Свободный брак (СИ) - Тес Ария

Глава 6. Я не люблю оставаться в долгу

Ян

Свое обеденное время уже целую неделю я провожу максимально продуктивно. Сначала в ресторан, а потом в гостиницу, где на белых простынях пробую все позы Камасутры с ней.

Ирина с возрастом стала еще более гибкой, сладкой кошкой, которая отзывается на каждое мое прикосновение, как будто она — это гладь воды, а я — камень, выпущенный каким-нибудь шкодным мальчишкой.

Кем я и являюсь.

Чувствую себя на десять лет моложе! Как будто не было ничего, что после нее. Как будто я все еще молодой студент, которому отсасывает самая горячая девчонка в библиотеке между Пушкиным и Тургеневым. Да простят меня великие умы.

Нет, она совершенно стирает все возможные границы возможного и невозможного. Постоянно хочет, постоянно может, и с ней мне не надо ждать «правильного» момента.

Как с Никой.

Образ жены лишь на мгновение вторгается в мою память, но сразу рассыпается на части, когда Ирина давит на член своей юркой ножкой.

- Вот черт! - шиплю, перехватывая ее за щиколотку, - Ты с ума сошла?! Мы в общественном месте!

- И что? - усмехается, игриво закусывая губу.

- Нас могут увидеть.

- И что?

Ей действительно плевать. Наверно, если бы не огромное, панорамное окно, у которого мы сидим, она могла бы залезть под стол и сделать мне минет с глубоким захватом, как только она умеет.

Ника не умеет делать минет вообще. Она как будто члена боится, а однажды его поцарапала клыком, так что с того момента минет — это скорее наказание. Я вечно напряжен и жду подвоха, она тоже напряжена и пытается не повторить фокус с зубами. Так что уже года два я рот жены так не использую — себе дороже. Пару раз было с моей прошлой секретаршей, но и от этого пришлось отказаться. Совесть жрала ложками, да и она начала надеяться на большее — мне это зачем?!

А теперь есть Ирина, и надо было сесть у стены.

Твою мать.

- Прекрати, - хриплю, а самого разрывает от желания, - Мы поедим и поднимемся в номер. Потерпи немного, кошка.

Ирина вздыхает, закатывает слегка глаза, но забирает свою ножку и кивает.

- Ой, Хрусталев, с тобой так скучно…

Это бесит. Я нихрена нескучный, ясно?! Смотрю ей точно в глаза, и хоть понимаю, что она все это специально делает, чтобы получить порцию жесткого траха, все равно раздражает.

Поджимаю губы и киваю.

- Ну раз я скучный, то, наверно, и мой скучный подарок тебе…

- Все-все! Я замолчала и считай извинилась! Какой подарок?!

Усмехаюсь.

Одним словом — бабы. Они обожают цацки, и одну я предусмотрительно забрал еще вчера вечером из ювелирного салона. Сережки с бриллиантами, размером с мой кулак — широкий жест? Возможно. Только она мне дарит столько положительных эмоций, сколько жена за десять лет подарить так и не смогла.

Наш с Никой секс — скучный, пресный и однообразный. Она стесняется, вечно зажимается, даже несмотря на то, что мы столько прожили бок о бок. Я ее тело то видел, дай Бог, пару раз! Постоянно закрывается от меня руками или кутается в простыню. Если честно, иногда я себя ругаю за то, что когда-то ее Мише не отдал. Зря. Очень зря. Не вовремя включился охотничий инстинкт, а надо было болт забить: он бы от нее быстро устал все равно. И зажили бы, как прежде.

Пусть сейчас орет что угодно, но я Сахарова знаю — тот любит разнообразие и новизну. Острые ощущения. Да, черт, каждый мужик это любит, ясно?! Как там говорится? Шлюха в постели и монашка в жизни? Вот так должно быть. Жена обязана мужа зажигать! Или верности не жди.

Мне становится легче. Совесть ведь грызет каждый раз, когда я с Ириной. Ника все-таки не виновата. Правда. Она не совсем то, что мне нужно в постели, но то, что мне нужно в жизни. Хорошая, добрая, мягкая. Переживает за меня. И партнеры от нее просто в восторге! Так что я решаю купить и ей какой-нибудь пустячок, чтобы замаслить свою дурную голову, а пока…

- Это тебе.

Кладу на столик красную коробочку и готовлюсь получать сласти для самооценки. Это ведь всегда приятно, когда женщина радуется твоим подаркам и нахваливает тебя за щедрость, за хороший вкус, да за что угодно! Главное, я хочу, чтобы она поласкала мое эго, и она это делает.

Открывает, глаза тут же выпучивает, а потом начинает визжать!

- О, Ян, ты просто…О боже! Какие шикарные!

Вскакивает и подсаживается ко мне. Ее сладкие поцелуи — тоже искусство. Ирина по части секса — один сплошной справочник, то есть все знает и все умеет. Ее поцелуй — это тоже своего рода половой акт, от которого у меня в штанах тут же наливается и тяжелеет.

Твою мать.

Как до номера дотерпеть — надо еще подумать.

Я, кажется, уплываю в далекие дали соблазна и порока, от которого пахнет, как от розы с корицей.

Остро, но сладко.

И ты, малышка, острая, но сладкая.

- Знаешь, что я буду делать, когда мы поднимемся в номер? - шепчет на ушко, отчего ведет еще больше.

Ее пальчик скользит по груди, нащупывает ширинку и медленно проходится вдоль по каменной эрекции.

Вот черт!

- Я сниму с себя всю одежду, а потом встану на колени и позволю тебе так жестко трахнуть мое горло, как ты только можешь…

Стону с отчаянием, плотно стиснув челюсть и голову откинув на спинку дивана.

- Ты меня доконаешь.

- А потом…хочешь, скажу тебе секрет? - шепчет тихо-тихо на ухо, зацепив мочку уха языком, - Я люблю анальный секс только с твоим членом, Хрусталев…

Резко распахиваю глаза и также резко на нее смотрю. Ирина улыбается.

- Так что есть я не могу…если ты, конечно…

- Пошли!

Анального секса у меня не было с самой женитьбы, а мне он нравился всегда. Так что, извини, Ник, я правда заеду и куплю тебе какую-нибудь мелочь, но сейчас я намерен пойти в номер и наплевать на обед.

Кажется, придется отменить пару встреч…

Дождь за окном шумит, пока я расплачиваюсь за нетронутую еду, потом хватаю Ирину за руку и веду в сторону лифта. Черт, так не терпится, аж руки сводит.

Миша

Она очень сильно нервничает, когда стоит спиной к бару и ко мне лицом. Я тоже.

Ника сжимает и разжимает кулачки, смотрит на меня исподлобья, дышит через раз. У меня внутри в такт ее движениям внутренности пульсируют, и, наверно, поэтому я молчу как истукан.

Жду чего-то.

Нет, любуюсь.

Какая же ты красивая…

Глазки — голубые сапфиры, губы яркие, пышные, но бантиком. Кожа — молоко. От того румянец сильнее виден.

Тебе стыдно? Ты смущена? Бл…а я готов пить все это снова и снова.

Только не так.

Что-то случилось.

К сожалению, проигнорировать сложно, что носик у нее тоже красный, и глазки припухшие — плакала. С таким мужем, конечно, понятно почему, но…

- Ник…

- Давай! Сейчас! Делай!

Выдыхает, как пулемет. Слова короткой паузой разделяет, а сама хмурится сильнее.

Плохо.

Что-то явно случилось, и…она злится. На меня притом. Мне это не нравится.

Да, я хотел получить свой поцелуй, но внезапно понимаю, что вот так получать его не готов. Я хочу, чтобы она сама его хотела. Вижу, что хочет — в глазах помимо злости мигает и любопытство, и желание, но этого недостаточно. Она пришла сюда все-таки из-за Хрусталева, а не ради меня.

Хочу, чтобы было наоборот.

Знаю, знаю, знаю — жадность до добра не доведет, но что мне прикажете делать?! Хочу и все тут! Чтобы наш первый поцелуй случился, когда она будет ко мне тянуться сама, а не из-под палки или из-за того, что выкинул ее тупой придурок.

И она потянется. Просто не сейчас. Нужно немного подождать, еще чуть-чуть.

Я делаю шаг на Нику, а она сразу вся сжимается и резко глаза закрывает.

Боится.

Для нее даже поцелуй — это предательство. И чего я добьюсь, если заставлю ее на него пойти?! Чем думал?! Миша-а-а, твою мать! Надо же было иначе, аккуратненько, а не обухом по голове!

Вот придурок!

Хочется себе по морде зарядить с кулака, но я только хмурюсь, а она шепчет.