Железный век (сборник) - Святослав Логинов

Басовитое гудение прервало танатоидальные мысли. Вдоль ущелья, держась в нескольких метрах от обрыва, медленно летел грузовой флаер. Сквозь прозрачную лобовую броню Аниэль Гоц разглядел лицо Сагита.

Увидав недруга Аниэль так удивился и возмутился, что на долю секунды даже забыл о своём бедственном положении. Вот оно как?! Этот браконьер запросто болтается на казённом грузовике в самых заповедных местах, где даже охране нельзя появляться иначе как пешком! Ну, этого он так не оставит… с поличным взять Сагита не удалось, так что от тюрьмы он открестится, но уж фермы лишится наверняка и будет выслан с Земландии без права возвращения.

Гоц поспешно поднялся и принял максимально внушительный вид. Затем повелительно махнул рукой, требуя остановиться.

Флаер завис метрах в пяти от карниза, Сагит откинул колпак, высунулся наружу и принялся внимательно разглядывать Гоца.

"Вот оно! — галопом неслись мысли. — Значит, он не по своим горам шастает, а сюда летает! Как же я его раньше не углядел? Ну, ничего, сколько верёвочке ни виться, а кончик сыщется!"

— Сидишь? — неласково спросил Сагит. — Ну, посиди ещё чуток, пока я с делами управлюсь.

Спасительный флаер медленно отплыл в сторону и опустился у самого завала. Сагит выскочил из кабины, подошёл к туше бюфтона, принялся придирчиво осматривать её. У флаера откинулся грузовой люк, погрузчики деловито принялись разбирать завал. Через четверть часа освобождённая от камней туша была втянута внутрь и люк захлопнулся. Всё это время Аниэль вьюном вертелся на карнизе, рискуя сорваться и загрохотать вниз. Происходящее не укладывалось ни в какие рамки. Преступник даже не пытался скрываться, он действовал столь нагло и открыто, словно в кармане у него лежала лицензия на отстрел. Хотя, какая тут может быть лицензия, здесь же заповедник, к тому же, скоро гон, а это — самка, которых вообще трогать нельзя ни при каких условиях! Теперь мерзавец не отделается ни штрафом, ни высылкой!

Сагит закончил работу, вновь взлетел на уровень карниза и откинул колпак, пристально разглядывая Аниэля.

— Ваши действия неправомочны! — гневно заявил Гоц. — Полёты над заповедником, и потом… кто вам дал право забирать тело погибшего животного? Я буду писать рапорт в региональное управление по охране окружающей среды!

— А ты скотина, Гоц, — раздельно произнёс Сагит, разглядывая инспектора. — За бюфтона тебя совесть не мучает? Ведь самку угробил.

— Несчастный случай! — быстро произнёс Аниэль. Его вдруг осенила элементарнейшая в своей чудовищности мысль, что сейчас Сагит столкнёт его с обрыва или просто улетит, бросив тут на верную гибель. В старых книгах подобные вещи встречались сплошь и рядом, так почему бы такому не произойти и сегодня? Тут не Земля, а дикий мир, на всей планете и полсотни человек не проживает… расследования проводить некому, да и незачем, спишут на нелепую случайность — и вся недолга.

— Значит, не мучает… — задумчиво произнёс Сагит. — Только когда рапорт сочинять станешь, не забудь указать причину, с чего бы вдруг лавина сошла. А я доказательства предоставлю, — Сагит поднял руку и повертел перед Гоцем крошечным пёстрым параллелепипедом, в котором инспектор узнал кассету, специально купленную для съёмок злополучного фильма.

— Отдайте! — потребовал Гоц. — Это чужое имущество!

— Копытень, тоже чужое имущество, — веско возразил Сагит, — к тому же, он живой, а ты его чуть не убил. Припозднись я на пару часов — и всё, заели бы зверя. Или ты только диких животных охраняешь, на остальных тебе плевать с присвистом?

— Какой копытень? Я ничего не знаю! Это тебе придётся объясняться, каким тебя сюда ветром занесло. Тут заповедная зона.

Сагит притёр флаер к самому обрыву, протянул руку. Гоцу на мгновение показалось, что его собираются схватить за шкирку, чтобы рывком… скинуть вниз или втащить в машину? — этого Гоц не понял. Однако, Сагит всего лишь ухватил двумя пальцами за край воротника и выдернул оттуда крошечный пеленгатор, пропажу которого Аниэль успел оплакать.

— Вот как меня сюда занесло, — учительским тоном произнёс Сагит. — Прибыл для спасения гибнущего человека. Летел за очередной партией зерна, а тут вдруг сигнал… Кстати, будешь писать рапорт, не забудь указать, каким макаром эта штучка оказалась в ухе моего копытня. Насколько я разбираюсь, это имущество экологического общества, редких животных кольцевать… Только не здесь, не на Земландии… тут с жучками, сам понимаешь, аккуратнее нужно.

Гринписовец позеленел.

— А бюфтона я сдам, — соловьём разливался Сагит. — Доложу, каким образом я его нашёл, доказательства представлю — и сдам. Мне и десяти процентов комиссионных хватит. А штраф и всё остальное, чем ты меня пугал, это с виновника. Ну что, полетели рапорт писать?

— Подавись ты своим бюфтоном, — через силу выдавил Гоц.

— Вот видишь, бюфтон уже мой, — доброжелательно сказал Сагит. Он вытащил откуда-то лист бумаги и протянул Аниэлю, по-прежнему стоящему над обрывом: — Давай-ка, во избежание, актик подпишем, мол бюфтон достался мне по праву, поскольку выполз на моё поле и посевы травил. Не жрал, конечно, бюфтон кукурузы не ест, а просто вытаптывал. Так, мол, и так, при осмотре места происшествия… тут всё стандартно… разрешение на вывоз и продажу… фотографии я потом приложу, у меня их есть. Сам понимаешь, на моём острове бюфтонов больше чем на всей остальной планете, вот и лезут на поля, почём зря.

— Сволочь ты, — тоскливо сказал Гоц.

— Ну вот, чуть что, так и сволочь. Я же тебя спасаю. Не хочешь, не подписывай, — полетели рапорт составлять.

— А почему тут написано, что бюфтон — самец?

— Тебе нужны разбирательства из-за убитой самки? Мне — нет. Самку я даже с твоим разрешением убивать не стану.

Аниэль Гоц вздохнул, прижал лист к прозрачной лобовой броне флаера и, проклиная всё на свете, подписал бумагу услужливо поданной ручкой.

— На каждой странице распишись, — напомнил Сагит.

— Всё равно я тебя поймаю! — истово пообещал Гоц.

— Лови, — согласился Сагит, распахивая дверцу. — Только смотри, как бы снова где-нибудь не завязнуть. Второй раз могу и не поспеть вовремя.

Яичницу Сагит накрыл колпаком из частой стальной сетки и с тарелкой в руках вышел на улицу. Его слегка пошатывало после бессонной ночи, но всё же Сагит был доволен: он успел сделать всё и теперь можно было, не торопясь, проверить пару предположений. Одно предположение касалось насекомых, а второе — души человеческой.

Тарелку Сагит поставил на приступку крыльца, а сам уселся рядом. Привлечённые вкусным запахом немедленно слетелись слепни, стрекалки и всякие иные мухи. Но больше всего в этот ранний час было комаров. Насекомые облепили сетку густым шевелящимся слоем, но частая сеточка не пускала их к пище. Сагит терпеливо ждал, поглядывая в смотровой глазок, без которого, пожалуй, сквозь сетку и не заглянуть было бы. Вот, наконец, один особо тощий комаришка, сложившись чуть не вчетверо, протиснулся сквозь ячею, расправил крылышки и уселся на край глазуньи. Тщедушное брюшко раздавалось на глазах, ощутимо отсвечивая жёлтым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});