Кольцо зла - Андрей Посняков

– Так, так, – кивал Раничев. – И когда у Плещеева озера будем?

– У Плещеева-то? – проводник улыбнулся в бороду. – А вот сегодня за кряжом заночуем, а завтра уже и Плещеево, к вечеру ближе.

– Отлично, – Иван потянулся, искоса посматривая на ад-Рушдия. Не терпелось, ох, не терпелось ему побыстрее переговорить с магрибинцем, да и колдун, видно, тоже хотел кое-что узнать. Цепи ему сняли, сбили секирой, остались лишь обрывки на железных браслетах, ну да тут уж никуда не денешься, тут кузню надо, а где ж ее взять, в лесу-то? Магрибинец, впрочем, выглядел вполне довольным жизнью, что, в общем-то, было и понятно. А вот поговорить с ним пока не получалось, все же не было ни одной свободной минутки, вот разве что ночью, возле кряжа. Да, пожалуй…

Как и говорил Онисим, кряж обошли лишь к вечеру – солнце уже цеплялось нижним своим краем за черные вершины сосен, на синеющем небе высыпали первые прозрачно-белые звезды. Такой же беловатый месяц плыл среди редких облаков, отражаясь в гладком зеркале лесного озерка, возле которого и разбили лагерь. Вырубили лапника для шалашей, разожгли костер, Михряй с Лукъяном запромыслили рябчика – вкусный оказался, жирный, наваристый.

– Хорошо, – обгладывая косточку, довольно улыбнулся Пронька. – Эдак, скоро и дома будем.

Отрок утомился в пути, черты лица его словно бы заострились, кожа посмуглела, глаза запали. Тем не менее Пронька не жаловался – попробовал бы! – и вообще старался выглядеть бодро. Лишь переживал про то, что пришлось-таки бросить коней.

– Эх, знатные лошадушки были. Где ж они теперь, милые? Может, задрали волки или уволокли на живодерню злые люди?

– Не печалься, паря, – усмехнулся Онисим. – Кони умные – небось к жилью выдут, а там их и приберет кто-нибудь, запросто!

Попив отвара из пахучих лесных трав – хвойника, зверобоя, мяты, Раничев дождался, когда все улягутся, и отошел к озеру. В прозрачной воде отражались черное ночное небо, оранжевый месяц, желтые гвоздики звезд. Сзади послышались чьи-то шаги, Иван не оглядывался, и без того знал – кто.

– Красивое озеро, – подойдя ближе, по-арабски произнес ад-Рушдия, в черных глазах его вспыхнули звезды.

– Да, красивое, – Раничев обернулся и кивнул на корни корявой сосны. – Присядем?

– Что ж, – магрибинец уселся и вопросительно посмотрел на Ивана. – Могу я спросить?

– Ты мне нужен, – не дожидаясь вопроса, негромко отозвался Раничев. – Слушай…

Он кратко поведал все, что узнал от ведьмы Маври, несколько раз повторив про какие-то дыры и про своих детей.

– Я думаю, ты знаешь, как закрыть дыры… Тогда мои дети будут жить.

– Хм, дыры, – ад-Рушдия усмехнулся. – Их гораздо проще открыть, чем закрыть.

– И все же…

– Изволь, я помогу тебе, чем смогу, правда, боюсь, помощь моя окажется не такой уж великой.

– Какой бы ни была, – тихо промолвил Иван. – Взамен я помог бы тебе вернуться в Магриб… или куда ты там захочешь.

Ад-Рушдия задумчиво посмотрел в небо.

– Поистине, велик и непостижим Аллах, – проговорил он. – На месте разрушенных возникают новые города, мелеют реки, а бывшие враги становятся друзьями. Кто бы знал тогда…

– Короче, – не слишком-то вежливо перебил Раничев. – Что нужно делать?

– Нужен перстень, – обернулся колдун. – И заклинание. Всего лишь.

– Перстень? – Иван вскинул глаза и вытянул вперед руку. – Да вот же он!

Магрибинец гулко расхохотался:

– Это мало, Ибан. Нужно еще два таких же. Два было у Тимура – один он подарил тебе, другой, совсем недавно, кастильскому посланнику Клавихо.

– Клавихо? – переспросил Иван, как историк он когда-то специально интересовался жизнью Тимура, потому и много чего знал. – Испанский рыцарь Руи де Гонсалес Клавихо, посланец и камергер его высочества короля Генриха Кастильского. Хорошо, я разыщу его. Но это – второй перстень, ты же говорил о трех.

– С третьим – самое сложное, – неожиданно признался колдун. – Признаться, даже я не знаю, где он. Могу лишь догадываться.

– Что значит – догадываться? – Раничев нахмурился. – Ну тогда, будь добр, поделись хотя бы своими догадками.

Ад-Рушдия внимательно посмотрел на него глазами, отражающими звезды:

– Помнишь то время, куда ты попал… не свое.

– Сорок девятый год? Помню, ты же меня туда и отправил, подсуропил, так сказать…

– Нет, Ибан, – магрибинец скорбно покачал головой. – Тебя затянуло в открывшуюся дыру, но открыл ее не я.

– Не ты?! А кто же?

– Не знаю. Кто-то другой, из того самого времени. И эта дыра до сих пор не закрыта – кто-то пользуется ею, не зная, что выпустил на свет страшные разрушительные силы, демонов, иблисов, грозящих смертью всему миру. Думаю, ты отыщешь этого человека, Ибан. Но сначала найди Клавихо и забери у него второй перстень, а уж потом думай о третьем.

– Да-а, – глядя на звезды, задумчиво протянул Иван. – Думаю, как раз с Клавихо-то, пожалуй, будет легче всего… – он неожиданно вскинул голову. – А почему ты сам не хочешь закрыть дыру?

– Я вряд ли смогу отыскать третий перстень, – признался колдун. – Это здесь я кое-что могу и значу, там, в другом времени, я обычный человек, чуждый тому миру… Не зная обычаев, языка, жизни – как смогу я отыскать там кого-либо?

– Пожалуй, ты прав, магрибинец, – подумав, Раничев согласно кивнул. – В сорок девятом году тебе и шагу не сделать. Беспаспортный подозрительный иностранец-космополит. «Сегодня слушает он джаз, а завтра Родину продаст»… Да, вижу, придется идти мне.

На следующий день, к вечеру, они уже подходили к Плещееву озеру. Переправились через неширокую реку, поднялись на холм, и вот оно: сосновый бор, озеро, две недавние могилки.

Зловещий вид был у озера, рядом не пели птицы, и даже лесной зверь не приходил к водопою. Однако, завидев озерко, заулыбались все – ведь скоро, уже совсем скоро они будут дома.

– Скорей бы, – еле слышно прошептал Пронька и, покосившись на могилки, вздохнул.

Все перекрестились, постояли немного молча, помянув погибших парней, и, отойдя в сторону, к балке, принялись разбивать лагерь.

Вскоре весело запылал костерок, и блики оранжевого пламени разлетелись далеко по всему лесу. Наловили рыбы – в котлах аппетитно забулькала уха. Иван достал из котомки краюху хлеба – между прочим, последнюю – аккуратно разломил на части, протянул всем.

Услыхал краем уха, как шепнул Проньке Онисим:

– Хороший у вас боярин, с таким жить можно.

Приятно стало на душе, значит, не зря он тут, значит, нужен. Лукъян, тщательно вытерев ложку, отломил от деревца веточки – распределять ночное дежурство. Делили не на всех, только на тех, кто не дежурил в прошлые ночи, стоять выпало Михряю, Онуфрию и Проньке. Михряю – первым, Онуфрию – последним, перед самым восходом, ну а Проньке аккурат в середине.

– Обращайте внимание на каждую мелочь, – вспомнив про гильзу, проинструктировал сторожу Иван. – Непонятный звук, необычный запах – ежели что, не стесняйтесь меня разбудить, чай, не в хоромах сплю, а в шалаше, рядом.

Все быстро угомонились – устали, тихо стало кругом, лишь порывы налетавшего иногда ветерка беззвучно шевелили ветви. Иван с удовольствием забрался в шалаш, вытянулся на лапнике – мягко. Комаров здесь – повыше болотца – почти что и не было. Приятно. Раничев прикрыл глаза, улыбнулся. Показалось вдруг, вот сейчас выйдешь из шалаша, а тут, у костра, ребята с гитарами – Вадька, Макс, Михал-Иваныч-ударник – песни поют под водочку:

Как здорово, что все мы здесьСегодня собрались!

Красота! Костерок чуть притух, но все же ощутимо несет жаром, масляными каплями брызжет скворчащая на большой сковородке рыба, тут и лучок, помидоры, хлебушек… ну и пол-литра, куда же без нее, родимой?

Выпил с участковым, смотрю – лето,Лето – это маленькая жизнь…

Вот уж точно, не в бровь, а в глаз сказано! Ну и насчет водочки… Соорудить, что ли, самогонный аппарат? Немного и надо. Чего ж раньше-то такая хорошая мысль в голову не пришла? Занят был? Или ну ее к черту – водку, и медовухой вполне обойтись можно? Вот если б курево… табак посадить. Откуда его только взять-то, табак? Да и нужно ли? Иван давно уже про курево не вспоминал – отвык, хотя раньше, помнится, курильщик был заядлый. А вот теперь не тянет, и все тут, да и при всем желании негде раздобыть сигареты… Еще одного не хватало – музыки. Иван, конечно, брался иногда за гусли или там за гудок, наигрывал что-нибудь типа «Лед Зеппелин», но, конечно, все это было не то. Жаль, нет электричества, так бы… может, и соорудил бы чего…

– Иване Петрович! Боярин-батюшка! – прорезал благостную тишь чей-то взволнованный шепот.

Иван встрепенулся:

– Кто здесь?

– Я это, Пронька… Ты, господине, говорил все необычное примечать, незнаемое…

– Ну?

– Запах, Иване Петрович. Чуть слышный – но до того мерзкий, словно бы в аду грешников на сковородке жарят!

– Запах? – Раничев помотал головой. – А ну пойдем, глянем.