето Гелликонии - Брайан Олдисс - Научная Фантастика
- Долгие сумерки Земли (The Long Afternoon of Earth) - Брайан Олдисс - Научная Фантастика
- Долгие сумерки Земли - Брайан Олдисс - Научная Фантастика
- Удовольствие для двоих - Брайан Олдисс - Научная Фантастика
- Пара-циклоп - Брайан Олдисс - Научная Фантастика
- Да здравствует Фрэнк ! - Брайан Олдисс - Научная Фантастика
- Время человека - Брайан Олдисс - Научная Фантастика
- Доклад о вероятности А - Брайан Олдисс - Научная Фантастика
- Летающий червяк - Брайан Олдисс - Научная Фантастика
- Переводчик - Брайан Олдисс - Научная Фантастика