Голос Вессема - Теа Сандет

больше не могу.

Я достала комм. Если он заработает, позвоню Эме и скажу, что случилось, потому что до утра, до первого автобуса, я не дотяну. Комм включился, хотя трещин на экране прибавилось. Я тупо пялилась на экран загрузки — крутящийся цветочек с мигающими по очереди лепестками, и внезапно я поняла, что нужно делать.

Глава 4

— Нико, — позвала я, перекрикивая шум ветра, едва цветочек сменила моя обычная заставка. — Нико, ты тут? Пожалуйста, ответь!

— Привет, Рета, — отозвался знакомый голос, и от облегчения я прикрыла глаза. — Нужна помощь?

Нико не пострадал во время моего безумного падения. Значит, и у меня есть шанс. Нико умный, он что-нибудь придумает.

— Еще как нужна. Нико, я в полной жопе. У тебя есть доступ к навигатору?

— Есть.

— Видишь, где я? Мне нужно укрытие. Тут вокруг пылевая буря, автобусы не ходят, мне нужно продержаться до утра. Пожалуйста, найди что-нибудь!

Он помолчал, потом вывел карту на экран.

— Ты здесь, — сказал он, и на экране замигала точка. — А тебе нужно попасть сюда, — замигала вторая точка немного дальше по дороге. — Там есть старый железнодорожный вокзал, он лет пятьдесят не используется, на картах его нет, но на спутниковых снимках он виден. Иди к нему. Он немного в стороне от дороги, где старая железка, не пропусти. Если не подойдет, скажи, я пока поищу что-нибудь еще.

Я снова вернулась на дорогу и пошла вперед, прикрывая рукой лицо и периодически поглядывая на комм, чтобы не пропустить укрытие. Минут через десять я свернула налево, снова прошла через лес и наконец увидела станцию, о которой говорил Нико, — крепкую, сложенную из бетонных блоков, с целым навесом сбоку и даже с прозрачной пластиковой дверью. Если бы я не искала ее прицельно, то во время бури точно не нашла бы. Я кинулась к ней со всех ног и ввалилась внутрь, задыхаясь и кашляя, как Тень в худшие дни. Внутри было полно мусора, листьев, грязи, воняло какой-то гадостью — наверное, зверек пришел сюда из леса и умер, в центре стояли разломанные пластиковые сидения, сбоку виднелись старые терминалы по продаже билетов. С другой стороны тоже была дверь, а за ней при желании можно было разглядеть заросшую железную дорогу.

Я села на пол и достала комм.

— Нико, я на месте. Тут просто супер!

— Рад стараться.

Это был его стандартный ответ на мою благодарность. На самом деле, это было не то же самое, что разговаривать с живым Нико. Я не сразу это поняла.

Через неделю после похорон я, забившись в угол, просматривала его фотографии, которые еще оставались в моем комме. Серьезный Нико, смеющийся Нико, Нико с Коди, Нико обнимает меня одной рукой, а вторую вытянул вперед — фотографирует нас.

Коди был в душе, и я сделала то, что постеснялась бы сделать при нем — сказала, обращаясь к фотографии на экране:

— Привет, Нико. Знаешь, мне тебя ужасно не хватает.

И едва не заорала, услышав ответ:

— Привет, Рета. Нужна помощь?

— Нико? — переспросила я шепотом.

— Да, Рета.

— Как ты… Нико, я же была на твоих похоронах, — так же шепотом сказала я. — Я же видела, как тебя…

— Вот как? — отозвался он с сочувствием в голосе. — Видимо, поэтому и не пришло подтверждение отсрочки. Мне очень жаль, Рета. Хотел бы я сейчас быть с тобой.

— Какой еще отсрочки? — спросила я еле слышно с полным ощущением, что я сошла с ума.

И тогда он мне объяснил. Нико — настоящий Нико, когда он еще был жив — написал голосового помощника для моего комма. Еженедельно он отправлял системе подтверждение, что еще жив — значит, отзываться не надо. Когда сообщение не пришло, система активировалась. Как только я позвала его — он ответил.

Мне хотелось побиться головой о стену. Нико умер, но его голос в моем комме. Его кремировали, но я с ним разговариваю. Это было безумие.

Я никому не рассказала, даже Коди. Он сам заметил, что со мной что-то неладно, и припер меня к стенке. И не верил, пока я не достала комм и не произнесла:

— Привет, Нико.

Вскоре мы выяснили, что Нико можно попросить что-то сделать — и он сделает, даже если мой комм вообще такого уметь не должен. Можно просто поболтать, и он поддержит разговор. Если рассказать ему что-то — он это запомнит. А еще он помнил все, что помнил настоящий Нико.

Можно было только гадать, как он смог это сделать. И зачем.

Потом уже я стала замечать, что некоторые фразы он повторяет. Разговоры постоянно ходили по кругу. Иногда мне удавалось сказать что-то, что вызывало новую реакцию, и это был удачный день. Я часами сидела, положив перед собой комм, и искала новые формулировки. Это сначала смешило Коди — ему самому нравилось, когда Нико выдавал что-то неожиданное, — потом надоело. А потом он понял, что у меня серьёзные проблемы.

Я встала с пола, прошлась из угла в угол. Поглазела на темные билетные терминалы. Пнула вендинговый автомат. Внутри что-то звякнуло, и внезапно из недр аппарата вывалилась банка энергетика. А жизнь-то налаживается!

— Нико, ты тут? — спросила я, открывая банку. Конечно, она здесь хренову тучу лет пролежала, но что ей будет? — Хочешь посмотреть, где я?

— Давай, — согласился он.

Я подняла комм и поводила камерой из стороны в сторону.

— Мило, — сказал Нико. — Прямо бизнес-класс.

— Мило — это то, как я вообще тут оказалась, — вздохнула я. — Не поверишь, что сегодня было.

Я вкратце пересказала ему, как оказалась в лесу посреди пыльной бури, и замолчала.

— Так ты не взяла деньги? — спросил он.

— Нет, конечно. Думаешь, зря?

— Думаю, не зря. Они не извиниться хотели.

Это было что-то новенькое. Раньше Нико не делал выводов о мотивах других людей. Я улыбнулась. По привычке меня это радовало.

— А чего они хотели?

— Если бы я знал, — очень натурально вздохнул Нико. — В следующий раз бери меня с собой на переговоры.

— Ладно. В следующий раз можешь вести их вместо меня. Можешь даже позвонить им и послать к черту.

— Если ты хочешь, — усмехнулся он.

— А ты можешь? — удивилась я.

Раньше мне как-то не приходило в голову попросить Нико кому-то позвонить. Просто день открытий. Теодор и Марко — мудаки, и мертвый Нико может сообщить им об этом по телефону.

— Все что хочешь, чтобы ты улыбалась.

У меня защипало глаза. Я присела на корточки, уставившись в экран, на котором плавало стилизованное изображение человечка с взъерошенными